КНДР, Пхеньян,
февраль, начало девяностых прошлого века.
 
Бум, бум! Бум, бум! Бум, бум!
Просыпаюсь под ритмичные удары барабанов, смотрю на часы, половина восьмого утра. Опять, маршируют! И когда же они работают? Ведь это «шоу» повторяется каждый день!
 
Подхожу к балконному окну: падает мелкий снег. Смотрю с шестнадцатого этажа гостиницы. Внизу, ставшая уже привычной, картина: громадная, ухоженная площадь, посредине площади трибуна, невдалеке несколько сияющих авто, еще дальше с полсотни разнокалиберных китайских автобусов и люди, люди - тысячи, десятки тысяч людей.
 
Построившись в широкие колонны, почти с идеальной дистанцией между ними, синхронно подергиваясь в такт звучащим барабанам, они направляются к трибуне и, поравнявшись с ней, по сигналу невидимого сверху режиссера дружно что-то «каркают». И так несколько часов без остановки.
 
Признаюсь, первые два-три дня пребывания в этой стране я с восхищением наблюдал за этими non-stop маневрами. «А для чего они это делают каждый божий день, Кимушка?» - спросил я когда-то у переводчика. «Они демонстрируют свою преданность нашему Великому Вождю и готовность дать отпор американским агрессорам» - без запинки выпалил переводчик.
О-о-ох! С каким бы пацанским удовольствием я бы блюванул сейчас, после двадцати дней пребывания здесь, на них с высоты своего месторасположения! Но нечем, да и не долетит.
 
Отошел от окна, с надеждой идиота скосил глаза на календарь, хренушки, еще десять дней и девять ночей, как ни фантазируй, отдай любимому товарищу Ким-Ир-Сену. Зашел в ванную комнату и со злости помочился в биде. Да пошли они все… мы тоже азиаты!
 
Стандартный утренний бутерброд с чашкой японского растворимого кофе. Пора на работу. Спускаюсь лифтом в холл. Там меня уже ждет мой рыжеблондинистый бородатый напарник Володька. Мы хоть с ним и с одной конторы, но по прибытию сюда поселили нас на разных этажах в разные номера и это очень правильно, месяц-срок не маленький, каждому необходимо свою «конуру» иметь для поддержания, так сказать, психологической совместимости.
 
Пришли куратор и переводчик, здороваемся. Куратор бежит в закрытую телефонную будку и что-то там, вытянувшись, докладывает. Ну, типа, объект принят, начинаем передвижение в супер-пупер секретный НИИ.
 
На старенькой "Вольво" едем к месту работы. Дороги отличные, движения почти никакого. Выпавший снег по всему маршруту нашего движения убирают тысячи низкорослых женщин в резиновых галошах на босу ногу, со смешными маленькими совочками и такими же маленькими метелочками. Какая-либо уборочная техника напрочь отсутствует. ”Кимушка! А не легче было бы эти дороги снегоуборочными машинами убирать?” - спрашиваю я. Переводчик долго молчит в недоумении, затем с неподдельным удивлением спрашивает: ”А зачем?! А что тогда эти женщины делать будут?” Молчим.
 
Приезжаем в НИИ. Начинается почти получасовая ритуальная комедия нашей идентификации. Нас тщательно осматривают и обнюхивают. "Ну не ёш их всех мать!", - бубнит себе под нос Володька - "Я уже их узкоглазые, вертухаевские рожи все на память выучил!" Услышав это, переводчик смущенно-вежливо улыбается.
 
Идем по коридорам в свою лабораторию. Во всех  закоулках коридоров оборудованы курилки, с толпами дымящего и что-то обсуждающего люда. Дым стоит столбом. И когда же они работают? Заходим в лабораторию, начинаем работать и время исчезает...
 
"Олега!", дергает за рукав переводчик, "Пора чай пить". Смотрю на часы, прошло где-то пару часов. "Ну так Кимушка,принеси сюда чаек. Мы тут с Володей, не отрываясь от праци, попьем". "Да нет, нельзя. С вами сам зав. отделом почаевничать желают". Эка радость! Ну что ты тут, мать-перемать, делать будешь!
 
Бросаем работу, опять идем по длинным задымленным коридорам куда-то наверх. Заходим в громадный кабинет, куратор с переводчиком кланяются в невидимую даль. Напрягаем с Вовкой зрение. А вон и наш начальник. Подходим, с фальшивыми улыбками жмем друг другу руки и начинается час протокольных пыток. Пьем китайский в пакетиках чай без ничего, периодически булькая что-то о великой и нерушимой советско-корейской дружбе.
 
