Опус № 2 в двух частях, часть вторая "Воспоминания" a cappella

     Июль 1978 года. Крым. Я впервые одна, без родителей. Совхоз имени Фрунзе, западнее города Саки. Привезли меня знакомые, имевшие родственников в Симферополе. В те времена это сов. хозяйство имело так-называемую базу отдыха. Щитовые домики на 2-3 человека с окошком 40 на 40, мыть которое было мартышкиным трудом из-за почти полной забрызганности краской в тон стенам. Из удобств - панцирные кровати - 2-3 шт, тумбочки фанерные прикроватные - 2 шт, стул - 1 шт, молоток ржавый подкроватный (немаловажная деталь). Столовая, удобства на улице, но душ был.
 
     И МОРЕ... Лёгкий бриз и необременительные волны, правее под углом 45 - в голубой дымке - Евпатория. Пляж - галька с плавным переходом в песок, а дальше - мелкое пресное озерцо, всё дно которого было покрыто густой маслянистой грязью, говорят - лечебной. Высшим пилотажем впоследствии был признан поступок моей трёх с половиной-летней соседки по домикам (семейная пара с двумя разнополыми внуками - 3,5 и 7 соответственно) , которая тихонечко подкралась к своему разомлевшему на солнышке дедушке и, вдобавок к перемазанным грязью частям тела, пририсовать ещё и усы. С тела грязь он перед походом на обед смыл, но почему-то не умылся. Народ у нас добрый - никто не решился его огорчить, малая сама спалилась, спросив:"Дедуська, ты тепель всегда с усами ходить будись?"  
 
     Во избежание приступов щенячьего энтузиазма ко мне была приставлена дуэнья лет на 5-6 старше меня. Имени её, к своему стыду, не помню, для краткости буду называть её ВРИОП (временно исполняющая обязанности подруги). Сначала она вдохновилась оказанным ей высоким доверием и решила стать мне родной матерью, категорически не разрешая заплывать за буйки, не смотря на их полное отсутствие. Но потом МОРЕ взяло своё, победила дружба. Вместе купались, загорали, обследовали окрестности.
 
     Всё когда-нибудь заканчивается. Моя ВРИОП должна была уехать вечером, а я - утром следующего дня. Часов в 8 за мой должны были приехать. Во время одного из походов  наткнулись на виноградник с абсолютной зеленухой, окружённый полосой миндальных кусто-деревьев с плодами в стадии молочной спелости ( беленький удлинённый плодик, покрытый последовательно тоненькой шкуркой песочного цвета и толстой- зелёного). Напоследок решились посетить с целью грабежа. Набивали мою голубенькую кофточку ( благо- купальники были в наличии). За спиной раздалось вежливое:"Ввваф..".  Среди деревьев стоял мужичок, кирзовые сапоги, чёрные семейные трусы, ватник, кепка. Собак был значительно выше среднего уровня по росту и пушистости. У наших ног приземлилось нечто, оказавшееся мешком - в пятнах засохшей краски, старый, но целый. "На двоих хватит, а то обос...тесь!" Пара испарилась. Серой не пахло. По дороге назад во время привала моя ВРИОП набрала охапку лекарственной ромашки. "В ведре постоит, а потом цветы посушу". На обед мы не пошли, сидели на песке возле домика и вышеупомянутым молотком кололи миндалинки. Из открытой двери пахло ромашкой. Горячий, горький, оглушительно-пыльный аромат - смесь солнца и ветра. С тех пор (неосознанно) вся косметика - ромашка и миндальное молочко.
 
     Проснулась я от дикого хохота - моя ВРИОП разучивала песню "Голубой вагон" с двумя малолетними беспризорниками в плавках. Вечерело... Пляж справа сужался в узкую, метров 10-12 шириной, полосу. Берег становился обрывистым, почти вертикаль высотой с 3-этажный дом. Было одно местечко, отмеченное прорезанными в грунте ступенями. Там, почему-то вода всегда была тёплой, мелкой и тихой. Наши соседи (великолепная четверка) на берегу разожгли костёр, пекли на углях раздобытую в столовой картошку. Пригласили и нас. Хозяин грядущего пиршества употреблял супердефицитное в тех местах "Жигулёвское", после каждого глотка жалуясь на нарушение температурного режима. Солнце почти зашло. Внизу - на пляже - сумерки. Наверху, на самом краю "большой земли", всё ещё хорошо освещенная, возникла фигура в штатском с требованием немедленно потушить костёр. Мы, наивные, возмутились. В ответ получили исчерпывающую лекцию о пограничном режиме, враждебном империалистическом окружении, происках врагов, обязанностях советского патриота вообще и по охране социалистической родины... Высокопарный маразм крепчал... После высказанного соседом предложения  идти своей дорогой за спиной орателя материализовались, очевидно просто сделав шаг вперёд, два человека в зелёном с автоматами, направленными на нас. Один из них, перекинув автомат назад, молча полез по ступеням вниз. Я стояла ближе всех к костру. Меня вежливо подняли в воздух две сильные руки и переставили подальше. Угли со всем содержимым были затоптаны и разбросаны по пляжу двумя правоохранительными ногами. Почти готовая картошка возмущёно шипела и трещала, превращаясь в бесформенное месиво. Малышка заплакала.
 
     "Домой" возвращались молча. Мою ВРИОП уже ожидали родители. Она уехала. Мне не спалось, не читалось, из соседнего домика периодически доносился плач . Еле дождалась рассвета, и с первыми лучами солнца пошла пешком прямо через убранное, ещё не вспаханное поле... В пол-шестого  уже была во Фрунзе. В тот же день я уехала из Крыма НАВСЕГДА.
 
     Как оказалось, Крым и вежливые автоматчики в зелёном уже тогда в моём подсознании слились в единое целое, чтобы спустя десятилетия, в 2014-ом,  вызвать состояние острого дежавю от увиденного по телевизору. Such is life...