Пред седой громадой Рады Юля митинг собирает. Между митингом и Радой реет лично Тимошенко, белой чайкой-ливингстоном.
То людей пугая зрадой, то рассказывая сказки, уж кричит, и журналисты слышат трепет в  этом крике.
В этом крике — «все пропало»! Сила гнева, пламя страсти и уверенность в победе – все пропало в этом крике.
Бюты стонут перед бурей, — стонут, мечутся по Раде и в буфет ее готовы спрятать ужас свой пред Юлей.
И нунсяры тоже стонут, — им, нунсярам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый спикер робко прячет тело жирное под зонтом... Только Юля Тимошенко реет смело и свободно пред седым от дыма залом!
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над Радой, и поют, ревут сирены, ударяясь в купол цирка.
Гром грохочет. Это рвется галстук в цену «Запорожца». Вот охватывает Волков стаю вражьих депутатов и бросает их с размаху в дикой злобе на трибуну, разбивая в кровь и брызги недоторканные лица.
Тут Тедеев с криком мчится, гному с молотом подобный, как боксер кусая уши, в спину раненых толкая.
В зал врывается Азаров, — гордый, словно из Бабруйска, — и смеется, и рыдает... Он над митингом смеется, он от радости рыдает!
В гневе БЮТа, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что дастатнё, голосов, — да, да - дастатнё!
Ветер воет... Гром грохочет...
Синим пламенем пылают, отражая цвет палаток, лица экс-сепаратистов. Вот выхватывают дядьку и в своей пучине гасят. Точно дым после сраженья, исчезают шансы флота. Обречен теперь ржаветь он до 42 года, порождая из обломков сухопутный вид матросов.
— Буря! Скоро грянет буря!
Это Юля Тимошенко гордо реет между камер, оставляя комментарий о проигранной здесь битве; она помнит Украину, Украину, что без Кучмы, и кричит, желая власти:
— Пусть сильнее грянет буря!..