Действующие лица:
А. (Автор)
С.К. (Суровый критик)
Д.К. (Добрый критик)
К. (Корифей)
Ю. (Юноша-хамобот)
На сцене стоят небольшие группки людей. Они вяло переругиваются и забрасывают друг друга гнилыми фруктами и овощами. Патриархальная сцена политического противостояния прерывается выступлениями авторов. Изредка спичи вызывают бурные эмоции, ругань усиливается, и в воздухе начинают летать тяжелые предметы. До прямого физического контакта, впрочем, дело не доходит. Выходит очередной автор.
А:
– Ранним утром он распахнул окно, и свежий весенний ветер ласково коснулся щёк, укрытых недельной щетиной.
С.К.: Мрачнея на глазах, поворачивается к коллегам:
– Опять началось…
На заднем плане незначительная группа поклонников крепкого хозяйственника, на местном сленге – хамоботы, не расслышав слов автора, пребывает в состоянии волнения. Слышны возгласы:
– ОН!
– Он сказал ОН!
– Он говорит про него!
– Слушаем, братаны, может правду молвит…
Особо экзальтированный фанат бьётся в корчах, жует язык и невнятно выкрикивает:
– Янукович! Янукович! Путин! Сталин! Медведев! Сталин! Джавахарлал Неро!
После последней фамилии коллеги его скручивают и выводят.
Особо умный противсих, стоящий в плотной кучке рядом с хамоботами, чешет затылок и глубокомысленно отмечает:
– Неро это ботва отстойная. Я лично Алкоголем пишу – солиднее и надежней.
Разгорается беседа о преимуществах софта для нарезки дисков. Постепенно беседа приобретает примирительные тона, и все группки благодушно перекидываются мнениями, лениво нахваливая оппонентов.
Автор топчется в центре сцены, явно скучая, и подглядывает в замусоленные бумажки.
С.К.: Презрительно созерцая автора:
– Ладно, валяй дальше, и смотри, не отвлекайся.
А.:
– Неожиданно, с северо-востока, плотное и серое, как ватник жековского сантехника, надвинулось дождевое облако. В его лицо повеяло ледяным холодом…
С.К.: С выражением угрозы поворачивается к автору и сжимает кулаки:
– Гнать вас таких нужно, а еще лучше – бить. Вот раньше, помню, ты писал – все было понятно. Читаешь, и сердце радуется. Так правду-матку резал, как по живому. Нынче – хрен поймешь…
Голос из толпы:
– Да он клею нанюхавшись. Ещё со вчера.
Во всех группках слышен смех. Из рядов хамоботов доносится:
– Зовите санитаров, еще одного юлефана тыркнуло! Видать на Йульку-вароффку молился слишком долго! Бу-га-га!
Д.К.:
– А, по-моему, ничего. И сравнения какие-то неожиданные, оригинальные, я бы сказал.
С.К.:
– Говно сравнения. Кому они нужны. Лучше бы прямо сказал «Янукович – мудак». А с этой пургой пускай на другой портал валит.
После этой фразы слышны одобрительные возгласы:
– Правильно говоришь. И пинка ему вдогонку. Хочет оставаться, пущай пишет понятно, без этих природоведческих рассуждений.
Все поворачиваются к креслу-качалке, стоящему в углу сцены. На кресле восседает корифей. В полумраке тяжело разглядеть его лицо и возраст, видно только полосатую цветную кофту и упитанного кота на руках.
К., обращаясь к автору:
– Да, сравнения-то ничего, вижу, нащупываете свой путь.
Он же, в сторону:
– Боже, ерунда какая-то! Вонючий сантехниковский ватник и тучка золотая, каково сравнение! Но обижать автора тоже нехорошо, а вдруг талант загубим.
Снова автору:
– Вы, батенька, продолжайте, но меру чувствуйте…
А.: Разводит руками и пытается что-то сказать в свое оправдание
С.К., не расслышав слова Корифея, перебивает:
– Правильно, старшой, лупить его по заду без меры. Пиши проще, доступнее, и мы тебя полюбим, как сына полка.
Из группы хамоботов выходи рослый юноша, держа в руках старый советский будильник, с ржавым циферблатом и погнутыми стрелками. Ю.:
– Все это желчь и злоба в тебе автор говорит. Надо возлюбить власть предержащих, ибо…
Появление юноши вызвало бурю негодования в рядах юлефанов. Поток незрелых и гнилых плодов, капустные листья, всяческий мусор полетел в его сторону. Юноша ловко ускользнул от обстрела; вся гниль и дрянь облепила автора, стоящего на линии огня.
Юлефаны обступили автора, с которого стекают помои и, морща носы, пристально всматриваются. Рождаются мнения, которые тотчас выносятся на обсуждение:
– Слушайте, панове, а почему он про НЕЁ ничего не говорит.
– Да, действительно, про глистов – слышали, про жаб, жучков и особенно паучков – уже надоело слушать, а про НЕЁ – молчок.
– А может это замаскированный гадостный противсих?
– Давайте пнем его разок, пущай сознается…
Вперед выходит один из них и толкает спич:
– Что я вам братцы скажу – автор неграмотный графоман. Я лично, читать его не могу. Да и не пробовал, зачем мне эта гадость. Вот корифеи это да…
Он поворачивается в сторону кресла-качалки, земно кланяется и воспевает осанну присутствующим корифеям. На лице юноши-хамобота проступает отвращение. Размахивая испорченными ходиками, из которых трупиком выпадает тельце кукушки, он заявляет:
– Ну кто так поёт!
Юлефаны дружным рыком загоняют его в толпу единоверцев.
Свежеиспеченный критик продолжает:
– Да, автор – никудышный. Он своей рожей портит весь сайт, тексты его наигранные, так я считаю, а значит – это истина в абсолюте. Я, конечно, сам не пишу, но литературность чувствую как никто…
Над головой говорящего нимбом разгораются синие огоньки. Теперь он напоминает газовую конфорку.
Д.К.:
– А может автор разнообразит содержимое сайта новыми взглядами?
С.К.:
– Какие новые взгляды? Чепуха! Есть один правильный взгляд, и мы все его знаем.
Начинаются беспорядки. Все группы и группки кричат, ругаются и машут руками. В неимоверном гаме можно различить:
– Во имя сердца и косы покайся, и мы тебя полюбим, а коли нет – то будь ты проклят!
– Отрекись от ереси косоплетённой и греха чугуномордого! И будет тебе…
Что ожидало автора, как результат этой неслыханной акции, осталось неизвестным. Хаос достиг апогея. Люди скандируют фамилии и плюются. Как обычно, все плевки попадают в автора.
Автор разводит руками и уходит со сцены.
Занавес.
