Спасибо, Вам Слово, за “Мандри у 80-ті...” http://durdom.in.ua/uk/main/article/article_id/8374.phtml
 
Не буду скрывать, что изложенное ниже было написано мной года три назад, когда на сайте «Обозреватель» появилась статья: «Детям 60-70-80-х посвящается». Эта статья, фактически, и стала планом моего повествования. Сейчас я только подкорректировала текст.
Я отдаю себе отчёт, что читать это современной молодёжи, наверное, будет не интересно, как и смотреть старые фотографии Слова. Но мне кажется, что у любого человека не может быть будущего, если он не интересуется или не анализирует своё прошлое. А наше советское прошлое было для нас ТОГДА светлым и счастливым.
 
Только своим детям я желаю ДРУГОГО счастья...
 

***
 
Наш двор… Как часто он теперь мне снится по ночам! Помню, в нем было много старых фруктовых деревьев, т. к. на его месте раньше был чей-то дом и сад. А потом дом снесли и построили нашу четырехэтажку. Тогда к деревьям относились бережно. Оставили все, которые не попали в зону стройки. И мы, дети, объедали эти абрикосы и вишни, даже не догадываясь, что где-то есть конкретный человек, которому мы и обязаны этой «шарой».
Я помню, как я первый раз вышла во двор, когда мои родители получили наконец 2-комнатную «хрущёвку» после 20 лет «стояния» в очереди. Это было зимой. Меня окружила многочисленная детвора и с любопытством глазела на новенькую девочку. Я робела и  прижимала к груди моего любимого плюшевого мишку, с которым чувствовала себя в большей безопасности. Ребята оказались очень дружелюбными, и уже через пять минут мой мишка одиноко лежал на лавочке, а мы весело бегали и валялись в снегу.
Гулять во дворе тогда было не опасно, не то, что сейчас. Тогда все друг друга знали и доверяли. Можно было забежать с жаркого летнего двора в любой подъезд, радостно почувствовав его приятную прохладу и без разбора позвонить, если дотягивался до звонка, или постучать в любую дверь. Постучать, чтобы попросить знакомых или мало знакомых людей дать попить воды. И они давали и при этом добродушно и понимающе улыбались. А ты жадно пил эту прохладную воду, (налитую прямо из-под крана!), большими глотками, и она казалась такой вкусной! И так же стремительно убегал, иногда забывая поблагодарить, потому что там, во дворе тебя ждали, прервавшие из-за тебя игру, твои дворовые товарищи.
А еще мы любили всей гурьбой бегать пить квас. Сразу за нашим домом возле магазина стояла бочка на колесах, в которой привозили холодный и такой вкусный квас. Его продавала толстая тетя в белом переднике с рюшами и накрахмаленном ажурном колпаке на голове. Звалли ее тетя Маша. Мы все ее знали, и она знала всех нас. Она была очень добрая и часто давала нам стакан кваса без очереди или даже в долг. А очередь всегда была большая, особенно по выходным. Люди приходили покупать квас с бидончиками, на литры. Литр стоил 12 копеек, большой стакан - 6 копеек, маленький – 3. Мы всегда отдавали тете Маше деньги, потому что она жила через два дома от нас, а ее сын, Женька, был хоть и противный и всегда с соплями, но, мы все знали, что отец его, а значит тетин Машин муж, утонул на рыбалке, когда Женьке был всего годик. Мы сочувствовали тете Маше, нам было ее жалко, а заодно было жалко и ее сопливого Женьку.
Так же, всей гурьбой, любили бегать и в единственную в нашем районе аптеку за такими любимыми аскорбинкой и гематогеном. Это было очень вкусно и, при этом, дешево и доступно. В отличие от конфет и шоколадок из гастронома. Единственным недостатком этой аптечной вкуснятины была строго ограниченная норма, больше которой есть, мы знали, было нельзя и которую мы всегда существенно нарушали. Я помню, долго была искренне убеждена, что гематоген – это тот же шоколад, только еще и лечебный.
Из доступных конфет из магазина мы предпочитали разве что разноцветные леденцы, которые продавались в круглых жестяных банках. Они были дешевле леденцов, завернутых в бумажки. Но так как есть их можно было сколько угодно, а нас было много, то они, у купившего, быстро заканчивались. Да и родители, все-таки, не так часто давали своим чадам такие деньги.
Другое дело – красные «петушки» на палочках. Маленькие – по пять копеек, средние – по десять. Большие же, которые почти никто и никогда не покупал, стоили дорого – по двадцать копеек за штуку. За эти деньги можно было купить в булочной буханку белого хлеба или целых четыре бублика.
