Бункер

Дон Регионэ, нахмурившись, неспешно шел запутанными коридорами своей загородной резиденции, которую приближенные между собой называли не иначе, как бункер. Многочисленные горничные в откровенных купальниках, едва завидев дона, спешили немедленно исчезнуть, так как прекрасно знали, что в таком настроении дон способен сгоряча дать по морде первому встречному. В рабочем кабинете, который дон умудрился взять в аренду у самого себя, втайне гордясь собственной смекалкой, томились в ожидании консильери. Учитывая важность предстоящей встречи, бункер по периметру охраняли боевики из “Молодых Регионэ”, которые за короткое время успели засрать лушпайками от семок великолепный фонтан и поле для гольфа.
 
Проворный лакей вскинул руку в приветствии и распахнул бронированную дверь. Дон ласково потрепал его рыжую шевелюру, вошел в кабинет и мрачно кивнул собравшимся. Те вытянулись по струнке, терпеливо ожидая, когда дон усядется в элитное кресло из крокодильей кожи и начнет говорить.
- Ко мне доходят разные слухи, - тихо произнес дон. - Говорят, будто дон Регионэ на мели. Будто он не способен оплатить свои удовольствия. Другие доны уже открыто смеются мне в спину, ожидая, когда меня уничтожит голодный бунт. Более того, они открыто делят между собой мои активы. Поэтому я хочу спросить уважаемых консильери, что они слышали и думают по этому поводу.
 
В комнате воцарилось неловкое молчание.
 
- Да не сочтет босс мои слова неуважением, - осторожно произнес кто-то. - Но голодного бунта можно избежать, если семья начнет делиться доходами...
- Что?! - взревел дон. - Ты предлагаешь моей семье голодать, потому что вы всё просрали? А вот скажи, уважаемый консильери по доходам и поборам, почему ты так хреново работаешь?
Консильери натянул на себя напряженную улыбку.
- Так ведь страшно, босс. Барыги того и гляди, взбунтуют. Вы ж помните, как это бывает?
- Барыги взбунтуют?! - грозно уточнил дон. - А нахрена нам тогда нужны “Молодые Регионэ”, если они не способны шугнуть зарвавшихся барыг? А лохи, сколько денег они утаили в матрацах? Почему ты позабыл о них, уважаемый консильери?
- Так ведь приказано не трогать до 2015? - удивился консильери.
- Кем приказано? - растерялся дон Регионэ.
- Мной приказано, - проскрипел седой очкарик, скромно затаившийся в углу. - Или босс позабыл о предстоящих выборах?
 
- Как смеешь ты проявлять неуважение? - некто свиномордый коршуном набросился на старика и влепил ему звонкую пощечину. - Босс никогда ни о чем не забывает. Мы уже работаем над тем, чтобы выборы не состоялись. Ничто! Запомни, ничто не должно стоять выше благополучия семьи. Я правильно говорю? - свиномордый гадко улыбнулся и уважительно склонился перед доном.
- В принципе, правильно, - согласился дон, наморщив лоб. - А ты кто?
- Это со мной! - нарушил молчание старший сын дона, который все это время стоял у входа и с легкой насмешкой наблюдал за происходящим. - Молодой, перспективный. С правильными идеями.
- Вот доведут ваши правильные идеи до бунта... - недовольно проскрипел старик.
- Ты смеешь сомневаться в “Молодых регионэ”? - воскликнул свиномордый и снова влепил ему пощечину. - Никогда! Запомни, никогда не ставь под сомнение авторитет и могущество семьи.
- Короче, заткнулись оба, - вмешался дон. - Ты понял, что от тебя требуется? - уточнил он у консильери по доходам и поборам.
- Понял, босс. Только...
- Что только? - грозно поинтересовался дон.
- Только ведь все равно не хватит, - сказал консильери. - Не покроет даже текущие расходы.
- Значит должно покрыть. Других вариантов нет.
- Есть, - снова проскрипел старик. - Мы все еще можем сдаться. Да, что-то отберут. Но лучше потерять часть, чем потерять все. Потому что голодные бунты могут очень плохо закончиться...
Старик ловко дал под дых свиномордому выскочке, уже занесшему руку для очередной пощечины. Выскочка согнулся пополам и застонал.
- Кроме того, - удовлетворенно продолжил старик. - Если пойдут слухи, что у нас закончились деньги, то никакие “Молодые регионэ” не будут рисковать почем зря. Проще говоря, единственный выход - капитуляция.
 
Дон Регионэ устало опустился в кресло и задумался.
- Всем выйти. Кроме тебя, - он указал пальцем на консильери по доходам и поборам, - и тебя, - указал дон на старика. В толпе раздались вздохи облегчения. Прочие консильери тут же поспешили удалиться.
 
Дон тяжело дышал. Покрасневшие щеки выдавали сильное волнение. Немигающими глазами он переводил взгляд то на старика, то на консильери. Наконец дон собрался с духом и выпалил:
- Ни о какой сдачи речи быть не может! Никакой сдачи не будет! Отжать все до последней копейки! Заставить пахать по 24 часа в сутки без выходных! Разобрать на органы! Пустить на удобрения! Шлеппера!
 
Затем, обессиленно опустив голову, дон дрожащим голосом добавил:
- Это должно помочь. Да, это обязательно сработает...
И, с трудом поднявшись на ноги, шаркающей старческой походкой удалился вглубь резиденции.
- Но вы-то, надеюсь, понимаете, что я прав? - невозмутимо спросил старик у консильери. Тот грустно кивнул головой.
- Не кажется ли вам, что в сложившейся ситуации мы обязаны взять власть в свои руки, чтобы сохранить семью? - уточнил старик. Консильери испугался и отрицательно замотал головой.
- Тогда делайте что хотите, - старик махнул рукой и вышел из кабинета.
- Делайте что хотите... А что тут делать? - проворчал консильери и, открыв дверь комнаты для собраний, громко прокричал в коридор:
- Чтобы на завтра каждый разработал законопроект о новом налоге! И прикажите капореджиме подготовить и вооружить как можно больше “Молодых регионэ”, дон приказал отжимать, невзирая на голодные бунты.
 
Но в коридоре было пусто. И только горничные испуганно перешептывались о том, что им, возможно, скоро прийдется искать другую работу.