Последствиями оккупации Украины большевистской Россией стали не только репрессии против носителей украинского национального сознания в республиканском партийно-советском руководстве, но и три Голодомора в Украине, физическое уничтожение национальной интеллигенции, подрыв генофонда украинской нации. Такие непоправимые потери украинство понесло, прежде всего, потому, что советская Украина была оккупированной и колониально зависимой территорией, на которой кремлевские вожди любой ценой стремились насадить антиукраинскую власть и уничтожить стремление украинского народа к самостоятельному государственному существованию.
 
           Три Голодомора, которые пережила Украина во время господства коммунистического режима, — это самые жестокие запланированные преступления в истории человечества. Никакие войны и уничтожения народов не сравнятся с масштабностью уничтожения украинского населения, жившего в стране с самыми плодородными почвами, на земле своих предков, которые одними из первых освоили полеводство и сумели благодаря труду на земле добиться достатка. Почему именно украинство больше всего пострадало от большевистского коммунистического эксперимента?
  
           Захватив в октябре 1917 г. власть в Петрограде, большевистские вожди осознавали, что новая (коммунистическая) империя невозможна без экономического потенциала Украины, а потому самый агрессивный удар и самую грубую силу террора направили, в первую очередь, против украинцев, стремившихся к возрождению собственного независимого государства. Большевистская формула «судьба империи решается в Киеве (Харькове)» стала определяющей при выборе направлений внутренней политики на более чем семь десятилетий.
      
      Безотказным инструментом большевистской власти в борьбе с украинцами, не согласными с политикой коммунистических преобразований, служил террор голодом, который ленинско-сталинский Кремль, по молчаливому согласию партийно - государственной верхушки УССР, трижды (в 1921—1923, 1932— 1933 и в 1946—1947 гг.) применял для усмирения Украины. Проводниками этой человеконенавистнической политики в республике каждый раз становились лидеры КП (б) У и украинского советского государства.
       Впервые террор голодом относительно украинских селян был применен в 1921—1923 гг., то есть сразу же после поражения украинской национально- освободительной борьбы 1917— 1921 гг. Положил начало этой украинофобной «традиции» большевистский вождь В. Ленин ради того, чтобы придушить селянское повстанческое движение и втащить «суверенную» советскую Украину в СССР. Возникновение голода вначале 20-х гг. в Украине официальной советской историей объяснялось засухой 1921 г., а также последствиями семилетней войны (сначала — мировой, потом — гражданской). На самом же деле голод 1921—1923 гг. был вызван, прежде всего, субъективными причинами, а именно: большевистской политикой «военного коммунизма» и сопровождавшими ее насильническими мероприятиями.
        
       В 1921 г. стихийное бедствие поразило УССР и РСФСР, однако положение Украины было более тяжелым, ведь от нее требовали хлеб для поставки Северу, который изымали средствами официально отмененной в марте 1921 г. продразверстки. В Украине кремлевское руководство разверстку оставило, чтобы обеспечить, в первую очередь, бесперебойную поставку хлеба в Москву, Петроград и рабочий Донбасс. В то время как юг Украины страдал от голода, тогдашнее руководство УССР на протяжении лета—осени 1921 г. не совершило ни одной попытки уменьшить объемы вывоза хлеба из республики. Наоборот, когда 8 мая 1921 г. секретарь ЦК РКП (б) В. Молотов сообщил украинскому руководству о постановлении центра — посылать по меньшей мере 40 железнодорожных эшелонов с продовольствием в месяц в распоряжение наркомата продовольствия РСФСР, политбюро ЦК КП(б)У привлекло к выполнению этого постановления не только кавалерийские части наркомпродовских отрядов, которые использовались для подавления вооруженного сопротивления селян и охраны продовольственных грузов, но и части регулярной армии, поскольку украинские селяне сопротивлялись конфискации хлеба и других видов сельскохозяйственной продукции.
 
       Об усердии тогдашних украинских властей перед Москвой говорят следующие факты. Так, доводя до местных властей содержание телеграммы В. Ленина, который 6 июля 1921 г. приказал наркомпроду УССР М. Владимирову принять решительные меры для обеспечения продовольствием Донбасс, ЦК КП(б)У обязал местное руководство «приложить сверхчеловеческие усилия для подъема продзаготовок и выполнения нарядов наркомпрода даже в ущерб удовлетворению местных потребностей». Тогда же глава ВУЦИК Г. Петровский и второй секретарь  ЦК КП (б)У Д. Лебидь в телеграммах руководителям губкомов и губисполкомов призывали любым способом обеспечить выполнение сверхвысоких хлебозаготовительных задач.
 