Петушки продавал одноногий большой дядька со странным тогда для нас именем Изя. Он всегда, сколько себя помню, стоял на улице, прямо за углом нашего гастронома, рядом с бабками, торгующими на стаканы семечками, и держал за палочки целую кучу этих «петушков». Он был всегда не бритый и неопрятно одетый. Тусклые и маленькие глаза из-под огромных заросших бровей всегда смотрели  угрюмо и не по-доброму. Многие его даже боялись. И если бы не его «петушки», то уж точно обходили бы десятой дорогой.
Мне всегда хотелось попробовать именно тот, большой «петушок». И я как-то уговорила-таки маму купить его. И ... была сильно разочарована. Потому что, на поверку, этот самый красивый и большой экземпляр оказался внутри... пустым.
Иногда, мы покупали в магазине еще одно обалденное лакомство: «кукурузные хлопья». Пачка с сахаром – десять копеек, без сахара – семь. Купивший, всегда щедро делился содержимым своей пачки с остальными, и поэтому всегда мог рассчитывать на взаимность. Мы все дружно «хрустели» этими хлопьями,  и уже минут через пять, не более, они заканчивались, и это было их самым большим и очевидным недостатком.
Но никому из нас, родители никогда не давали карманных денег. Тем самым, нас не готовили к взрослой жизни. Наоборот, считалось, что если у ребенка имеются свои деньги, то он избалован и дурно воспитан. Это осуждалось обществом, считалось лишним и ненужным.
Большинству из нас каждый день давали только по 15-20 копеек в школу на пирожок или булочку со стаканом молока. Не знаю, как других, но меня мама баловала целых два раза в год, когда мы школой ходили на обязательные демонстрации: на 1 Мая и 7 ноября. Она мне тогда давала …рубль! И мы с подругой после парада всегда заходили в знаменитый тогда у нас в городе кафетерий «Лакомка». Покупали пироженное и кофе. А потом там же пили еще и молочный коктейль. Это было очень вкусно! Мы старались растянуть воспоминания об этом на полгода, до следующего посещения. Потом мы шли в кино, в центральный кинотеатр «Большевик». В эти дни показывали, как правило, фильмы о Ленине, о войне. Но нам было все равно. Нам нравился сам процесс и то, что мы были в этот день полностью самостоятельными. Мы называли это «загулами».
Родители покупали лакомства обычно к праздникам, иногда – в день зарплаты. Но нам хотелось чаще. И мы их покупали сами. А деньги на это «зарабатывали» легко. Нужно было только взять из дома ... несколько обычных бутылок и сдать их в специальный пункт приема стеклотары. За это тебе давали определенную сумму денег.
Дело в том, что в советские времена молочные продукты продавались в тяжелых стеклянных бутылках. Молоко, помню, было запечатано белой фольгированной крышечкой, кефир - зеленой, а сметана – крышечкой в бело-желтую полоску. Так вот, когда содержимое бутылок заканчивалось, их не выбрасывали. Все хозяйки их тщательно мыли такой специальной щеткой-ёршиком. Мыли именно для того, чтобы потом сдать и получить взамен деньги. Иногда в наш магазин привозили молоко в бумажных треугольных пакетах. Но его быстро разбирали, так как народ не очень любил связываться с неудобной стекляной тарой. Майонез, соки, напитки, пиво и пр. тоже продавались только в стеклянной посуде. Что такое разовая пластиковая бутылка или коробочка не ведал тогда ни один советский человек.
Поэтому такой стеклянной посуды, вымытой мамой, у всех дома скапливалось много. «Счастье» сдавать её в пункт приема, где, к слову сказать, всегда были огромные очереди, предоставлялось обычно папам. Как правило, все папы жутко не любили заниматься домашними делами, поэтому момент сдачи в приемный пункт откладывался ими на неопределенное время. Бутылок скапливалось много. Чистые и уложенные мамой в сетки-авоськи, они стояли во всех свободных углах маленьких хрущевских кухонь. О них все спотыкались. Мамы ругались, а папы каждый раз делали вид, что очень, очень виноваты и обещали, что вот, ну уж точно в эти выходные, отнесут их в приемный пункт.
Поэтому взять пару-тройку бутылок и, отстояв в очереди, их сдать, мы считали вполне конкретной и почти существенной помощью по дому, особенно папе.
Поэтому, мы часто пользовались конфликтом родителей и честно приносили домой эти вырученные 20-30 копеек. Глядя на папу или маму преданными глазами, вполне обоснованно ждали одобрения.  
Родители никогда не обманывали наших надежд. «Да ладно, возьми себе на мороженное!» - изрекал кто-нибудь из растроганных родителей, чем вызывал у нас шквал эмоций: благодарности, смешанной с сыновьей или дочерней любовью.
Вот на эти, честно заработанные деньги, и покупались все дополнительные сладости и лакомства, которыми, в большинстве своём, мы щедро делились друг с дружкой. Ибо каждый знал – завтра поделятся и с тобой.
Вобщем, потенциальный источник доходов был равен количеству несданных папой бутылок, и нужно было только очень-очень захотеть постоять с ними в очереди.
 

