(Больше фотографий на моём блоге)
 
SR: Что отличает Филадельфию от других городов?
 
SL: Меня удивило, что Филадельфия очень грязная по сравнению с Чикаго. Особенно там, где я живу (North Philadelphia). Здесь нет культуры аллей, люди выбрасывают мусор в мешках прямо на главную улицу. Я видел такую картину: человек выходил со своего крыльца, поднимал мусорный пакет на вытянутой руке, отклонял свою ногу и пинал его очень смачно метра на 3-4 от своего крыльца. Забирают мусор один раз в неделю, и за эту неделю скапливается огромное количество мусора. Филадельфия – очень старый город, здесь не предусмотрены эти аллеи.
 
SR: Может, стоит поставить баки?
 
SL: Если были бы баки, то стало бы хуже. Так улица может простоять несколько дней чистой, а баки всегда будут ассоциироваться с какой-то помойкой. Всегда. Я не знаю, как эту проблему решить. Я просто о ней говорю.
 
SR: Как бы ты сравнил Омск и Филадельфию?
 
SL: Омск и Филадельфия? (пауза) Если сравнивать с омской загрязнённостью, то там причины другие… Омск мне напоминает то, что здесь в Филадельфии классные парки. У нас тоже были неплохие парки. Достаточно неплохие парки. Для меня были, по крайней мере. “Зелёный остров”, например. “Парк Победы”. Мне очень нравятся дикие парки.
 
SR: Расскажи немного о Чикаго.
 
SL: Чикаго – это город, который делится на два. Зимой это всё немножко замирает. А летний Чикаго – это город-праздник, город-карнавал. Мне нравились фестивали. Но не только саме крупные, как Lollapalooza, Spring Awakening, Pitchfork, Riot Fest… Даже маленькие, во дворах. Они были постоянно и классные. В Филадельфии такой сцены нет.
 
SR: Да, в Чикаго каждый день по десять концертов. Можно выбирать. Я в Бостоне тоже не нашёл музыкальной сцены. Во-первых, все залы маленькие. В них набивается максимум 50 людей. На одном концерте 9 человек осталось, включая восьмерых музыкантов. Я был девятым. Вход 10 долларов. То есть дорого, полупрофессионально и, самое главное, скучно. Хотя это Бостон, там очень много студентов хороших университетов (MIT, Harvard). Но не значится музыкой. Зато в кинотеатре чувствуешь себя как в фильме, потому что люди сопереживают. Есть публика. В Чикаго, кстати, сколько бы людей не было, публика отсутствовала. Люди как-будто смотрят из своей пещеры. Они не понимают, что вокруг кипит жизнь и надо взаимодействовать с ней. Даже moshpit ни разу не увидел.
 
В Киеве этим летом на всех концертах был мош и хуцпа. Мне этого не хватало в Чикаго.
 
Проходим мимо женщины-попрошайки. Крэко-голосом она просит сигаретку.
 
SL: Здесь огромное количество попрошаек. В Чикаго тоже, но здесь это приобретает некую атмосферу.
 
SR: В Кэмбридже много попрошаек, но они хиппи, панки. Разные субкультуры. Они туда приезжают, как в Мекку, тусоваться и жить на улице. Отсюда впечатление Woodstoсk’а.
 
Делаю фотографию, обещаю отправить в редакцию Russia Today. Знаешь, есть люди, которые размещают фотографии на стоках, чтобы продать свои работы по доллару. Это как у Буковски об отчаянных. По-настоящему отчаянный не спрашивает у себя насколько он отчаянный.
 

 
SR: Сниму киоск. Покажу в Киеве. Если есть киоск, значит уже что-то киевское. Но ведь ты посмотришь на эту фотографию, и понимаешь, что даже десять таких киосков даже Филадельфию в Киев не превратят.
 
Америка – это совсем другое пространство. Многие люди не обучены воспринимать свою память через метафору. Для них опыт всегда прямой. Вот им кажется, что не так или так, как дома, значит хорошо или плохо. Или хорошо. Или плохо. Но сейчас мы как на Марсе. Тут всюду бетон, неон и, в лучшем случае, сто пятдесят лет истории.
 

 
Вскоре мы остановились сделать фотографию, и ворон прилетел поворкотать. Как в любом перформансе, жду момента перед кульминацией.
 
“Ты где живёшь?”
 
“В Северной Филадельфии.”
 
“Сочувствую.”
 
“Ты верующий? Christian, Muslim? ” – спрашивает ворон.
 
“Атеист.”
 
“А твой друг?”
 
“I believe in God but…”
 
Осечка.
 
“Я ветеран, my man,” – показывает мужчина свой рюкзак-хаки. – “Я уважаемый человек. Я не стал бы просить на улице, я не какой-то попрошайка. Мне нужны деньги на поезд.”
 
“Я дам вам один доллар.”
 
“Нет, мужчина должен спросить, сколько тебе, ветеран, нужно на твой поезд!”
 
“Я дам вам один доллар.”
 
“Мне не нужен твой доллар.”
 
“Без обид, трижды не предлагаю.”
 
Слишком маленькие сумы для городских птичек, отвоевавшим за Central Park.
 
SL: Да что он имеет против Северной Филадельфии? Ходит в своих затёртых штанах и ещё что-то из себя корчит!
 

 
Идём поесть суши. Пока ждём за столиком, я читаю фрагменты научного труда “Кунилингус в гетеросексе как мизогинная сексуальная практика” вслух.
 
К нам подходит какой-то тюрк, и по-английски просит не читать, потому что его русскоязычной жене не нравится. Мы встаём, подходим к ней. Слава склоняется и спрашивает: “Что, у восточных мужчин с этим проблемы?” Она сцыт перевести, и ситуация гасится сама собой.
 
SL: Понаехали сюда. Замечание в такой форме, что мы могли ответить только хамством. У меня такого в Америке раньше никогда не было.
 
SR: Раньше лучше было, да.
 
by Сергей Терещенко (SR) и Слава Смаглюк (SL).