Код доступа с Юлией Латыниной.

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина, +7 985 970-45-45 – это наши смски. И естественно вы можете смотреть нас на iPhone’ах, iPad’ах и прочих устройствах с помощью компании Сетевизор. На этой неделе отмечали 70 лет 22-му июня, дню начала Великой Отечественной войны. Это полностью фиктивная дата. Что произошло 1 сентября 1939 года? 2 тоталитарные державы начали Вторую мировую войну, договорившись за неделю до этого о том, как разделить Европу. Что произошло 22 июня 1941 года? В этот день Гитлер нанес удар Сталину, готовившемуся нанести удар Гитлеру.
 
Еще раз. Война, в которой СССР потерял 28 миллионов человек, началась не 22 июня. Она началась для СССР 17 сентября 1939 года, когда советские войска вошли в Польшу и разделили ее вместе с Гитлером, и даже принимали совместные парады под Брестом, под Львовом.
 

 

 
(Голосование закончено в 19:56:00)
 

 

И, вот, когда смотришь на все, что происходило на этой войне, то видишь, что она рассыпается, ткань истории рассыпается под внимательным взглядом изучающего точно так же, как рассыпается эта фиктивная дата. Какое событие ни возьми, на поверку оказывается не тем, чем его представляет официальная историография. Возьмешь героев, нам говорят о подвигах 28 панфиловцев у разъезда Дубосеково. Неправда: часть панфиловцев осталась в живых, не было никакого комиссара, который кричал «Ребята, отступать некуда – за нами Москва» и отступили. Кто-то там из панфиловцев даже оказался потом в плену, даже оказался гитлеровским полицаем.
 
Героем называют Зою Космодемьянскую. Действительно, это фанатичная девушка, которая кричала перед смертью «Нас 150 миллионов – всех не перевешаете». Но проблема заключается в том, что подвиг ее был несколько странного свойства: она сжигала в соответствии с приказом Сталина от 17 ноября крестьянские дома. И насчет 150 миллионов. По крайней мере, некоторая часть из этих 150 миллионов, те крестьяне, дома которых она сожгла, прибежали в полицейский участок и пытались ее там расцарапать.
 
Вот, осада Ленинграда. 125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам. Вот, Марк Солонин в своей последней книжке в маленькой очень статье о блокаде Ленинграда только коснулся этой темы. И сразу вся краска поползла с нее, и выяснилась масса совершенно простых и очевидных вопросов. Вопрос первый. Ну как же? Вот, американцы наладили снабжение Западного Берлина по воздуху во время блокады. Ленинград не надо было снабжать по воздуху – там была вода. Водный транспорт не в разы, а в 100, а то и в 1000 раз вместительнее самолетного, грузоподъемнее. Достаточно было раз в день баржу пускать по этой воде. А потери там были небольшие – потери были 4% тонуло от гитлеровского огня, это ничтожные потери для войны. И город был бы, ну, во всяком случае, не 125 блокадных грамм. «А вот, - говорит Солонин, - есть сведения, что из Ленинграда вывозили продовольствие перед блокадой». Ну, в рамках, видимо, все тех же сталинских приказов, что, наверное, город собирались сдать и хотели, чтобы там ни грамма хлеба не оказалось. «А, вот, - говорит Солонин, - такой-то флот стоял на озере». А куда ж флот делся? А его эвакуировали, чтобы не достался врагу. Как это флот эвакуировали, баржи эвакуировали, а людей оставили? Да и потом приводит Солонин факты, и оказывается, что если разделить даже поступавшее на этих баржах количество продовольствия, то и то получится не 125 блокадных грамм, а 600. А согласитесь, 125 и 600 – это, мягко говоря, разница, между жизнью и смертью в данном случае. Что же было-то? Куда делись 450? Воровали? При Сталине воровали? В таком количестве? Ну, мы, конечно, знаем, что Жданов, который возглавлял Ленинград, что он был жуткая сволочь, что ему персики возили свежие на самолетах. Вот, ему-то как раз возили, ему-то как раз возили на самолетах. Но как же может быть так, что, опять же, как справедливо Солонин пишет, мы величие собственных побед мерим ценой наших потерь? А осада Ленинграда – сколько виноват Гитлер, а сколько виноват Сталин?
 
