На пути к выяснению, где проходит общественный водораздел, давайте попробуем понять, что же всё-таки изменилось в политической структуре  общества за прошедшие годы. А изменилось ли?
 
Украинская национальная  torgashnja, перепуганная массовыми выступлениями москвичей в 1991г. с одной стороны, и требованиями радикальных экономических и политических перемен со стороны общества, поспешила дистанцироваться от Союза. Этим и объясняется легкость обретения псевдонезависимости. В её первое время torgashnja присматривалась к России, не спеша, как прибалты, рвать связи. Вспомните, сколь долго были у нас в ходу отрезные купоны в дополнение к рублю, потом суррогат денег, которые легко удавалось подделать.
Затем, ощутив нежелание “победивших демократов” объединяться на прежних условиях господства “днепропетровской” группировки, увидев их стремление к захвату собственности и территорий (вспомним хотя бы вопли  пресловутого “господина Жо”), а главное,  убедившись, что местные кланы в случае объединения с Россией будут задвинуты, украинская torgashnja, скрепя сердце, взяла курс на “незалежность”.  Предварительно заручившись согласием и благословением “профессиональных украинцев”, вполне удовлетворив их принятием желанной символики и атрибутики.
Шли годы. Политическая система украинского парламентаризма от выборов к выборам менялась таким образом, что за годы независимости сначала постепенно снизился процент наиболее одиозных представителей (по В.И.Ленину) “комговна”, а затем через избрание сынков, зятьков, «братков» и массажисток парламент окончательно стал выразителем интересов нескольких наиболее крупных ОПГ.
Torgashnja, представленная в руководстве политических партий, осталась верна себе -  построение предвыборных списков происходило на хорошо знакомых нам принципах “торговли с нагрузкой”: несколько раскрученных личностей для мелькания на телеканалах, а основа -  “нужники”, профинансировавшие  бизнес-план по обеспечению своей  депутатской недоторканности и возможности “рулить” общенародной собственностью.
Пряников, то есть бюджетных денег и земли, на всех хватить не может, поэтому,  в разноуровневых  Радах  представители убыточных ЗАО (я хотел сказать “партий и блоков”) норовят перейти в более успешное. Так что, истерия, каждый раз разворачивающаяся вокруг досрочных выборов, имеет вполне понятную экономическую подоплёку.
 

Увлечённая первым этапом “большого хапка” 90-х годов, torgashnja совершенно не заметила, как выросло великое множество мелких предпринимателей, которых не удалось задавить ни произволом налоговой torgashnjи в сфере хозяйственного законодательства, ни махинациями правительственной torgashnjи в сфере хозяйственной политики, ни неспособностью морально разложившейся полицейско-судебной torgashnjи обеспечить элементарный правопорядок.
Выросло поколение людей, которые не надрываются уже на нескольких работах за копейки с утра до вечера. Поколение людей, которые увидели воочию другую жизнь (пусть и в ранге нелегального посудомойщика). Поколение людей, которые осознали себя гражданами, содержащими государство. И которые хотят знать, каким образом государственные менеджеры тратят их (подчёркиваю, их, налогоплательщиков!) деньги.
Поколение людей, которые хотят обеспечить себе всевозрастающее материальное благосостояние путём производства товаров или услуг для конкретных людей.
А не путём сбора взяток за пропуск через границу контрабанды в ущерб своему производителю.
А не путём сбора взяток за причисление к высокому званию “своих” (вспомните принцип: “своим можно что хотят, а с “не своими” – строго по закону!”).
А не путём сбора дани за назначение  на должность – чем не ордынская продажа ярлыка ?!!
А не путём прикармливания torgashnjи из контролирующих органов, дающей команду закрывать глаза на разворовывание бюджета.
Поколение людей, которые требуют на деле обеспечения равенства граждан перед законом и отчётности власти перед теми, на чьём содержании она, эта власть, пребывает.
Поколение “помаранчевого Майдана”.    
 
    
Но есть и другая часть общества, и её можно понять, если поставить себя на её место.