***
 
А еще мы страшно любили играть в разные игры. Игры тогда делились на сидячие и подвижные, а еще на девченочьи и пацанячие. В сидячие игры, или как тогда их называли, настольные, играли все вместе. Как правило, в любую такую игру входило игровое поле, фишки и кубик, который по-очереди бросали и по количеству выпавших очков продвигали фишки вперед. Кто первым достигал финиша, тот и выигрывал.
Ещё была такая игра: игровое поле из куска фанеры закруглённое сверху, которое устанавливалось под наклоном. На поле всё было красиво оформлено: разные ямочки, желобки, крутилочки, ловушки. И каждое место определялось количеством очков. А внизу справа находился шпингалет с пружинкой. Туда клали металлический шарик, оттягивали пружинку и щёлк... куда попадёт, столько и очков...
Такие игры были почти у всех. Играли в них обычно зимой в подъездах, когда на улице было жутко холодно. Я хорошо помню, что играли мы в них всегда на щелбаны.
 
Все же подвижные игры были связанны с улицей. Девченки играли в классики, прыгали на скакалках в «шестерки» или в «резиночки».
 
Я до сих пор помню правила игры! Две стоят по краям с зацепленной за ноги над асфальтом резинкой, а одна скачет всередине, производя строго определенные манипуляции ногами и отрабаттывая всю последовательность упражнений, да еще и на строго определенной высоте. Ритуал замысловатый и непостижимый для несведущих. Удивительно, но ни один мальчишка на свете не знал и не мог запомнить правил этой игры!
 
И еще помню, что играть в «резиночку» мы могли только тогда, когда выходила во двор девочка, у которой была эта самая резиночка. Потому что не каждая мама позволяла своему чаду отчикать кусок около пяти метров от купленного для трусов мотка.
Тем более, что резинка от трусов - вообще была почти универсальным чудом! Мало того, что она (по прямому своему назначению) прекрасно держала трусы, так оказывается еще и... варежки! Сколько же пар варежек должны были потерять предыдущие поколения детей, чтобы нашелся когда-то умник, который однажды и изобрел сей «механизм»... из резинки.  Механизм, проходящий через петельку для вешалки на пальто, а затем уходящий в оба рукава и заканчивающийся на концах с двух сторон пришитыми, как правило, бабушкой, этими самыми варежками. Кстати, ей же и связанными.
 
А еще девчонки делали "секретики": выкапывалась ямка в земле, туда клался красивый фантик, головки от цветов одуванчиков, васильков и сверху прикрывался зеленым или желтым бутылочным стеклом. Все это присыпалось землей и только, как глазок, смотрел этот красивый "секретик".
Вспоминается, как все охотились за стеклянными шариками: белыми, зелеными и (дикая редкость!) фиолетовыми... У меня их было аж семнадцать штук! Но никто из нас толком не знал, откуда они брались. Мы их просто иногда где-то на улице находили. А не зная, пытались объяснить по-своему. Помню, придумывали даже, что их разбрасывают по всей земле инопланетяне. От этого шарики становились просто бесценными.
 
Мальчишки играли в основном в футбол или в «печника». Были и совместные подвижные игры: в «стрелы», в «жмурки», в «ножички». А так же игры с мячом: в волейбол, в «выбивного» или в «козла».
Когда мы бегали, то всегда при этом зачем-то громко орали, перекрикивая друг друга. Часто, очень часто спорили, иногда обижались, но никогда не помню, чтобы мы надолго ссорились.
И чем старше мы становились, тем чаще играли именно в совместные с мальчишками игры, причем уже более сидячие, такие как лото, домино и, даже, тогда запретные карты.
 
Периодически, чья-нибудь мама высовывалась из окна и кричала:
– Ира! (Петя! Таня! Коля!) Домой!!!
И почему-то так выходило, что делала она это всегда не вовремя, а когда в игре наступал самый решающий или важный, именно для тебя, момент. Сколько себя помню, мы все до единого всегда отвечали своим мамам абсолютно одинаково:
– Ну мам, ну еще хоть 5 минуточек!
 
Проходило с полчаса, и диалог перекрикивания повторялся еще раз абсолютно в тех же самых словах. Потом еще и еще. Пока мама не начинала грозить лозиной. Когда эта критическая точка мамой была уже пройдена, любимое чадо со всех ног бежало, наконец, домой, дабы мама, все же, не смогла осуществить свою угрозу.
 
Продолжение имеется.