«Українська мова може зникнути із вжитку на території України вже у 2060-му році»
                                                                                    Из Интернета.
 

Из советской России в советскую Украину меня перевезли в возрасте трех месяцев в оцинкованном корыте. Не было в стране побеждающего социализма детских колясок для всех.
 
Так как область, в центре которой я очутился, граничит с РФ и при образовании ее, в 1939 году, советская власть чего-то там нахимичила российско-украинскими картишками, украинской речи до второго класса средней школы я практически не слышал. Ну, может быть на рынке, да и та была местным суржиком.
 
Cо второго класса началось изучение украинского языка. Из тридцати с лишним учеников моего класса двое получили освобождение. Эти два освобожденных  парня были у нас вроде героев. Представляете! Все мучаются учебой, а эти счастливчики гуляют.
 
Уроков украинского языка в неделю было немного, так как предмет считался непрофильным. Пятьдесят с лишним лет пронеслось, а я все еще помню свой конфуз при переводе с русского на украинский. Нужно было сказать по-украински «звезды падают с неба», а я вместо «зiрки» сказал «звiзди». Класс ржал вместе с учительницей, а я стоял красный, как вареный рак, от стыда.
 
С переходом в старшие классы увеличивалось и количество часов-уроков украинского языка. И если отбросить всю идеологическую шелуху, типа «на майданi, бiля церкви революцiя iде..», то материал нам давали хороший: и поэзию, и прозу.
 
Дальше в жизни было все русскоязычное: работа после школы, армия, институт, снова работа. Но память, хоть и некрепкая, все же осталась.
 
До девяносто первого по-украински я говорил немногим  лучше сегодняшнего Николая Азарова. А читать мог только многоступенчатым методом. Как это? Сначала читаешь, потом переводишь на русский и только после этого воспринимаешь.
 
И тут появилось новое украинское телевидение, вернее новые ТВ каналы, вещавшие только по-украински. По этим каналам шли новости о нашей стране, отличные от  официоза, интересные западные фильмы, различные политические шоу.
 
Через полгода ежедневного потребления украинского ТВ, вечером, сидя перед ящиком, я вдруг понял, что смотрю новости с отключенным внутренним переводчиком. Как это произошло, не понимаю до сих пор. Но чувства, охватившие меня, помню.
 
Мой отец учил меня в детстве плавать, поддерживая в воде ладошкой снизу, под животом. И когда-то я ощутил, что этой ладони не чувствую и плыву сам.  Оглянувшись, я увидел улыбающегося отца метрах в десяти позади себя. Это были радость и гордость одновременно.
  
Вспомнил я об этом, прочитав информацию, о том, что украинский язык лет через пятьдесят умрет окончательно. Как по мне – чепуха это абсолютная.  Потребность в нем была, есть и будет, и мне смешно доказывать эту аксиому.
 
Ведь даже я, человек с глубокими русскими корнями и не менее глубоким советским прошлым, украинский язык среднего уровня освоил без особых усилий. А мой ребенок знает украинский язык «от и до». И не только знает, а и  учит других на украинском языке.
 
А знаете, почему так произошло? Потому что на меня никто не давил. Потому что у меня было право выбора. Недавно услышал замечательные слова о том, что практически все религии на нашей планете после основного права человека – права на жизнь, декларируют право выбора.
 
Без права выбора человек перестает быть человеком.
 
Ярчайший пример тому, как любое благое деяние, осуществляемое безальтернативной силой, дает диаметрально противоположный результат – попытка тотальной украинизации, проделанная товарищами большевичками почти сразу после октябрьского переворота.
 
Объявили они в 1923 году, так называемую,  «коренизацию» Украины. В принципе, все верно – в Украине власть должна быть украинской, говорящая по-украински.   Все было у большевиков: план, сроки, строгий контроль.  По коням, шашки наголо!  Выполним-перевыполним! Результат? Дерьмо хлебаем по сей день.
 
По-большевицки коряво, лежа на печи, внедрял свою «коренизацию» горе Ющенко. По-большевицки, только вместо коня, используя бульдозер, проводит свою советско-донецкую блатную «коренизацию» убогий Янукович.
 
А жизнь продолжается, не смотря ни на что.
 
В середине шестидесятых прошлого века среди нас, молодых людей моего города, особым шиком считалось говорить, растягивая гласные, «по-ма-асковски». Сейчас, гуляя по городу, я слышу украинскую речь намного чаще, чем это было сорок лет тому назад. Причем это не хуторской суржик, а нормальная украинская речь и пользуется ею преимущественно молодежь.
 
Все идет своим естественным, эволюционным путем. Не надо только никого тянуть за язык.