Иногда приходится слышать, что появлением коррупции мы обязаны тем геополитическим изменениям, которые произошли в последние десятилетия. Но нам теперь слабо верится, чтобы она возникла на пустом месте, без наличия “хорошо удобренной почвы”.
 
Посмотрим, что изменилось за последние 20 лет в сфере, как когда-то нас учили, базиса и надстройки. Но сперва выделим ключевой элемент власти  torgashnjи -  дефицит.
Если активизировать в памяти куцые познания общественных наук, то можно смело сказать, что господствовали общественный характер производства, но узкоклановый характер присвоения. Непосредственно народу принадлежала только 1\33 часть национального достояния, а 32\33 пребывало в распоряжении “номенклатуры” (читай - torgashnjи). Маленькая группка высших чиновников купалась в роскоши, а примерно 43 млн. чел. (по данным на май 1988г из докладной записки Валентина Фалина, советника М.С.Горбачёва) – пребывало в нищете. Причём, нищета не была следствием каких-то форс-мажорных обстоятельств (землетрясений, наводнений или падений тунгусского метеорита). Это было целенаправленной политикой.
С одной стороны, отсутствовала заинтересованность в развитии производства, повышении производительности труда. С другой стороны, правящая верхушка не была заинтересована в повышении уровня жизни народа, стремилась удерживать его в узде. А лучший вид узды – нужда.
По официальным данным на начало 80-х годов среднестатистический рабочий в СССР простаивал 2 часа в смену. Значит,  при нормальной организации труда 25 % рабочих были бы не нужны! И это исходя из 8-часового рабочего дня. А если взять сокращённый, то процент скрытой безработицы выходит просто чудовищным! При этом мы с вами ещё  имеем в виду индустриализованные районы страны. А где-нибудь в Ферганской долине, Нагорном Карабахе или в российской глубинке?
Там ситуация была похуже.
В уже упомянутой докладной записке, предназначенной для узкого круга читателей, утверждалось, что примерно 40 млн. рабочих мест были ненужными!
Людям попросту не давали заработать!  Путём создания излишних рабочих мест torgashnja целенаправленно ставила под свой контроль всё больше слоёв общества. Например, долгое время вне  контроля была огромная масса неработающих женщин, занятых домашним хозяйством и воспитанием детей. На рубеже 60-х годов они были призваны на производство. Для этого труд их мужей, до того вполне обеспечивавших семью, был обесценен путём снижения тарифов, что привело к известным инцидентам 1962 года в Новочеркасске, в Донбассе и других местах. Впоследствии под контроль были поставлены и люди старшего поколения – им разрешили работать на пенсии, одновременно недоплачивая в период наиболее продуктивного возраста.  То есть, только став пожилым, человек мог сносно существовать или хотя бы сделать небольшие накопления, материально облегчив родственникам последние хлопоты.
Разумеется, если доживал.
В то же время молодым, высокообразованным и энергичным людям жизненный уровень целенаправленно снижали. Для обеспечения элементарных человеческих нужд (пристойная одежда, кооперативное жильё, личный транспорт, мебель и т.п.) им приходилось искать пути дополнительного заработка, в основном, в теневой сфере. Перспектива разоблачения нелегальных доходов «привязывала» к режиму.
Так несоблюдение на деле основного принципа социализма (оплата по труду), который декларировала torgashnja, приводило к подавлению роста производительности труда. И в самом деле, даже по официальным данным в сравнении с США она составляла 55% в промышленном производстве и 25% в сельском хозяйстве. При этом, разумеется,  не учитывалась “шефская помощь колхозам”, приписки, повторный учёт продукции, её низкое качество и многое другое, так что реальность была намного хуже.
Уровень жизни с большим трудом обеспечивал простое воспроизводство населения. Особенно остро не хватало жилья: его в СССР было вчетверо меньше, чем в США при сравнимой численности населения. Если в США на первичное потребление (еда, одежда) расходовалось 24% семейного бюджета, то у нас – целых 70%!  
Мечта о повышении жизненного уровня никогда не оставляла трудящихся. Выстояв и победив в чудовищной войне, а, главное, увидев воочию, что на Западе за такой же труд получают  гораздо больше, они надеялись на улучшение жизни. Этим и можно объяснить энтузиазм восстановления разрушенной страны в послевоенные годы.  
Но вместо благодарности трудящиеся получили волну репрессий.
Послесталинская оттепель вызвала новый прилив надежд. Однако затянувшаяся грызня в верхах власти отодвинула на целых 10 лет попытки включить человеческий фактор заинтересованности. Только с 1965 г стали делаться робкие намёки на увязку оплаты с количеством, а ещё через 10 лет – и с качеством труда.
Впрочем,  при этом  torgashnja  увидела, что её власть сжимается, тем временем вдохновлённые советским примером чехословацкие коммунисты  чуть было сами не стали примером для советского народа, стремясь сойти с его шеи.  В сущности, их “реформы” планировались половинчатыми, куцыми, но дело было не в глубине экономических преобразований.  Беда “братьев” была в том, что их реформы содержали  ключевое требование, по которому Кремлю отступать было некуда.
Они предусматривали свободу слова и безоговорочную ответственность власти перед теми, кто её содержит, даже если эта власть и именуется компартийной.
 