Или говорят «Жуков – гениальный полководец». Ну а вопрос: а чем же, собственно, Жуков был гениальным полководцем? Человек, который израсходовал в огне этой войны вместе со Сталиным русский народ, как это писал Виктор Астафьев. Что делал Жуков? Под Ельней в августе 1941 года бросал пехоту на штурм врытых в землю танков и минных полей. Под Ржевом этот браконьер народа русского, опять же по выражению Астафьева, в течение 15 месяцев бросал полк за полком, дивизию за дивизией на абсолютно бессмысленные штурмы укрепленных немецких позиций. Потери войск превысили 2 миллиона человек, сам город был уничтожен полностью: из 40 тысяч населения осталось 248 человек. Ржев – самая кровопролитная битва за всю историю человечества. Что мы о ней знаем? Ничего. Зато у нас принято называть Жукова «гениальным полководцем». Странная гениальность. Это не гениальный полководец, это гениальный палач.
 
И вот так со всем, во что начинаешь всматриваться. И видишь, что в этой войне нет гениальных решений кроме решений Сталина. Нету подвигов. Очень мало подвигов, которые выдержат скептическое отношение. Понятно, да, с подвигами в мире такое случается. Раевский не водил своих сыновей на штурм батареи, но  Раевский был очень храбрым человеком. А здесь подвиги рассыпаются под пальцами в прах. И иногда думаешь: «Ну, знаете, наверное, это же, все-таки, Вторая мировая война, дело решала техника, дело решала массовая мобилизационная армия». А потом думаешь: «Стоп. Это Первая мировая война была позиционной. Это там люди сидели в траншеях, и их засыпало снарядами и газом, они бессмысленно гибли. А Вторая мировая война была маневренной».
 
Что же случилось со Второй мировой войной, когда она перешла на территорию России? И самое изумительное заключается в том, что когда начинаешь смотреть, что происходило на других фронтах, то вдруг вот это вот все, что раньше характеризовало войну – решительность полководца, его характер, принимаемые им решения, героизм – вдруг возникает снова. Вдруг оказывается, что, действительно, на других фронтах шла какая-то другая война. Это очень мало замечают люди, поскольку, действительно, у нас обычно все начинается с 22 июня и далее до 9 мая.
 
И сегодня... Я хотела об этом говорить на 9 мая, но лучше я поговорю об этом сейчас. Сегодня я хочу поговорить о части Второй мировой войны и о полководце, вернее, флотоводце, который не фашистский, чтобы не вызывать нездоровые ассоциации, не американский, поскольку наши патриоты не любят, как они там говорят, «Четвертый Рейх». Я хочу поговорить о роли личности во Второй мировой войне на примере адмирала Ямамото, человека, который задумал Перл-Харбор.
 
Это человек, который после своей смерти был награжден Гитлером железным крестом. Смерть его, напомню, была связана с тем, что американцы специально послали эскадрилью его сбить. Это была фантастическая спецоперация времен Второй мировой войны, которая не имеет параллелей в истории, потому что, ну, в общем, не посылали киллеров обычно к полководцам ни в какое время.
 
Так вот, будучи человеком, который устроил американцам Перл-Харбор, адмирал Ямамото был категорическим противником войны с Америкой, войны в Китае, союза с нацистской Германией, и за это Военная партия неоднократно угрожала ему смертью. А угрожала смертью – это, знаете, была не простая угроза, потому что Япония того времени – она вообще была удивительно схожа с СССР. Было 2 азиатские страны, Советский Союз и Япония, они обе стремительно модернизировались. Модернизацию обе они понимали как вооружение с целью захвата жизненного пространства, и Сталин заставил всю Россию работать на войну – строил заводы, на которых производились танки, заводы, которые производили сталь для танков, электростанции, которые производили электричество для того, чтобы произвести сталь, которая нужна была для того, чтобы произвести танки. В Японии было очень похоже. Военные расходы достигали 43% бюджета. При этом Япония добывала 10% нужной ей нефти, 12% железной руды, 0% нужного ей угля. И, соответственно, японские военные полагали, что уголь и кокс они возьмут в Манчжурии, нефть в Вест-Индии, а медь на Филиппинах.
 
