Они шли молча.

-Пим! – В предрассветной тишине пискнул комп, самовольно уходя на перезагрузку. На черном матовом экране заструилась белая цифровая вязь. Потом исчезла и она, и осталась только абсолютная немая темнота, к которой не могли адаптироваться глаза, но свет включать не хотелось.
 
И вот тогда и послышался звук, странный, ритмичный звук, очень знакомый, словно слово, которое вертится на языке, но никак не может с него сорваться.
 
Она вслушалась, продолжая смотреть в монитор, хотя уже не видела его. Звук усиливался, заполняя собой тело. Сердце, пульс, кровь в висках вдруг стали отчётливы, они полностью совпали с ритмом звука, и уже невозможно было определить, распознать, отделить звук от ощущения.
 
В закрытом помещении комнаты в лицо вдруг ударило свежим морозным воздухом, ощущения усилились, заполняя собою всё. Разум уже не успевал отслеживать несущиеся лавиной ощущения. Он сдался.
 
Вот тогда матовая чернота монитора стала серой и явила туманное морозное утро. Как в запотевшем зеркале постепенно проступала неправильная геометрия улиц, улочек и переулков, по которым оживленно стекались, подобно ручейкам в одну большую реку, разнообразные группы людей. И вот река уже поплыла в едином направлении. И по мере того, как эта река занимала своё русло, укладываясь в берега, широкая, метров 200, голоса постепенно смолкали, и становилось ясно, что гул реки – это гул шагов, ритм, пульсирующий в ее висках и непривычно отдающийся ударами сердца.
 
Они шли молча. Молодые, среднего возраста мужчины, крепкие ещё старики первые метров 300, дальше река смешивалась. Она вдруг ощутила себя плывущей в этой реке, среди женщин и подростков, в середине. Она почувствовала, как кто-то коснулся ее локтем.
 
Потом замелькали обрывки мыслей: «так лучше, чем от водки и от простуд», где-то «Отче наш» и «Символ веры».
 
И опять все затопил ритмичный звук, не оставляя никаких сомнений в том, что происходит. Но вместе с этим и чуть издалека проступали другие ощущения. Суета, переходящая в животный страх, а страх уже превращался в парализующий ужас. Она наблюдала этот страх, как и чужие мысли – со стороны. Она знала, что этот страх исходил не из молчаливой и полноводной реки, но был вызван ею. Она чувствовала вибрацию в ногах, словно пол дрожал, как дрожала земля под огромной людской рекой, без страха и сомнений текущей в осознанно выбранном направлении.
 
Они знали, чего они хотят.
Они знали, почему они выбрали это русло.
Они  знали, почему идут молча. Все уже было сказано. Обо всем было говорено.
И теперь они шли неотвратимо и молча.
 
ОНИ ШЛИ МОЛЧА.