Дрессировщики используют нехитрый приём. По окончании основного курса воспитания молодой собаки с освоением команд проводят выработку преданности хозяину. Для этого он крепко-накрепко привязывает пса и надолго уходит (вариант – пить пиво).
Внезапно появляется “плохой человек”, который дразнит собачку и издевается над ней, доводя до исступления.
И тут приходит хозяин, прогоняет “плохого человека” (вариант – пинком под зад) и наконец-то освобождает четвероногого друга, который из благодарности за спасение становится предан ему до кончика хвоста!
Общественные настроения конца 80-х годов с их кульминацией в виде первой всесоюзной шахтёрской забастовки показали, что “комговно” (по В.И.Ленину) может лишиться не только реальной власти, но и, чего доброго, жизни.
Уяснив это, torgashnja всполошилась.
Организация в Прибалтике  “фронтов”, проплаченных из бюджета известной организации, оказалась идеей-фикс: не только их истеричные вопли, но  даже захваты телецентров союзными войсками эффекта дать уже не могли. Прибалтика вырвалась на свободу.
Процесс пошёл!    
Тогда torgashnja кинулась тушить искры на оставшейся под контролем территории. С помощью нехитрых манипуляций сознанием людей возникли “из ниоткуда” новые рабочие лидеры, а первых постарались задвинуть. Разумеется, “новые лидеры” были из числа тех, кого держала под контролем, если не на прямом содержании, torgashnja, прежде подвизавшаяся в организации из трёх букв. Кстати, впоследствии иные из этих лидеров, попав во власть, порвали с шахтёрами и взялись обслуживать интересы ОПГ.
Похожие процессы прошли и в металлургии, в химии и других отраслях, где доминируют крупные производства. Особенно тяжёлым осталось положение в сельском хозяйстве.
В результате огромные массы людей, занятых рабским трудом по допотопным технологиям, остались без лидеров, могущих сформулировать интересы рабочих и поднять трудящихся на их защиту. Попытки вместо подконтрольных  torgashnje профсоюзов создать настоящие жёстко пресекались с использованием боевиков ОПГ.
Воспользовавшись этим, torgashnja провела резкую девальвацию стоимости человеческого труда в виде “освобождения” цен при сохранении контроля над зарплатой с помощью налогов. И если мелкие предприниматели, занятые свободным производством товаров и услуг, могут обойти (хотя бы в какой-то степени) противоестественное налоговое законодательство, то для лиц, занятых на крупном производстве, это невозможно.
Прежде всего, потому, что экономические рычаги работы больших производств сосредоточены в руках немногих людей, которых легко купить (или которые уже принадлежат – догадайтесь, к какому социальному слою). Низкий общий уровень зарплат даёт в их руки финансовые ресурсы, с помощью которых можно не только регулярно “погашать” возмутителей, но и организовать массовые акции вроде “директорских забастовок”, когда на зарплату людям денег нет, но зато на их приезд автобусами в столицу через пол-страны, питание и проживание – вполне хватает! Точно так же «защитники трудящихся», прихватизировавшие профсоюзную собственность, организуют проплаченные демонстрации и пикеты…
 
Люди, работающие на большом предприятии, зависимы  от стоимости энергоресурсов, которые до последнего литра контролирует та часть torgashnjи, которая в сей конкретный момент пребывает при власти.  
От стоимости транспортных услуг, которые через соответствующие органы управления контролирует она же.
От таможенных тарифов, которые также под контролем… правильно, её же. И от многого, многого другого.
Но главное отличие -  в менталитете.
Если, условно говоря, “люди Майдана” свой первичный капитал формировали, по-народному говоря, горбом, надрывая спины баулами и кравчучками, объезжая по просёлкам гаишно-бандитские засады,  то вторые  просто капитализировали властные полномочия путём сбора взяток и манипуляции бюджетными средствами. Совсем  экзотические способы формирования колоссальных капиталов, к примеру, на переправке через границы  спирта,  героина или зенитно-ракетных комплексов могли позволить себе лишь отдельные личности, этакие “неуловимые Джо”, которых на этом никто не может поймать.