И существенная разница между Японией и Советским Союзом заключалась в том, что в СССР решение о милитаризации принимал лично Сталин, в Японии, вопреки воле колеблющегося императора, принимала армия и устраняла со своего пути всех, кто был не согласен, самым простым способом – убийством. Премьеров в Японии убивали вообще раз в несколько лет.
 
В 1936 году 26 февраля была даже уникальная история: армия попыталась устроить военный переворот. По обычаю началось с тотальных убийств, поубивали кучу адмиралов, генералов. Премьера на этот раз не убили, но по ошибке – там офицер, которого послали убить премьера, не знал его в лицо и убил его зятя.
 
Адмирал Ямамото, который тогда был зам военного министра и принадлежал к Партии мира, ожидал чего-то подобного. И со своими друзьями адмирал принял меры, потому что в случае захвата заговорщиками парламента он и адмиралы Инау и Йонаи собирались расстрелять парламент из орудий главного калибра, стоявших на рейде Первого и Второго японских флотов. Это вам, ребята, не холостой выстрел Авроры – там адмиралы посчитали, что им хватило бы 3-х залпов.
 
Это я к тому, что словосочетание «милитаристская Япония», которое любила использовать советская пропаганда, удивительно отвечает реалиям того времени. Япония была, действительно, милитаристская. И, вот, в этой милитаристской Японии жил человек, который очень не хотел воевать с Америкой.
 
Он побывал в Америке дважды. Один раз он учился в Америке, в Кембридже, он вообще прекрасно знал английский, еще в военной академии читал Библию, на насмешки курсантов отвечал «Надо знать врага». Второй раз адмирал приехал в Америку в 1925 году в качестве военно-морского атташе, и с ним произошла интересная история. Он вообще очень сильно интересовался нефтью, естественно, не как предприниматель, а как офицер военно-морского флота страны, у которой нефти нет. И поехал на нефтяные поля в Мексику. Вот, по случаю этой его мексиканской поездки мексиканское правительство послало в Вашингтон в японское посольство следующую телеграмму, зачитываю: «Человек, который именует себя Исороку Ямамото, командором японского флота, путешествует по стране, инспектируя нефтяные поля. Он останавливается в самых гнусных чердаках третьеразрядных отелей и никогда не ест в ресторанах отелей, питаясь вместо этого хлебом, водой и бананами. Пожалуйста, подтвердите его личность».
 
А интересна причина, по которой Ямамото в Мексике сидел на диете из бананов. Он происходил из бедного клана, семью его звали Такано и он был усыновлен кланом Ямамото уже в зрелом возрасте как восходящая звезда флота, но и тот, и другой клан были бедные. То есть от родственников у него денег не было. Можно было разбогатеть женитьбой. Опять же, Ямамото женился очень поздно, в 34 года, опять-таки уже как восходящая звезда. У него был целый список невест, из которых он мог выбрать очень знатную и богатую особу.
 
Надо сказать, что Ямамото был весьма любвеобильный человек, у него было несколько страстных романов с гейшами. Более того, он никогда не испытывал недостатка в партнершах даже во время длительных своих командировок на Запад. А я напомню, что это была первая половина XX века, японцев называли «желтолицыми обезьянами». В самом адмирале, кстати, было, по-моему, 5 футов 3 дюйма, по-моему, он был ниже Владимира Владимировича. Но любовь с точки зрения адмирала – это к гейшам, а семья полагалась для размножения. Поэтому вместо знатных и богатых невест Ямамото выбрал из списка крепкую молодую девицу, которая работала служанкой. Ну, соответственно, от этой женитьбы он тоже не разбогател.
 
Тем не менее, деньги у Ямамото были. Дело в том, что он был заядлый игрок. Он предпочитал при этом стратегические игры, и обыгрывал японских офицеров в го, а британских и американских их коллег, соответственно, в бридж. Поэтому когда японское командование отказало Ямамото в оплате командировке в Мексику, он собрал необходимую сумму игрой в бридж и поехал.
 
