Безграничная однородная субстанция затянула небо над городом. Молочно-серая, как пыльный плафон матовой больничной лампы. Время остановилось. Из субстанции ленивыми хлопьями извергается снег. Лохмотья снежного полотнища закрыли серые многоэтажки урбанистического горизонта.
 
В субботу на работе царит звенящая тишина старых люминесцентных ламп. Созерцание отсутствующего неба погружает в медитативное размышление, которое органично резонирует с шарканьем подошв редких сотрудников, лениво и бесцельно волочащихся по коридору. Лампочка на системном блоке резкими красными вспышками отсчитывает секунды жизни вне времени. Её резкий диссонанс со спокойным зеленым светодиодом питания выводит из прострации ничегонеделания. Перевожу взгляд на монитор. Неописуемый бэкграунд от Майкрософта в миниатюре повторяет небесное вещество, удивительной атмосферной магией скрывшее от нас реальность.
 
Я снова гляжу в себя, созерцая вакуум мыслей. В этом пустом пространстве вибрации вселенной рождают бусинки слов. Они падают мне в ладони. Слова разноцветными пластинами ксилофона отзываются на прикосновения, обжигая или лаская слух. Успевая подхватывать на лету, вбиваю их в кнопки клавиатуры, превращая в вереницы геометрически выверенных знаков. Потом, как ребенок в коробке с безделушками, обломками драгоценных предметов, позеленевших медяшек, стеклянных и пластиковых артефактов, копаюсь в них, перебираю, перекидываю и сортирую. Нанизываю на шнурок эмоции и раскладываю связками по несуществующему листу. Вот появился контур текста, тень ощущений в биении электронов, битов и байтов. Эмоция рабочей субботы.
 
Опять начинают расплываться контуры монитора; расслабляются кисти рук, каменея на мышке и безвольно простираясь по клавиатуре. Пришла очередная волна прострации, очистки сознания от наслоений недели. Погружаюсь в солипсическое созерцание сущности бытия. Есть только Я. Оно объединяет в себе все сущее, являясь им. Как в закованной гравитационным панцирем вселенной Эйнштейна – с внешней стороны пустота небытия. В нем ответы на все вопросы, заданные и незаданные, написанные и ненаписанные тексты, неродившиеся и безвременно умершие, жизнеописание всех и история всего. Нужно лишь сверхусилие, неимоверное сосредоточение, чтобы прочитать, увидеть, осознать величие этого мира…
 
Щелчок мышки – и я вернулся. Погружение в Логос очередной раз не удалось. Серость, убогость рабочего кабинета коробит мысли, искажает рябью раздражения недавнее ощущение совершенства. Это снова вернулась суббота.