Потому что ловить должны были они сами.
При этом нельзя ещё забывать и того, что мелкий бизнес при большом госпредприятии  не только завязан на него, но и, как правило,  на нём паразитирует.
Например, на рубеже 1990-х – 2000-х годов популярной была следующая схема “сравнительно честного отъёма денег” из госбюджета (кстати, ныне, например, в России воруют куда наглее – читайте, например, Ю. Латынину о тихоокеанском нефтепроводе).  
Предприятие “А” производило исходный продукт (например, что-нибудь добывало или обогащало), после чего должно было отправлять его на предприятие “Z” (расположенное через дорогу). Красная цена продукту – m. По этой цене и продавался продукт, но почему-то не конечному потребителю, а какому-нибудь малому ЧП “В”. Предприятие “В” перепродавало его другому – “С”, но уже по цене 1,1 m. “С” перепродавало “D”, но уже по цене 1,2 m. Затем ещё серия перепродаж, в ходе которых цена возрастала до 1,5 – 1,7 m.  И только тогда, уже по этой цене, продукт наконец-то доставался предприятию “Z”. То есть, в ходе перепродаж шло “накручивание” цены.
За экономику предприятия “Z” особо не переживайте – оно своё выручало – либо за счёт бюджетных дотаций, либо таможенных преференций, либо (если потребитель - население)  за счёт субсидий гражданам из бюджета.
Теперь о судьбе “Z” - овских денег. Они начинали медленное, но верное движение в обратном направлении – от “Z” к “А”.  И тут были варианты более честные, были менее.  
Наиболее честным вариантом жульничества было, если все эти “В”, “С” и т.д. попросту вкладывали  свободные деньги в хорошо ликвидную продукцию, которую можно легко и быстро перепродать. То есть, люди попросту не доверяли ни доллару, ни гривне. При этом вагон с товаром не покидал запасных путей, менялись только его хозяева.
Чуть менее, но всё же честным было, если все звенья цепочки обслуживались одним (и только одним!) банком, а движение денег было оч-чень и оч-чень медленным. Денежки крутились, пребывая в одних руках…
Существенно менее честным способом отъёма денег из бюджета было,
если, к примеру,  директором ЧП “В” числился сынок директора госпредприятия “А”, директором “С” - зятёк директора госпредприятия “Z”, директором “D” - жена начальника местной налоговой инспекции и т.п.
Это  их способ “заработка” на красивую жизнь и уплату «дани». Небескорыстно для себя.
И совсем уж нечестным вариантом было, если при обратном движении денег какое-то из “звеньев” цепочки  исчезало вместе с деньгами. Вариантов исчезновения было два: один для умных, другой  для глупых.
“Умники” - по турвизе в страну, с которой нет договора об экстрадиции.
Глупые  (с помощью контрагентов) – в заброшенный шурф.
Исход был один – деньги пропадали. “Цепочка” обрывалась, возмущённые невыплатами рабочие с предприятия “А” отправлялись  в столицу “выбивать” деньги.  И действительно, выбивали их– либо за счёт других работающих, либо за счёт Пенсионного фонда.
При этом, что любопытно, многие из этих “B”, “C”, “D” и т.д., ворочая сотнями тысяч гривень, а порой и миллионами, не имели зачастую ни производственных мощностей, ни офиса. Даже порой стола, стула и настольной лампы. Хорошо, если имели определённое место жительства, но и оно не было обязательным.
Соответственно, если госпредприятие “А” почему-либо не получало от малого предприятия денег, стребовать их через арбитражный суд  оно не могло. Ибо у контрагента, как говорится,  “в кармане - вошь на аркане”. И непонятно, о чём думали тёртые многоопытные  “генералы”, когда  заключали договор поставки не с конечным потребителем, а с виртуальным предприятием, имеющим копеечный уставной фонд, зарегистрированным на краденый, “мёртвый” или бомжовый паспорт.