        В то время как на помощь голодающему Поволжью были брошены все силы партийного, советского и профсоюзного аппарата, ни в одном постановлении центрального правительства или обращении об организации борьбы с голодом летом—осенью 1921 г. не упоминается о голоде на юге Украины; речь не идет, соответственно, и о предоставлении материальной помощи голодающим. Поэтому южные районы УССР, больше всего пострадавшие от природной стихии, оставались без помощи.
          
      Замалчивание голода на юге Украины позволило центральным властям использовать хлебные ресурсы исключительно для голодающих РСФСР, для потребностей которых изымались, в том числе и мизерные зерновые запасы остальных украинских губерний, тоже пораженных голодом. Только в декабре     1921 г., когда смертность от голода на юге Украины приобрела катастрофические масштабы, Москва уменьшила план вывоза украинского хлеба в РСФСР с 57 млн. до 27 млн. пудов. В то же время, правительство УССР получило разрешение объявить часть пострадавших от засухи губерний республики голодающими, но без предоставления их населению льгот, которыми пользовались голодающие в РСФСР (полное освобождение от налога и продовольственное обеспечение за счет общефедеративного продовольственного фонда).
          
         Самое позорное в поведении российского большевистского центра и его украинского регионального ответвления — это то, что наличие голода в Украине было скрыто от мировой общественности, поэтому иностранных спасателей (например, Американскую администрацию помощи — АРА) в республику не пригласили. Только тогда, когда голодающие селяне стали массово умирать, украинские партийные руководители, до тех пор дисциплинированно выполнявшие указания Кремля, забили в набат. Так, в частности, Н. Скрипник, выступая в декабре 1921 г. на VI конференции КП(б)У, заявил: «Разве не было очевидно, что мы идем к голоду? ЦК задерживал этот вопрос. Шла неделя за неделей, месяц за месяцем, и только теперь мы видим очевидную ошибку, выявленную здесь. Мы тогда не осмеливались говорить, что у нас, в нашей благодатной Украине, — голод».
           Подтвердил это и председатель Совнаркома УССР Х. Раковский, который  в докладной записке В. Ленину от 28 января 1922 г. указывал, что данные о голоде, надвигающемся на Украину, у него были еще в июне 1921 г.
 
         Осенью того же года Украинский экономический совет принял даже постановление об обследовании неурожайных украинских губерний, но ВУЦИК, как сознался Раковский, «отменил это постановление из сугубо политических соображений — не создавать паники».
 
         Запоздавшие заявления и меры, принятые большевистским руководством для уменьшения давления на украинского селянина, засвидетельствовали только то, что официальное признание голода в УССР имело для власти формальный характер. Ведь, прикрываясь лозунгом о помощи голодающим, коммунистические власти продолжали грабеж Украины, переложив вину за возникновение голода на участников военной интервенции 1918— 1920 гг. и внутреннюю политическую оппозицию.
Голод 1921—1923 гг. «помог» руководителям большевистской партии сделать несколько важных выводов, примененных впоследствии для создания новых голодоморов.
Во-первых, поскольку изъятие хлеба у украинских селян в 1921— 1922 гг. преследовало цель не так накормить «красные столицы», Красную армию и голодающих крестьян Поволжья, как укротить селянское повстанческое движение, то террор голодом стал более эффективным средством борьбы с повстанцами, чем использование регулярных частей Красной армии.
Во-вторых, скрыв информацию о голоде в южных регионах Украины, большевистская власть апробировала технологию замалчивания в средствах массовой коммуникации, фактов голода, что лишило украинских селян международной помощи, и привело к массовому мору людей.
В-третьих, воспользовавшись голодом в качестве предлога к изъятию церковных ценностей, большевики получили в свое распоряжение дополнительный источник поступлений для удержания власти и проведения крупномасштабных коммунистических экспериментов.
И, наконец, молчаливое согласие украинского руководства на применение методов официально отмененной продразверстки для массового изъятия хлеба в «независимой» республике убедило московский партийный центр в полной лояльности к нему партийно-советской верхушки УССР.
 
