А в общем-то, обычные будни

Вот уже месяц, как началась новая фаза украинского конфликта. Именно 16 марта стало окончательно ясно: то, что мы считали локальным мирным протестом украинского населения против бандитской власти, за несколько месяцев непостижимым образом преобразовалось во вторжение российских захватчиков, которое, в свою очередь, все более приобретает черты масштабного противостояния России и целого ряда западных стран, в котором Украине отведена роль формальной причины, предлога для развязывания конфликта.
 
Сегодня на нашей территории и вдоль наших границ стоят иностранные танки, а в СМИ чуть ли не каждый день звучат предположения, что вторжение может начаться вот прямо сегодня ночью. Месяц, просыпаясь утром (по крайней мере, те, кто смог оторваться от новостей и лечь спать), вздыхают с облегчением: обещанный на ночь штурм пока не состоялся. Но от страха и ожидания ведь тоже устаешь, они становятся привычными, переходят из острой формы в хроническую. Для многих переломным моментом стало 28 марта, когда Евгений Марчук впервые заявил о том, что в ближайшие выходные следует ждать вторжения, и когда в городах началась подготовка бомбоубежищ. Кажется, после этих выходных многие просто устали бояться, а ожидание войны стало чем-то повседневным.
 
Жизнь не остановилась, мы продолжаем работать и уже научились совмещать это с чтением новостей далеко за полночь. Стало больше шуток в соцсетях – шуток на околовоенные темы, но все же. Лексикон пополнился множеством «революционных» неологизмов. Выходят из печати первые книги о Майдане, появляются первые посвященные ему фильмы.
 
Но когда звонит моя бабушка (у них окна как раз выходят на ОГА), спокойно рассказывая о том, как она шла в магазин мимо «революции», а там «ничего особенного, все по-прежнему» - я начинаю понимать, что что-то в этом мире безвозвратно изменилось. И, прежде всего, мы сами.
 
Когда 7 апреля в восточных областях произошли захваты административных зданий, многие отправились в горячие точки «на экскурсию» - с детьми, собаками, фотоаппаратами. В Донецке влюбленные парочки с удовольствием сфотографировались на фоне пограничного столба, установленного возле «самой маленькой в мире республики».
 
Мы с болью, страхом, но уже и с улыбкой восприняли новости о том, что созданы Донецкая и Харьковская «народные республики», а харьковчане ответили флешмобом с требованиями вроде «страус выходит из состава зоопарка» и «мочевой пузырь хочет войти в состав головного мозга». Мы можем лишь удивленно пожать плечами, узнав о том, что в Луганске пророссийские активисты построили возле захваченного здания местного управления Службы безопасности Украины виселицы для бандеровцев. Ничего кроме улыбки уже не могла вызвать нелепая новость о том, что в Донецке был украден и, по-видимому, сдан на металлолом один из символов города – знаменитая пальма Мерцалова; и мы уже почти готовы поверить широко распространившемуся фейку о том, что произошло вооруженное вторжение на ликероводочный завод.
 
В нашу повседневную жизнь вошли десятки вещей, которые несколько месяцев назад мы видели разве что в кино.  Жители дворов, расположенных вокруг облгосадминистраций, обходят баррикады из покрышек, идя на работу, и с некоторой опаской проходят вдоль домов, на крышах которых, как уже успели сообщить многие СМИ, выжидают свои жертвы российские снайперы. На детских площадках буквально в десятках метров от новых «республик» мальчишки играют «в Майдан». Мы все знаем, как выглядит бутылка с «коктейлем Молотова» и бейсбольная бита, завернутая в газету и не вздрагиваем, сталкиваясь в центральных районах городов с группками обезьяноподобных «организмов» весьма мало похожих на жителей наших городов. Мы привычно отправляем смс на знакомый номер, чтобы перечислить деньги украинской армии, а бабушки из приграничных городов подкармливают «солдатиков» домашними кушаньями. Мы ставим подписи под петициями о непризнании вновь созданных «республик», делаем в соцсетях репосты предупреждений о готовящихся провокациях.
 
И, что самое непостижимое, мы просматриваем российские новости, в которых все эти события описываются совершенно по-иному. Мы, русскоязычные украинцы, узнаем о том, что в течение 23 лет нас угнетали, а теперь похищают и увозят в киевские застенки для жестоких пыток. Мы возвращаемся домой с городских «майданов», где топчется, в лучшем случае, пара сотен явно неместных личностей, и читаем о том, что тысячи горожан героически отстаивают свои гражданские права, а злобная профашистская киевская хунта грозится стрелять в наших смелых братьев на поражение. И почти безуспешно пытаемся объяснить своим российским друзьям, которые искренне опасаются за нас, что нас не пытают и не давят танками, что по улицам не бегают НАТОвские наемники и оголтелые бандеровцы, и что единственное, о чем мы по-настоящему мечтаем – так это о том, чтобы нас перестали, наконец, спасать.
 
Мир изменился столь стремительно и невероятно, что, казалось бы, сознание неспособно вместить эти перемены – если только не изменится само. Иначе невозможно выжить в этом сошедшем с ума мире. И мы изменились. Ко всему привыкаешь – а что делать? Обычная жизнь, обычные будни. И пока мы отвечаем на все это смехом, а не ненавистью, как наши российские «братья», нас не сломать.
 
Фото: «Обозреватель».