Место встречи изменить нельзя. Поэтому решили увидеться в старом баре на окраинах левого берега. Неоновые огни заведения освещают лица. Все старые знакомые, потерявшие связь на некоторое время в процессе жизни. Причина встречи проста – люди вернулись из-за рубежа, успев прожить не первый год отдаленно от Нэньки. В своём повествовании постараюсь представить всех персонажей, сидящих за столом вокруг меня. Всем есть что рассказать и чем похвалиться. И хотя смотришь на человека – ничего вроде бы не поменялось, но стоит ему сделать первый шаг, как начинаешь удивляться, а иногда ужасаться от того, что кипит внутри гомо сапиенса, после того как он на землю родную вернулся.
И в голове сразу крутятся дефиниции этого процесса и его составных. Всплывают из глубин памяти таблицы с понятиями самоидентификация, этнос, народность, нация и т.д. И всему можно дать объяснение, даже слово «диаспора» и та понятней некуда. Только вот внутренние ощущения человека, который пытается самоидентифицироваться и, указывая на себя перстом, говорить, что он славянин али украинец, еврей али ещё кто-нибудь, передать очень и очень трудно.
Ведь это не просто понимание себя как частички определённой социальной общности, которая отличается от остальных собственными языковыми, культурными, экономическими и политическими институциями. Тут ещё нужен внутренний порыв, некий эфир, который окутывает человека и заставляет его взгляд постоянно на Родину обращать. И вот этой волей к возращению домой я считаю «культурный слой» (нет, нет, дорогой читатель, не серчай, я не о куске земли, где располагались древние поселения). «Культурный слой» – это такая субстанция, на мой взгляд, которая позволяет тебе в любом уголке земного шара нести в себе культурную идентичность, полученную на родной земле. А также увидеть своего земляка, узнать его за тысячу вёрст и установить контакт с целью сохранения и обмена культурным опытом.
Когда я слушал рассказы дальних родственников об их жизни в Канаде, я всегда удивлялся той уникальной способности эмигрированных украинцев сохранять собственные традиции на протяжении многих последующих поколений, проживая за тысячи километров от родной хаты, создавая различные школы, литературные кружки, театры и музеи. И что самое удивительное – удачно ассимилироваться с Канадой, канадской культурой и канадскими людьми. Хотя на минуточку эти эмигранты – люди советского типа. Я не зря подчёркиваю это. Один из знакомых, который мирно потягивал пиво за обшарпанным столом, вот уже как 2 года проживал в США в городе Нью-Йорк. Мы с ним часто общались по Skype, и иногда он мне делал довольно интересные стримы, где я мог на расстоянии знакомиться с американским бытом. Так вот самыми интересными были кадры с Брайтон-Бич. По усеянным чёрной шелухой семечек улочкам российско-украинской, а, скорее, советской общины (дальше объясню почему), передвигаешься словно сквозь поток времени назад. Кафе «У Семена», стоматология «У Анатолича», кинотеатр «Спутник», замызганные витрины и проржавелые прутья поддонов холодильников, на которых красуется сгущёночка и колбаска родненькая.
Жесть, смотришь и понимаешь, что время не то, что остановилось, оно исчезло напрочь на одном участке вечно идущего вперёд мегаполиса. На улицах стояли люди в спортивных штанах, кожанках, туфлях и шапках-утках. Когда товарищ проходил мимо них, разговаривая на украинском языке, то слышались недовольные возгласы вдали: «Чё, хохлы, приехали, херово на батькивщине-то?» и прочее дерьмо в том же духе. На первых порах ему приходилось работать у россиян и украинцев, ведь новая страна, а здесь свои люди, не обманут. Но как он ошибался. Денег ему не платили, начальник в день расчёта пропадал, горбатился он по 10 часов в сутки, да и общение с ним было присыпано доброй порцией российско-американского мата. Обитатели Брайтон-Бич не выходили дальше своей уютной автономии, пили водку, не выучили за десяток лет проживания английский язык и мечтали вернуться в Советский Союз. Уехав из злого гиганта, они забрали его с собой, свой культурный слой, они ненавидят пиндосов, хохлов, хотя большинство из них сами украинцы, они выглядят, как пролетарии, не учатся, не улыбаются.
А вот у канадских украинцев как-то по-другому: они все патриоты Украины и одновременно Канады, они знают украинский лучше украинцев, болеют за украинский футбол и канадский хоккей, немало приносят в канадскую культуру, да и детей своих называют интересно: имена канадские, а фамилии – украинские. Вот тебе и Майкл Бондаренко. Может быть, так же живётся и россиянам Канады, к сожалению, о них ничего не знаю. А ведь эта кооперация украинцев – это загадка, если взглянуть на историю нашей страны. Украинец он ведь индивидуалист. Хорошая урожайная земля, трудоспособность, а также особенности исторического развития социально-экономических формаций, отчётливая нелюбовь к власти – очень поспособствовали этому. Нет, украинец сопротивлялся коллективизации, поэтому, когда Львов в 1939 году был оккупирован большевиками, жители встречали их как освободителей до того момента, как их не начали раскулачивать. Не удивительно, что национализм прижился, и его отголоски находились почти во всех идеологиях. Даже социализм и коммунизм у нас был с националистическим окрасом, спасибо Винниченко и Хвылевому. В общем, следуя законам исторической логики, украинская диаспора не должна была стать такой дружной.