Однако, в Мексике он повстречал другого японского атташе, который тоже был страстным игроком, но с противоположными, увы, результатами. Соответственно, коллега признался Ямамото, что проигрался в пух и прах, запустил лапу в казенную кассу, что, как вы понимаете, для японского морского офицера той поры могло кончиться только одним. Ямамото отдал коллеге все деньги, а вот сам останавливался в дряннейших отелях.
 
И, вот, собственно, как я уже сказала, адмирал был категорическим противником войны с Америкой и союза с Гитлером. Он когда в 1934 году после переговоров в Британии возвращался через Берлин, он даже отказался встретиться с Гитлером. И он очень хорошо понимал, что в качестве такового он является одним из главных объектов для покушения со стороны Военной партии. Относился к этому очень философски, писал «Умереть за императора – это высшая честь для военного». Ну, собственно, каким образом умереть – лучше, конечно, на поле боя, но если во время покушения, ну, что делать.
 
И, вот, в качестве поклонника США и верного императору самурая адмирал Ямамото, назначенный главкомом объединенного флота (собственно, его назначили главкомом флота его друзья, в основном, чтобы вывести из-под ударов столицы, где считалось, что его непременно убьют), и, вот, в качестве поклонника США Ямамото и разработал план нападения на Перл-Харбор, потому что с его точки зрения единственным шансом Японии было ударить быстро и так сильно, чтобы США упали на колени. И сейчас, конечно, даже самый последний американец знает, что это было предательское нападение, что японские бомбардировщики внезапно появились над мирно спящими американскими линкорами в лучах восходящего солнца.
 
Но дело, на самом деле, не в том, что Перл-Харбор был неожиданностью, а в том, что он знаменовал собой начало новой военно-морской эры. Эры, когда главной ударной силой стал не линкор, а авианосец. До Перл-Харбора, ну, по большому счету, были уже, конечно, там – кого-то потопили с помощью морской авиации, но по большому счету это считалось невозможным. Там максимум, на самом деле, чего опасался американский флот в этой сверхнадежной гавани на Гавайях, что, вот, он будет выходить в море, а ему там попортят шкурку японские субмарины.
 
То есть вот это очень важный момент. Адмирал Ямамото не просто разработал план атаки на Перл-Харбор. Он создал японский авианосный флот, японскую морскую авиацию и разработал стратегию применения авианосцев и морских самолетов. Кстати, он сам выучился летать. Он это сделал, когда ему было глубоко за 30. И именно потому что он первый из флотоводцев мира объемно и четко представлял себе, почему авианосец должен сменить линкор и дредноут.
 
Это была, кстати, еще одна параллель между милитаристской Японией и Советским Союзом. Сталин готовился завоевать всю сушу, и создал лучшие в мире танки. Японцы готовились захватить весь Тихий океан – у них был адмирал Ямамото, который, еще раз, создал японские авианосцы, лучшие на тот момент в мире, японские военно-морские бомбардировщики, лучшие на тот момент в мире, и разработал доктрину по их применению. Это сейчас существительное «авианосец» употребляется почти непременно с прилагательным «американский». Крон итальянский, водка русская, авианосец американский. Ну, проблема заключается в том, что главным учителем американцев, который наглядно объяснил им, насколько легко авианосец топит линкор, был как раз адмирал Ямамото, и урок состоялся 8 декабря 1941 года. В 1941 году лучшие авианосцы в мире были американские, а лучший танк в мире был Т-34.
 
Итак, 8 декабря 1941 года бомбардировщики Накадзима, взлетевшие с палуб авианосцев ударной группы адмирала Нагумо, утопили в Перл-Харборе 5 линкоров, 3 серьезно повредили, повредили или утопили еще 11 кораблей. Япония расценила это как грандиозную победу, США как грандиозное поражение. Был единственный человек, который считал эту операцию неудачной, и это был сам адмирал Ямамото.
 
