Грудой дел,
суматохой брани
день отошел,
постепенно стемнев.
Двое в комнате.
Я
и Янык -
фотографией
на белой стене.
Рот открыт
в напряженной мысли,
бровь
щетинкой
вздернулась, ах!
в складках глаз
зажатый,
стиснутый,
и огромный,
обыденный страх.
Конечно,
под ним
уже ходят тысячи...
все - Донецк...
регион...
Я встал со стула,
и я давно высвечен,
надо мне -
идти,
на поклон,
докладывать!
"Братела Янык,
я те, как своему.
 
Не по службе,
а по душе.
Братела Янык,
пустышку тянем.
будет
фуфельно
что делаеть, брат.
просвещаем, одеваем нищую голь,
 
загнулась
добыча
угля и руды...
 
А рядом с этим,
в натуре,
много,
много
разной
дряни и ерунды.
Устаешь
отбиваться и отгрызаться.
 
Многие
без вас
отбились от рук.
Очень
много
разных мерзавцев
ходят
под нашей ПР
и вокруг.
Нету
им
ни числа,
ни клички,
целая
свора типов
тянется.
Тушаки и
литвинчики,
симаненки,
сектанты,
лимитчики,-
ходят,
гордо
выпятив груди,
в званьях
сплошь,
и в наколках
жутких...
Мы их
всех,
конешно, скрутим,
но всех
скрутить
ужасно трудно.
Братела Янык,
по шахтам дымным.
по Киеву,
покрытому
снегом
твоим,
братело,
примером
и именем
думаем,
дышим,
боремся
и крадем!.."
Грудой дел,
суматохой явлений
день отошел,
постепенно стемнев.
Двое в комнате.
Азаров
и Янык -
фотографией
на белой стене.