Значит, находясь в непривычных для себя условиях, люди одной национальности начинают консолидироваться, грубо говоря, стараются выжить, постепенно сливаясь с окружающей средой, но сохраняя индивидуальность. А вот россияне Брайтон-Бич выживают без ассимиляции, просто завоёвывая территорию в городе и устанавливая свои законы существования. По такому же принципу живут китайцы в США.
Но вернёмся в бар к старым знакомым. Вот напротив меня сидит парень В. Уехал в Польшу по учёбе и остался там жить. Работает, зарабатывает немного, но на жизнь хватает. В Польше он окультурился, стал ценить использование природных ресурсов в личном пользовании (ведь коммуналка стоит дорого), на улице перестал гадить (ведь за это можно получить штраф), а переходит через дорогу теперь только в предназначенных для этого местах. Но когда он вернулся в Украину, все его культурные достижения улетели в дальние края. Вода из крана хлещет водопадом, правила дорожного движения как пешкодралом, так и на машине остались в учебнике, а улица стала огромным мусорником. Свинья, одним словом. Я спрашиваю: «Как так можно, ты же в Европе прожил, я видел, как ты себя в Польше вёл. Когда ты первый раз позвонил мне, то сказал, что это так удивительно, что люди за своими собачками бамболейлы убирают. Что изменилось? Ты первый должен был приносить домой учение о правильной культурной жизни». Ответ был прост: «Тут кнута нет, тут много вседозволенности». Поляки такие же, как и мы. Они ладны обгадить свою земельку, пока никто не смотрит. А зная о неизбежности наказания, сразу Европа в душе просыпается. Хоть новые поколения меняются и им все меньше необходима палка, но всё же она должна присутствовать. Вот так вот. То есть, чтобы обрести Европу, многим людям нужен кнут, чтобы пятачок с хвостом не вырастал. Кстати, можно было бы спихнуть всё на воспитание В., безусловно, свою роль оно сыграло, если б не одно «но».
Когда приезжал хороший друг семьи, немецкий бизнесмен, родившийся в Германии и выучивший украинский только за то, что на нём говорила его жена, он мне удивлённо похвастался: «Знаешь, я хотел воспользоваться паркоматом, чтобы оплатить парковку, но тут подошёл дядечка в форме и предложил заплатить ему. Так я машину поставил на целый день в центре города за 10 грн, хотя должен был заплатить гривен 50 не меньше». Я спросил: «Вы понимаете, что это коррупция. У вас же есть деньги заплатить». На что он ответил: «Так никто ж не накажет». Хотя воспитывался он в Германии, как говорится, по «евро стандартам», а не понимает, почему не воспользоваться доступным моментом, чтобы сэкономить.
Но что мы о плохом, да о плохом. В нашем затхлом баре сидит также симпатичная девушка Ю., приехавшая из Франции. Ю. перестала любить Украину, когда оказалось, что во Франции живётся более «возвышенно», как она любила выражаться. С момента встречи её в аэропорту до самого нашего собрания она фыркала и ругалась на нашу страну, говорила, как всё плохо и что ничего не поменяется. Она намеренно заменяла некоторые слова французскими. Я спросил её, что она, наверное, успела позабыть родной язык-то, а оказалось, что она просто старается добавить таким образом экспрессии, не миловидно родной язык звучит. И еда, и любовь, и кино, и музыка – всё во Франции лучше, а у нас тут гниль, погань, безысходность. Она называла себя француженкой и хотела поскорее забыть, что была украинкой. А в перерывах её демагогии, когда приходилось общаться с незнакомыми людьми, она всем поголовно хамила, начиная от официанток и заканчивая работниками банков. Смерды, понимаете ли, боярыню не возносят. Ужас-то какой! Посмотрев на весь этот цирк, понимаешь, что пред тобой обычная базарная баба, коих в Украине полно. Как ни крути, а европейца из гопоты не слепишь. Меняться надо ведь. Как там говорили «Европа начинается с себя»?
А вот с девушкой О. совсем другая история. Сама она родом из Москвы, любит Россию, берёзку и мишку. Всегда старалась быть культурным человеком, помогать окружающим, соблюдать законы, нести в народ добро и свет... Но вот социум постоянно ставил стену, о которую она билась головой. Посадила во внутреннем дворе дома дерево, любо-дорого смотреть, благодать. На следующий день тонкий кустик был поломан подростками, да ещё и стёкла от бутылок на месте преступления были оставлены. Захочешь после такого деревцо садить? Вряд ли. А вот ещё история. Решила она однажды диплом из университета честно заслуженный забрать. А ей говорят: «Так и так, надо в общежитие ехать и там три печати в разных инстанциях получить». Зачем ей печати из общежития, когда она там не жила? «Надо», – сказала канцелярия. – «Так все делают». И поехала девочка О. в общежитие, а там ей и говорят: «Нахер ты нам тут нужна, ты ведь не жила у нас». Приехала О. обратно в универ, покрыла матом канцелярию и получила все печати по всем инстанциям за полчаса. И поняла О., чтобы культуру поведения сохранить в обществе, надо этой культуры лишиться, а если так прикинуть в голове, то получается уроборос какой-то.