Снова работа, снова время ушло в никуда… "Олега!", "А? Ким?". "Сабас, как у вас говорят". Смотрю на часы - два часа дня. Ну вот, опять ¬– в эту опостылевшую гостиницу.
 
Едем обратно. Уборщиц на дороге нет, снега тоже, дорога вылизана как у кота…
 
Пообедали с Вовкой в моем номере. Продукты покупаем в торгпредстве, так как в городских магазинах ничего, кроме агитплакатов и пластиковых муляжей нет - стопроцентная карточная система обеспечения населения. Приняли с Володей, как и положено командировочному люду, по 150 на грудь, но видно было мало. Поспорили о чем-то и со взаимными обидами разбежались по норам.
 
Глянул на часы - шесть вечера. Внутренний чертик шепчет: "Ложись, поспи!" "А вот те фигушки, а что я потом ночью буду делать? В «ку-ку» с тобой до утра играть?" Телик включат только в семь, и в течение трех часов будут гневно клеймить американских агрессоров и показывать хождения папашки Ким-Ир-Сена по передовым объектам своих владений. Вот тебе и вся телепрограмма на день.
 
Кстати, в начале, эти телепередачи забавляли. Идет себе такой маленький, старенький, пузатенький человечек с величием популярного центрового NBA, а за ним клопиками вереница многозвездных генералов. Все генералы с блокнотиками и ручками и что наше “Яркое Солнышко” не изрыгнет, те быстренько наперегонки конспектируют.
 
Ну чем же заняться? С унынием взглянул на пару книг, привезенные с собой из дома и прочитанные вдоль и поперек. Ну почему я с собой учебник китайского языка не прихватил?! Никогда бы не подумал, что так может быть плохо из-за абсолютного отсутствия какой-либо информации. Может пойти прогуляться?..
 
Первые дней десять, двенадцать, мы с Володей, перед сном осуществляли оздоровительные уличные прогулки. Но потом поняли, что они не только не благоприятствуют быстрому засыпанию и здоровому сну, а скорее даже совсем наоборот. Почему? Дело в том, что мы оба не любим фильмы ужасов, ну, не переваривают наши психики кошмары.
 
Кто-нибудь из вас смотрел какую-нибудь голливудскую муть, где герой оказывается в совершенно безлюдном городе? Вот это и есть ночной Пхеньян. Редкое освещение, темные столбы высоток то ли жилых, то ли нет. А может это тоже гигантские муляжи? Возле многочисленных зданий госучреждений еле угадываемые в темноте неподвижные фигурки военной охраны. А может это вампиры? Бр-р-ры! Смелости придает, следующий за вами на небольшом расстоянии, совершенно не скрывающийся “топтун”. По ночному Пхеньяну, будучи иностранцем, без “сопровождения” не походишь! Нет, гулять не пойду! А может пригласить Кимушку и бухнуть с ним? Это идея!
 
Дело в том, что когда вас, иностранных спецов, поселяют в гостиницу, туда же на весь срок вашей командировки поселяют и ваших куратора и переводчика. Гостиница, недоступная для простых аборигенов(два автоматчика на входе)- это маленький рай по-северокорейски. Внутри есть все: рестораны, бары, валютные магазины. Куратору и переводчику выдают спецталоны и целый месяц они пребывают у «бога (Ким-Ир-Сена) за пазухой». Кимчик шепотом, по секрету, под конец нашей командировки, рассказал, что многие из тех, кто по счастливой случайности попадали сюда, впервые в своей жизни пробовали мясо.
 
Спускаюсь на пятый этаж, нахожу нужный номер, жму кнопку звонка и ору: “Ким, твою ма.., открывай! Это свои!” Через некоторое время дверь приоткрывается. На пороге появляется заспанный худющий переводчик в длинных, грязно-серых подштанниках. «Олега, что?» «Быстро одевайся и пошли ко мне, надо акт выполненной работы обсудить» - говорю я. «Какой акт? Олега, еще рано делать это!» «В самый раз!» - отвечаю я и показываю Киму большой палец вверх и мизинец вниз. «Жди» - быстро соображает Ким. Жду.
 
Такая понятливость Кима объяснятся очень просто - наш Кимушка четыре года проходил стажировку в подмосковной Дубне. Не знаю, чему он там научился как профессионал, но выпивать и материться его научили весьма прилично, да и специфические наши жесты он тоже выучил неплохо.
 
Поднимаемся ко мне на 16-ый, по пути отоварившись 0.7 бренди и литрушечкой пива. Пойло - все местного разлива и весьма недурственное. Смотрю на бутылку с крепеньким и думаю: ну что за клоуны! Янкерсов матерят на каждом углу, а свое пойло на их манер называют! Придумали бы что-нибудь типа «Великий стимулятор антиамериканской ненависти».
 
