Не тот разговор

О беседах с Владимиром Путиным
Премьер-министр и кандидат в президенты Владимир Путин на встрече с руководителями крупнейших российских СМИ 18 января только за полчаса открытой части мероприятия подал как минимум два повода, чтобы его собеседники встали и молча ушли. Или хотя бы сказали: "Владимир Владимирович, вы ведете себя неприлично".
 
Первый раз - когда он ни с того ни с сего стал обсуждать национальную принадлежность писателя Бориса Акунина. Прямо Путин этого не сказал, но в подтексте явно читалось: Акунин оппозиционно настроен потому, что он грузин, стало быть, враг.
 
Второй раз - когда Путин стал срывать досаду на главном редакторе "Эха Москвы" Алексее Венедиктове. Можно как угодно относиться к Венедиктову и его радиостанции, но должно же быть, в конце концов, понимание, что все СМИ, как бы они ни конкурировали между собой в коммерческом и идеологическом плане, вообще-то одно дело делают.
 
И мало того, что ни Константин Эрнст, ни Павел Гусев, ни Арам Габрелянов, ни Константин Ремчуков не осмелились перебить Путина, когда тот заговорил с Венедиктовым явно неподобающим тоном. Гендиректор НТВ Владимир Кулистиков так даже прямо подначивал Путина наброситься именно на "Эхо": "Как вы после 4 марта докажете моему другу Алексею Венедиктову, что вы победили честно и справедливо?"
 
Когда политик отправляется общаться с журналистами, он должен выходить, как гладиатор на арену, быть готовым к тому, что его сейчас освистают или попросту растерзают. Но это в демократическом обществе - когда существует политическая конкуренция, а СМИ являются площадкой для нее. В наших же условиях главные редактора и генеральные директора оказываются в роли дрессированных тигров, которые по команде человека с кнутом прыгают с тумбы на тумбу. Такие встречи воспроизводят советский формат: Сталин дает интервью "Правде", чтобы ответить на Фултонскую речь Черчилля; Брежнев - той же "Правде", чтобы оправдать ввод войск в Афганистан. Это не интервью никакое, а форма обращения к нации - как и путинские "большие пресс-конференции".
 
Отечественные медийные начальники потеряли важнейшее чувство, что именно они - хозяева медиапространства, именно они определяют информационную повестку дня. Когда Путин дает интервью Ларри Кингу - хозяин там Ларри Кинг. Когда же "Известия" публикуют статью Путина, то это не потому, что редакция посчитала ее для себя интересной, а потому, что ну нельзя же не опубликовать. Руководство "Известий", как выясняется, не хозяева даже собственным печатным площадям. Что уж говорить о медиапространстве.
 
То поколение журналистов, которое ныне сидит в больших медийных начальниках, вообще много сделало для того, чтобы журналистская профессия стала едва ли не самой презираемой в России. Сегодня ньюсмейкер любого ранга видит в журналисте если не обслугу, то по крайней мере человека, не достойного уважения, не смеющего ни возражать, ни требовать объяснений, ни даже иметь чувство собственного достоинства. И этим начальникам не на что будет обижаться, когда молодая шпана не просто сотрет их с лица земли, но еще и плюнет потом на их могилы.
 
И дело тут не в Путине. Любой Обама, любой Саркози и любая Меркель с радостью сотворили бы со своей прессой то же самое - если бы им позволили. Права не дают - права берут. Профессионализм и чувство собственного достоинства - тоже.
 
При таком устройстве общественной дискуссии, когда разговор начистоту возможен разве что в жанре "поэт и царь" (Шевчук и Путин, Прилепин и Путин), неудивительно, что те же Борис Акунин и Дмитрий Быков не ходят на встречи с "национальным лидером", когда их туда зовут. На балаганных "встречах с творческой интеллигенцией" и на правительственных церемониях содержательный диалог не может состояться по определению: стороны в лучшем случае обменяются какими-то декларациями, потом разговор обязательно оборвется, перейдет на другое, тема заболтается.
 
Так что права хозяев медиапространства все-таки придется отвоевать.
http://www.lenta.ru/articles/2012/01/20/talk/