    В отличие от террора голодом в 1921—1923 гг., направленного, прежде всего, на усмирение мятежного селянства, Голодомор 1932—1933 гг. преследовал цель планомерного уничтожения украинских селян как «национального бастиона» (выражение Р. Конквеста). Искусственный голод 1932—1933 гг. был направлен против селянства УССР, почти 84% которого было украинским (по переписи 1926 г. из 23,4 млн. сельского населения Украины 19,6 млн. определили себя украинцами).
Известно, что с начала своего господства в республике большевистские лидеры считали украинского селянина своим лютым врагом. Л. Троцкий, в частности, провозглашал украинское селянство цитаделью мелкобуржуазной контрреволюции, а Сталин видел в нем основную армию национального движения. Не нравилось большевикам и то, что трудолюбивый украинский народ всегда жил в относительном достатке и был далек от маниакальных идей большевистских лидеров. Поэтому превратить его в покорного исполнителя воли «пролетарских вождей» было делом непростым. Для этого нужны были особые по своей жестокости, коварству и цинизму подходы, методы, пути, средства влияния. Необходима была принудительная, всеохватывающая коллективизация и все те репрессивные мероприятия, которых она требовала.
 
     Организовав в 1921—1923 и в 1932—1933 гг. два Голодомора в Украине, большевистский Кремль сделал это и в третий раз — в 1946—1947 гг. Старшее поколение граждан Украины хорошо помнит голод 1946—1947 гг., но советская историография всегда обходила эту народную трагедию. Из немногочисленных упоминаний о ней можно получить лишь куцую информацию о тяжелых последствиях послевоенной разрухи в сельском хозяйстве, усиленных необычайной засухой 1946 г. в южных областях Украины. Не упоминалось только о том, что хлеб в УССР тогда был, как и во время предыдущих голодоморов. Но Москва уже в который раз, забирая хлеб у голодного украинского селянина, отправляла его на экспорт (на этот раз, правда, не для получения средств для форсированной индустриализации, как это было в начале 30-х гг., а для обеспечения хлебом стран так называемой народной демократии).
 
     Обнародованные в независимой Украине архивные документы свидетельствуют о том, что, несмотря на объективные причины возникновения голода в 1946—1947 гг., определяющим фактором стала сталинская политика хлебозаготовок. ЦК ВКП (б), Совет Министров СССР и лично И. Сталин требовали от руководства УССР безоговорочного выполнения сверхвысоких планов хлебопоставок. Вспоминая о сумасшедшем давлении Кремля в начале хлебозаготовок 1946 г., Н. Хрущев (на то время первый секретарь ЦК КП (б)У) в своих мемуарах писал: «План устанавливался волевым методом, хотя в органах прессы и официальных документах он «обосновывался» научными данными... При этом исходили главным образом не из того, что было выращено, а из того, скольких можно получить в принципе, выбить у народа в закрома государства. И вот началось это выбивание. Я видел, что год угрожает катастрофой. Чем это закончится, трудно было предвидеть...».
 





 

      А закончилось все по отработанному в 30-е гг. сценарию: назначением на должность первого секретаря ЦК КП(б)У Л. Кагановича и смертью, как минимум, одного миллиона украинских селян в голодные 1946—1947 гг. Этот палач Украины, которого Сталин в который раз уже использовал для изъятия хлеба в республике, не только взялся выполнить спущенный Москвой план, но и вместе с секретарями ЦК КП(б)У М. Патолычевым и Д. Коротченко пообещал Сталину перевыполнить задание  Кремля на 22 млн. 300 тыс. пудов хлеба.
 
    Почти 90 лет прошло со времен голода 1921— 1923 гг., 80 — от начала голода-геноцида 1932— 1933 гг., 65 — со времен голода 1946—1947 гг., но украинцы до сих пор не смогли сделать так, чтобы об их национальной трагедии узнал весь мир, и, по большому счету, до конца не осмыслили ее сами. Не поставлен должным образом и вопрос об ответственности коммунистического Кремля за беспрецедентное уничтожение украинской нации. Понятно, что пойдет речь о беспочвенности постановки вопроса именно в такой плоскости, поскольку, мол, отсутствуют прямые документальные доказательства непосредственной причастности сталинского Кремля к разработке и реализации политики геноцида украинского народа. Понятно, что никто не получит этих доказательств до тех пор, пока руководство Российской Федерации, скрывающее от общественности в так называемом кремлевском архиве тайные директивы высшего руководства СССР, повлекшие за собой три Голодомора в Украине, будет проводить курс на моральную реабилитацию «эффективного менеджера» (по современной официальной кремлевской терминологии) Сталина. Но разве не убедительнее любых (даже архивных) документов данные об огромных человеческих потерях, понесенных украинским народом ради осуществления коммунистического эксперимента, спланированного вождями большевизма. Неотъемлемым звеном этого человеконенавистнического проекта стали три Голодомора в Украине, спланированные и проведенные большевистским Кремлем в 20— 40-х гг. ХХ ст.