Дело в том, что адмирал Нагумо был довольно редким для Японии явлением. С одной стороны, он был членом фракции войны, и в качестве такого был навязан Ямамото, который никогда не имел возможности выбирать своих подчиненных, кстати, в отличие от американских адмиралов. С другой стороны, Нагумо, крайне агрессивный во взглядах, был довольно осторожен в бою. И в Перл-Харборе адмирал Нагумо потерял 29 самолетов, что, в общем, было меньше, чем на иных учениях. И как я уже сказала, потопил в 2-х налетах 5 линкоров и повредил еще 3.
 
Адмирал Ямамото планировал потерять при Перл-Харборе до 50% самолетов, но уничтожить все. В первую очередь саму базу, ее нефтяное хранилище, которые оказали потом довольно решительное значение в войне. А этого Нагумо не сделал. Ямамото был этим более чем недоволен, хотя он следовал традициям и никогда не критиковал подчиненного, находившегося непосредственно на месте действия. К тому же Нагумо еще не повезло, потому что он не застал в Перл-Харборе американских авианосцев, которые были главной, на самом деле, мишенью для атаки и которые потом сыграли такую решающую роль в битве при Медуэе.
 
Итак, как я уже сказала, Ямамото с самурайским фатализмом не сомневался, чем кончится война с Америкой. Он писал: «Я умру на палубе Нагато (это был тогда его флагман, он потом его сменил), и к этому времени Токио будет разбомблен 3 раза». Собственно, так и произошло. Еще за несколько месяцев до войны Ямамото отвечал на вопрос премьер-министра об исходе войны с США так: «Я смогу делать в Тихом океане все, что захочу, в течение полугода или года. Но у меня нет никакой уверенности в том, что касается 2-го или 3-го года войны». И, собственно, так оно и случилось, потому что первые полгода японский флот одерживал победу за победой, демонстрируя тем самым превосходство разработанной адмиралом военной доктрины. И, вот, в мае 1942 года, чувствуя, что время истекает, адмирал предпринял вторую грандиозную попытку заманить американские авианосцы в ловушку возле атолла Медуэй и, уничтожив их, продлить господство японцев на море.
 
Медуэй – это такие 2 крошечных клочка в Тихом океане, это где-то 1100 морских миль от Перл-Харбора. На одном из этих клочков аэродром, и состоял он из 3-х взлетно-посадочных полос, расположенных треугольником. Причем, каждая полоса начиналась в шаге от берега, и в шаге от берега кончалась. Это, знаете, такой классический пример важнейшей опорной базы для флота, которая сейчас в век ракет совершенно потеряла всякое значение как Курильские острова или, скажем, гавань Сан-Хуан в Пуэрто-Рико.
 
Но тогда Медуэй был единственным местом, где американский флот мог передохнуть и заправиться. Было ясно, что США будут биться за него до последнего. Этим и хотел воспользоваться Ямамото, заманив американский флот в ловушку. И план заключался в том, что японский флот, идущий к Медуэю, был разделен как всегда на 2 группы. В составе 1-й группы находились авианосцы под командованием все того же Нагумо. Они должны были сначала уничтожить на Медуэе аэродром, потом американские авианосцы идут на помощь, и долбают и их. Ну и была 2-я группа, в составе которой находился флагман самого Ямамото, которая уже обеспечивала высадку десанта и зачистку остального американского флота.
 
Причем, Ямамото составил очень сложный план, как и подобает мастеру стратегических игр. Американцы теоретически даже не должны были понять, где наносится главный удар, потому что часть японского флота шла к Алеутским островам.
 
В плане имелся один недостаток, заключавшийся в том, что американцы расшифровали японский военно-морской код, и точно знали, что главной целью Ямамото будет Медуэй. Поэтому к тому времени, когда японский флот, идущий к атоллу, выставил заграждение из субмарин, которые, собственно, должны были обнаружить и, если можно, перехватить американские авианосцы, то американские авианосцы уже прошли мимо. Собственно, даже не это было главной ошибкой. Это одна из вещей, почему я это рассказываю сейчас: битва при Медуэе – это битва, исход которой решали буквально минуты. Не часы, повторяю, а минуты. И ее решил характер адмиралов, которые непосредственно командовали ударными группами.
 

 
http://www.echo.msk.ru/programs/code/787479-echo/

(26.06.2011 10:53:11) durdom.in.ua