Зашли в номер. Комната квадратов двадцать: две большие кровати, с громадным портретом «Ясного Солнышка» между ними (сплю на них по очереди!), стол, тумбочка, холодильник. Прибавьте к этому большой коридор со встроенными шкафами и большую ванную комнату. Жить можно!
 
Расположились за столом. Достал из холодильника банку печеночного паштета, сливочное масло, баночку корнишонов и, безбожно крошащийся, местный рисовый хлеб. Сделал два большущих бутерброда, при виде которых мой толмач начинает активно сглатывать слюну.
 
В те годы мы еще не были обществом активного потребления и дефицит всего и вся был обычным явлением в наших, советских, магазинах. Но надо отдать должное Советам, на экспорт харчишки они делали отменные, про ГМО и разные там наполнители тогда и слухом никто не слыхивал.
 
Бренди наливаю по-нашему, по полстакана и еще рядом ставлю по стакану темного пива. Внутренний чертик начинает хихикать… «Ким. Тут это…» - я обвожу поднятым пальцем комнату – «прослушка имеется?» «А что?» - настораживается переводчик. «Ну, я… короче, я хочу с тобой поговорить о том, за что меня завтра запросто депортировать могут, а тебе… ну… пожизненное влупить». Внутренний чертик начинает ржать. Ким думает с минуту: «Говори Олега». - «Ты счастлив, Ким?» - «Да!» - «Почему?» - «Хм. Ну…, как учит нас Великий Вождь, мы все ДОЛЖНЫ быть счастливыми!» СТРАНА ОБЯЗАТЕЛЬНОГО СЧАСТЬЯ, проносится в моей голове.
 
«А ты действительно в ЭТО веришь?» - я ткнул пальцем в портрет «Ясного Солнышка?» «Верю!!!» – с визгом выпалил Ким. «А ты знаешь, что Берлинскую стену снесли и товарищ Хонеккер где-то прячется в Москве у своих ГеБешных корешей, а товарища Чаушеску грохнули вместе с его женой, как шелудивого пса, да и весь «соцлагерь» накрылся медным тазом?» Молчит мой Кимушка, удивленно хлопая глазками.
 
«Ну что ж Ким, давай, за твою святую веру!» Чокаемся и махом опустошаем стаканы, запиваем пивком. Ким тянется за своим бутербродом, но я его опережаю, перегнувшись через стол, беру бутерброд Кима и откусываю большой кусок. «Ты чего, Олега?!» - оторопело спрашивает Ким. Не спеша пережевав пищу, говорю: «Пока ты будешь верить в ЭТО, может какой-нибудь простачок, как я, и нальет тебе, а вот закусить дать – вряд ли!»
 
Повисает двухминутная тишина. Ким в глубоком раздумье, идет нешуточная внутренняя борьба идеологии с естественными желаниями человеческого желудка. Мой внутренний чертик срывается на аплодисменты. Желудок побеждает! «Нет, не верю» - почти шепотом выдавливает из себя Ким. «На брат, закусывай» - я протягиваю Киму тарелку с целым бутербродом. Молча едим.
 
«Олега, а насчет «соцлагеря» ты серьезно?» - «Да, Ким». «Расскажи мне об этом, ну хоть чуть-чуть?» - «Без проблем».
В перерывах обширной политинформации мы наливаем, чокаемся, выпиваем, запиваем и закусываем. Хорошо, что Ким “под газом”, думаю я, а то от таких убойных для него новостей кондратий хватить может.
 
Выпроводив Кима пьяного то ли от спиртного, то ли от моей лекции, не раздеваясь, валюсь на ближайшую кровать. Утром душ приму, а пока под градусом, надо быстро ухитриться заснуть. И уже, совсем засыпая, вспоминаю армейское: “День прошел, ну и х.. с ним!”…
 
Прошло почти двадцать лет… Сижу у телевизора, жду начало футбольного репортажа. От нечего делать щелкаю кнопкой пульта, прыгая по  каналам. На экране возникает фигура нового Президента Украины. Стоп, убираю палец с кнопки. Президент, напрягая лицо, медленно, путая падежи, пытается выдавить из себя что-то поучающее. Камера разворачивается в зал. В зале сотни клопиков-людей, с блокнотиками и ручками, строчат что-то наперегонки. А я где-то уже это видел!? Шевелю память… А-а-а… Да!!! СТРАНА ОБЯЗАТЕЛЬНОГО СЧАСТЬЯ!!! Я непроизвольно крещусь. БОЖЕ! СПАСИ И СОХРАНИ!