Тьма отступает и теперь перед глазами плавает неясная серая муть. Постепенно муть приобретает очертания бабки с кошелкой.
 
- Милок, кто тебя так?
- А? Что?
- Кто тебя кирпичем-то стукнул?
- Кирпичем?
- Да вот он валяется. А на голове шишка у тебя, милок. Идти то сам сможешь?
 
Пробует встать. Кирпич удаляется, а затем опять бьет в лицо.
 
- Упал, родимый. Доктора бы, - последнее, что он слышит.
 
Вокруг туман. Его не схватишь, не поймаешь, не поймешь. У тумана нет имени, нет фамилии. А у тебя?
 
- Как зовут вас? Молодой человек!
 
У кровати сидит доктор-айболит. Седая бородка, усы, белый халат.
 
- Что?
- Меня зовут Исак Самуилович, а вас как?
 
Действительно, как? Пытается вспомнить. Но в памяти только туман.
 
- Не помню.
- Плохо, - доктор качает головой, - было у меня такой случай в 1973 году. Режим, диета, через пару недель пройдет.
- А если не пройдет?
- Пройдет, не переживайте. Рана на голове заживет и память вернется, уж поверьте.
 
Улыбка доктора вызывает доверие. Ощущение, как будто ты дома, как будто ты знаешь этого доброго старикана всю жизнь.
 
- Спасибо, Исак Самуилович, я вам верю.
- Вот и славненько. Сейчас к вам посетитель. Товарищ милиционер, так сказать. Я с вашего разрешения поприсутствую, чтобы не растревожил он вас.
- Спасибо, доктор.
 
В поле зрения появился милиционер. Мундир, фуражка, заспанное лицо. Представляется. Такое-то звание, так-то зовут. Через минуту уже и не вспомнишь.
 
- Ну, приступим, зачит. Имя, фамилия потерпевшего?
- Не помню.
- Что значит не помню? Пьяный чтоли? Вспоминайте!
- У него сильный ушиб головы. Кирпич упал с крыши. Хорошо, что мужчина крепкий, высокий, иначе в морге был бы сейчас, - объясняет доктор.
- Ладно. Запишу, что не помнит, но странно это.
- Живете на какой улице? Дом какой?
 
Дом? Улица? Туман… В тумане замаячило что-то знакомое…
 
- Фонарь, аптека…
- Что?!
- Не помню я дом и улицу. В голове только крутится «фонарь» и «аптека».
- Какая еще аптека?! Наркоман, чтоли?
- Это стихи такие, - опять вмешивается доктор, - старые стихи одного коммунистического поэта.
- Так вы коммунист? Не похоже по возрасту. Комсомолец может?
 
Комсомолец? Туман молчит, но в этом молчании чувствуется согласие.
 
- Вроде бы… да… был…
- Ну хоть что-то. Пишу – комсомолец. Я вот тоже комсомольцем был, еще когда во флоте служил, и ничего. Уж лучше чем наркоманом.
- Очень полезная информация, - смеется доктор, - вы бы еще национальнсоть спросили.
- И спрошу, - хмурится милиционер, - национальность помните?
 
Национальность? Туман не дает ответ.
 
- Не помню.
- Хм… Интересно, - милиционер задумался, - получается, раз нет документов и памяти, то и национальности нет. И что теперь мне писать. Доктор, а медицина может помочь определить национальность?
- Медицина тут бессильна, - стричок развел руками, но расстроенным не выглядит, -  Пробовал тут один определять национальность замером черепов, ничего не вышло.
- А может все же замеряем?
 
Доктор и милиционер смотрят в упор. Неприятно. Туман клубится очень быстро, как будто пытается полностью забиться под стол.
 
- Нет! Не надо!
- Ладно, - вздыхает милиционер, - запишу: «национальность отсутствует, в результате потери памяти».
- Так может ее в реальности вообще нет?
- Кого?
- Ну национальности этой? Выходит она только в воображении существует. Как вероисповедание. Тот себя христианином считает, тот мусульманином, тот – буддистом. Как воспитали – то вероисповедание и принимают. И один и тот же человек, склонный к фанатизму, если бы родился в Европе, то был бы фанатиком-христианином, если бы в Азии, то фанатиком-мусульманином. Но при этом его способности и таланты были бы теми же. И никак его место рождения не повлияло бы на истинность той или иной религии. Все они верны. Все по-разному говорят об одном боге. Так и с национальностью. Не важно к какой национальности ты себя причисляешь – важно какой ты человек.
- Ишь! – милиционер сдвигает фуражку и чешет затылок, - Пришибленный, а как соображает!
- Так ведь мозги у него остались, а вот стереотипы вместе с памятью стерлись. Об обществе свободных от стереотипов людей философы мечтали во все времена.
 
В палате как будто светлеет. Даже лицо милиционера становится непривычно мечтательным. В тишине троица предается философским размышлениям. Туман успокаивается, оседает.
 
- Вот вы где! – в палату врываются посторонние.
- Олег Ярославович! Мы вас по всему Севастополю ищем! Митинг коммуняк вот-вот начнется!
 
Туман рассеивается. Добрый доктор и простоватый милиционер исчезают. Вместо них появляются старый жид и москаль-оккупант.
 
- Вспомнил. Тягнибок моя фамилия.
 
Дверь хлопает. Доктор и милиционер молча смотрят друг на друга.