Поэтому решила она в Украину уехать, думает, что у нас люди помягче будут, да и культурнее, да и порядка больше. А самое главное – политики меньше, ведь у них в Москве люди из-за политики злее стали, а у нас хоть политическая ситуация и сложная, но люди не грызутся ради эфемерных идей. Из патриотических чувств хочется сказать: «Ты права!» Но попридержусь я, наверное...
Так к чему я это всё рассказывал? А к тому, что все кричат о европейских ценностях, особенно трендовые патриоты, но базис для их получения дать не могут. Формулировка «начни всё с себя» слишком наивна. Мало кто захочет начинать с себя, жить без ответственности легко. Надо учесть ещё немалый размер нашей страны и приличное количество граждан, у которых в голове варится ужасная каша. Поэтому процесс создания европейских ценностей должен основываться на нескольких факторах:
а) умение самоидентифицировать себя в качестве целостного организма, политической нации, который несёт в себе тот «культурный слой» (диаспоры доказывают, что мы можем им быть) для сохранения и развития культуры с учётом изменений в окружающих странах. То бишь вышиванки и писанки – это хорошо, сельские хатки – это приятные на вид исторические здания, но есть ещё функциональная, технологическая, эклектическая, модерновая городская архитектура, которая должна интересно вклиниться в современный город.
б) государство должно наладить полноценное функционирование правоохранительных органов. Аппарат-принуждение должен заставлять людей быть европейцами. Через рабство к свободе. Я не говорю об уголовных преследованиях, карательных методах и т. д., но санкции в виде штрафов должны работать. Кстати, мой знакомый из Польши отучился ездить зайцем, когда заплатил штраф в размере 40 евро. И я тоже, только в Чехии. Также вопрос налогов должен стать на повестку дня. Они должны заставлять экономить, но не взлетать до пятикратного превышения прожиточного минимума.
в) начинать Европу с себя постепенно, с малых поступков, с уважения к окружающим тебя людям, с формированием и постоянным донесением до окружающих принципов нормального взаимного существования, с помощью демонстрации на собственном примере. Кстати, это самый сложный пункт. Себя сложно изменить, да и окружающие твой месседж не всегда воспримут. Поэтому тут также стоит включить государственную пропаганду с вталдычиванием: Европа – это пунктуальность, экономия, щепетильность, честность, открытость. И крутить это, пока не начнёт людей рвать этими принципами.
г) ну и, конечно же, ещё один важный, но почти нереальный на данный момент пункт: наличие нормальной политической ситуации. Потому что люди, наподобие моей знакомой О., боятся идентифицировать себя со своей страной, потому что считают, что государство страны творит публично невообразимо дикие вещи, такие как сжигание еды на костре и тому подобное. И такие, как О., которые способны двигать культуру и делать какие-либо изменения, уезжают прочь...
В общем, если постараться выполнить хоть один из указанных общеизвестных пунктов, то жить станет гораздо лучше. Но, чёрт побери, как это сложно особенно сейчас, когда приходится, как барон Мюнхгаузен, вытягивать себя за волосы из общего болота.
P.S. Постскриптум получится немного большим. Это выдержка из моего эссе по поводу того, почему европейская культура была нам ближе всего. «На кого мы ровнялись? Для нас идеалом являлась Польша. Маленькая аграрная страна с множеством экономических проблем смогла достигнуть высокого уровня развития, объединившись с европейским пространством. Историческое положение Польши было похоже на положение Украины. Разместившись между Австрией, Пруссией и Россией, Украина развивала соседские отношения крайне непросто. Здесь хотелось бы привести слова польского писателя Чеслава Милоша. В своей книге Rodzinna Europa Милош отмечал, что поляки и россияне испытывали друг к другу неприязнь, а иногда и ненависть, что не отменяло взаимное притяжение. Полякам была известна душевная составляющая россиянина и наоборот.
В то же время Польша пронизывалась культурой Западной Европы. Она передала Польше образцы ремёсел, искусства, а также идеи гуманизма. Россия со всей своей государственной мощью Польшу не привлекала. Чеслав показал Россию мрачным, бесчеловечным и холодным миром. В антипольских стихах Пушкина он усмотрел выражение гнева против гордости поражённых поляков и высмеивание попыток восстановить европейское, а не российское направление в общественном мнении. Но Милош подчеркивает, что неприязнь поляков направлена против российского государства, а не против простых россиян, коих он называет жертвами монархии. Вам это ничего не напоминает?
В понимании Милоша Европа складывалась не из государств, а из malych kraikow – маленьких родин, где сохраняется независимость и национальная идентичность, защищаемая от внешних вмешательств, но готовая к обмену с другими странами. В этом заключалась её сила, чего не было в России, в которой любая идентичность должна была становиться российской».