Что изменилось за два последних десятилетия от начала активной фазы деградации советского строя, прежде всего, в сфере отношений собственности?
Что было? Представлявшие официальную власть партийные и правоохранительные структуры по праву обычая “керували” предприятиями на административной территории. Официальными. Кроме них существовали также и “неофициальные” предприятия так называемых цеховиков, (организованные на средства теневой экономики – от капитализированных сумм взяток партийных бонз до банальных воровских общаков). Кроме них  также временные бригады “шабашников” и десоциализированных люмпенов - “бичей”. Там урегулированием хозяйственных отношений занимался криминалитет при материально простимулированном попустительстве правоохранителей.
Стоит отметить, что во втором секторе уровень эксплуатации трудящихся был ниже, а посему и уровень зарплат ощутимо выше. Но государственный “официальный” сектор при меньших зарплатах обеспечивал более высокий уровень социальной защищённости.
Любопытно, что в отдельных регионах страны (где тяжёлая промышленность была развита слабее) эти два сектора были настолько тесно переплетены между собой, что порой трудящиеся и не ведали даже, что работают у “цеховика”: и партийная, и комсомольская, и профсоюзная организации есть, и взносы собираются, а в государственных реестрах предприятие не значится! Как раз на борьбе с такой “теневой” экономикой и сделали карьеру по крайней мере, два руководителя правоохранительных органов закавказских республик, ставшие в результате членами   Политбюро. Следует сказать, что граница между этими двумя секторами и в районах с развитой индустрией не всегда была строго “делимитированной”: нередко абсолютно государственные предприятия имели одного-двух негласных “кураторов”, облегчающих взаимоотношения с органами власти в обмен на решение мелких чисто бытовых проблем. При этом необходимости в  денежных расчётах за услуги не возникало. Кстати, негласная система “кураторства” (правда, под другим названием и платная) не только существует  сейчас, но и процветает.
Переходной период (с 1988 по 1992 годы) ознаменовался принципом: “ни для кого нет, а для него – есть!”, когда ресурсы распределялись в пользу структур, которые прямо или через подставных лиц (впоследствии названных “олигархами”) контролировала torgashnja.
При этом из сферы распределения материальных ресурсов torgashnja перемещалась в сферу распределения финансовых средств. Фактически  на пустом месте возникла куча банков, где в особые тонкости не вдавались, а кредитовали при условии определённого процента “отката” наличными.
С укреплением государственных правоохранительной и фискальной систем и закреплением в них главенствующей роли torgashnjи произошёл переход к принципу “никому нельзя, а ему - можно”, когда представители этих систем, пользуясь несовершенством законов (искусственно созданным через подкуп законодателей) впрямую грабили общество. Поскольку они, и только они должны были и обеспечивать соблюдение законов, то это гарантировало им полную и абсолютную безнаказанность.
Таким образом, до сего дня, вот уже более 90 лет, почти на всей территории бывшей Российской империи так и не решены ключевые задачи буржуазно-демократической революции: обеспечение всеобщего равенства граждан страны перед законом, обеспечение полной свободы слова, а также безоговорочной ответственности власти перед теми, на чьём содержании она пребывает.
Что происходило после распада Союза – обсудим далее.
 
