Парад Победы состоялся. Достойный, только очень красный. Если бы не великий подвиг советского народа, то все эти солдатики смотрелись бы, как "потешные войска" заскучавшего на государственной службе мэра, ставшего губернатором и белая и малая, и его второго лица на медальоне собственной славы.
 
Но против памяти солдат, оставшихся в живых после этой страшной мясорубки, против фактов о вероломстве и бесчеловечности врага, против свидетельств о страшных жертвах этой войны не попрёшь. Чьё бредовое прозрение поставило под сомнение эти события и этот подвиг? Прежняя власть в лице " главного бухгалтера" своей попыткой всё переиначить, перевернуть с ног на голову, перекрутить факты и добавить измышления, достигла обратного, прямо противоположного.
 
Вытащенные за уши "моменты истины", что якобы наши освободители - это не советская армия, а партизаны УПА, вызвала не просто смех, а негодование тех, кто непосредственно участвовал в сражениях и знает про войну не понаслышке. Хочется спросить: "Навищо?" Зачем на белое, политое кровью, говорить, что это черное и с дерьмом?
 
Своими неумными и недальновидными открытиями и откровениями достигнута не Говерла, куда так стремился в своих устремлениях "светлый ум" Великого Мессии, а позор и забвение, нашедшее не только "властителя слабого и лукавого", "нечаянно пригретого славой", но и всех, кто так или иначе был с ним связан. И неудивительно, потому что была задета тонкая струна души народы, незаживающая рана её, нестёртая память. И невылеченный нерв,  который лучше зря не тревожить.
 
Это уже в прошлом, таком недавнем. А вот в настоящем, которое уже было когда-то прошлым, очень настораживает пристрастие  сеюмоментных руководящих товарищей к кумачу, парадам, трибунам и  военным оркестрам. Это уже не воспоминание - это уже дежавю с георгиевской ленточкой на груди.
 
Площадь (то ли Свободы, то ли Ленина, то ли Побеждённого Майдана) была освещенна солнцем на полную. Видимо мэр (или Ио) с утра встал пораньше и ради праздника разогнал на небе тучи. На широкую ногу были сделаны и украшения. Красный цвет превалировал. Транспоранты точно соответствовали рисункам открыток советского периода с 9 Маем, видимо разысканных в засаленных семейных альбомах, где оные бережно хранились военными пенсионерами и их боевыми подругами.
 
На возвышении передвижной театральной площадки, "согласно пожеланиям трудящихся", была возведена красная трибуна "а ля заседание № партсъезда", перевитая полосатой желто-черной лентой и украшенная чем-то похожим на похоронные венки, куда и были самостоятельно водружены тела ныне царствующих вождей вольного города Х. В начале парада их лица победно светились под мягкими лучами утреннего майского солнышка, но уже через час  такая всепроникающая освещенность стала казаться  некоторым членам излишней и навязчивой.
 
Цвет  первых лиц стал постепенно соответствовать праздничному убранству площади и отливал всеми оттенками кумача. Наглая, несогласованная с вышестоящими органами, просветительская деятельность солнца стала особенно доставать самому главному лицу, который уже не с прежним удовольствием наблюдал за игрушечной машинкой с генералом, жужжащей у него под носом и объезжающей оловянных солдатиков, что-то гавкающих в ответ хором при приближении к их стройным рядам экипажа. Лицо откровенно, безкомплексно морщилось и намеревалось сказать: "Как-то немного по-дебильному...", но не решалось эту глубокую мысль озвучить вслух из-за уважения к памяти павшим.
 
Пошли освободители, вернее то, что от них осталось. Небольшой шок и трепет вызвало то, что поредевшая колонна ветеранов, едва передвигая свои слабые, неслушающиеся, стариковые ноги, тащила на себе впереди большой портрет отца народов Джугашвили. Кто был инициатором этой "прогрессивной" затеи, кто дал "добро", а может просто навязал своё желание-хотение, или так заморочил дедушкам головы, что те приняли идею на "ура" и согласились? Во всяком случае, это выглядело, как похоронная процессия с портретом общеизвестного покойника, не больше. И это хорошо.
 
Ну, а когда началась танцевальная часть, стало совсем хорошо и красиво. Красны девицы, в полном смысле этого слова, потому что были полностью в красных нарядах, изображая из себя красные маки, рассыпались по полю площади. А красногвардейцы, то есть молодые солдатики, среди них затерялись, как бы навечно. И превратились в маки, расцветающие по весне. Это было бы печально, если бы не жизнеутверждающие танцы и телодвижения молодых девушек и парней, дающий надежду, что они возродятся не только в цветах, но и во плоти.
 
Весь же парад в целом был копией большого парада на Красной Площади перед мавзолеем в Москве, только в меньшем размере, точнее в масштабе  среднего губернского города, где-то на окраине государства Российского, в украинской республике, и пока без боевых танков.
 
А за всем, как и полагается, наблюдал наш бессмертный вождь с протянутой рукой и  перстом, указующем почему-то не на здание местной администрации, и не на парад победителей, и даже не в мирное небо, а на парк имени Шевченко, где с приходом долгожданного лета открылись летние кафешки и ресторанчики под открытым небом, в которых жизнелюбивые, незамороченные политикой местные жители, наслаждаются жизнью, иногда забывая, что за эту мирную жизнь кто-то заплатил своей, не менее драгоценной жизнью. Потому что за всё в этой жизни надо платить.