Непонятно на первый взгляд…
А теперь вернёмся к нашим баранам. Скажите на милость, все эти “предприниматели” B,C,D  и т.д. – выйдут для защиты своих прав на Майдан?!! Или наоборот – профинансируют поочерёдное отправление несчастных и зависимых с потрохами от налоговой torgashnjи рыночных коммерсантов на киевский вокзал? В современном варианте – полунищих пенсионеров и нищих студентов покричать, размахивая флагом, на Майдане за установленную плату. Или тех, кто не имел денег  получить образование, и вынужден  подрабатывать охранниками.  
Скажите, люди, уплатившие за назначение на должность (пусть при этом  возмущаясь в душе) допустят, чтобы другие получали работу “просто так”?
Люди, пристроившиеся к распределению (небескорыстно для себя) разве допустят, чтобы их лишили власти распределять, за которую они, кстати, уже заплатили взятку? Или, в союзе с себе подобными, но из другой сферы, не начнут саботаж законов, указаний государственного руководства по борьбе с кризисом? Не спровоцируют народное недовольство для отстранения от власти возмутителя спокойствия? Не организуют его травлю в подконтрольных им масс-медиа? Спросите у пожилых людей, скоро ли после устранения Хрущёва в магазинах появился белый, нормальный хлеб вместо дрянного кукурузного? Они вам ответят: через два-три дня! А искусственные дефициты в наше время не теми же методами были созданы? Не той же социальной группой?
В конце концов, они что – если им надо, не сфальсифицируют выборы?
Ответ ясен, как совершенно ясны их политические кумиры.
Точно так же ясно, почему столь истерически реагирует на наши события истеблишмент соседних держав, почему не жалеет средств на искоренение у себя пробивающихся сквозь асфальт ростков гражданского самосознания, чем угодно отвлекая народ от осознания собственного бесправия, вплоть до развязывания колониальных войн.
Это не что иное, как отчаянная попытка правившего в СССР класса удержаться при власти.
Значит, линия водораздела, всё-таки, проходит не по Днепру и не по сотому округу, а по тем регионам или местностям в пределах регионов, или по тем отраслям, где бизнес либо относительно свободен и питает своими поступлениями бюджет, либо несвободен и делается на недоплате в бюджет или на его разворовывании. Или по тем должностям, которые предоставляют возможность брать (вспомните – поступая на работу, многие прикидывали, сколько они будут получать, а сколько кроме этого, «иметь»).
И эту линию водораздела  общества провели те, кто не способны создавать ни материальные, ни, тем более, духовные ценности, а только норовит  их распределять. А чтобы успешно распределять, нас надо лишить воли к отстаиванию своих прав, а для этого – искусственно разделить.
Что делать – обсудим далее, в последней части.
Кстати.  Является общественный строй „передовым” или „отсталым” – зависит от того, писал Ленин, какую производительность общественного труда он обеспечивает.
Напомню. В СССР этот показатель по отношению к США составлял: в промышленности 55%, в сельском хозяйстве 25%.
В одной из аналитических статей („ЗН” 2010 г, №1) В Горбулин и А Литвиненко утверждают, что на 1 доллар зарплаты среднестатистический украинский рабочий ныне производит в 3 раза меньше продукции, чем американский. Это значит, что производительность труда в Украине теперь составляет 33% от США. Соответственно, утвердившийся в Украине строй есть шаг назад даже по отношению к советскому. И действительно, если в СССР на 1988 г. за чертой бедности (по В. Фалину) было 43 млн. чел., то в Украине по данным сайта „Остров” (13.04.2010 г) на уровне нищеты пребывает уже 78 % граждан.
Это подтверждает тот вывод, который сделал в своей публикации для „ЗН” год назад (февраль 2009 г.) приснопамятный Проффесор, где он, будучи „типа экономистом” дал определение существующей в Украине системе общественных отношений как
„блатной капитализм”.
Соответственно, наблюдаемая нами в среде „офисного планктона”, а также в мелком бизнесе полуфеодально-хамская манера взаимоотношений как раз и означает, что нас учили правильно: „надстройка” опустилась до уровня „базиса”!
 
Анатолий Иванко