Примечание: использованы данные из книг:
1. В.Фалин. Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски, М., Центрполиграф, 1999.
2. Ота Шик.  Весеннее возрождение – иллюзии и реальность, М, “Прогресс”, 1991.
3. Ю.Фролов. Крушители империи СССР, в 6 т.т., Д, “Донбас”, 2003.    
 
   Кстати. Глубину поражения советского общества коррупцией иллюстрируют несколько известных фактов из времён т.н. “андроповщины”.
В начале 80-х годов разоблачили взяточников, за деньги распределявших выпускников военных училищ в благодатную Украину, а не на дальние “точки” Союза (источник информации – офицеры киевского полка гражданской обороны).
В тот же период разоблачили ростовских жуликов, занимавшихся перепродажей рыбной продукции и других дефицитных товаров через «неофициальные» торговые базы. Примечательно, что для ареста областного руководства «левоохранителей», а за ними и городского руководства «верных ленинцев»   пришлось проводить мини-войсковую операцию, с использованием спецназа КГБ (источник – (3), том 6, стр.50).
Во второй половине 80-х годов газета ЦК КПСС  “Социалистическая индустрия” отслеживала перипетии расследования чудовищных по масштабам хищений золота. Помнится, дело было закрыто всего-навсего из-за того, что “следователь применил к одному из подследственных недопустимые методы”. Видимо, копнули слишком глубоко…Вскоре, кстати, закрыли и саму газету.
В далёких семидесятых, во время службы, замполит на политинформации рассказывал, как сынка одного из окружных военачальников задержали в порту Находка при попытке проникнуть на чужое судно. Вернули к папе, возможно, тот и надрал отпрыску одно место, но, видимо, слабовато. Потому что спустя год его чадо задержали уже в противоположном конце страны – в Ужгороде, и тоже при попытке перейти границу. Вещей при нём оказалось совсем немного – только секретные документы из окружного штаба.
Члены ЦК КПСС вели довольно оживлённый товарообмен с загнивающим Западом, причём, грузы не подлежали таможенному контролю. К нам приходило шмотьё и штампованная электроника, от нас уходил бесценный антиквариат. Поскольку цена взятки составляла всего тысячу долларов за контейнер, то этим незамедлительно воспользовались западные спецслужбы, начав вывозить в опломбированных контейнерах «спалившуюся» агентуру, а сюда ввозить свеженькую (источник – (3), т.6, стр.50).
Как там у нас в первомайских призывах? «Крепи оборону Родины?»
О расследовании  “хлопковых дел” помнят многие. Удача Иванова и Гдляна, считает (3) состоит в том, что, в отличие от предшественников, они умудрились остаться в живых. Кстати, фигуранты так и не поняли, за что же их, собственно, наказывают. Они искренне удивлялись: мы разве “наверх” мало передавали? Сказали бы – давали бы больше! Эти рашидовские пахтакоры оперировали миллиОНами рублей.
А вот у не самого крупного из функционеров, “сталинского сокола” М. Георгадзе, десятилетиями занимавшего пост секретаря Президиума ВС СССР было обнаружено добра уже не на миллионы, а на шесть миллиАРдов рублей (источник – (3), стр. 55). В том числе две тонны золота, два килограмма брилликов, два миллиона долларов, подлинники великих мастеров, достойных Эрмитажа – Рубенса, Айвазовского, Рембрандта, Ван Дейка, а также массу другого художественного барахла. Собственно, во время этого обыска сердечко старенького большевика и не выдержало…
Так что, наивные мальчики, пишущие на этот сайт, что при Союзе коррупции не было, глубоко заблуждаются. “Ноги” нынешней всеобщей продажности растут ещё из советских времён. Именно она и послужила причиной развала СССР.
 
Анатолий Иванко.