БЖ - Бильченко Женя, девушка-поэт из Киева
 
Для БЖ,отклик на "Прорвавшееся"
 
Я все еще на Майдане
Я все еще не победил
Уж сколько Небесных Сотен
Что плакать не хватит сил
Ору непокорно и горько:
"Убийцы сменили воров!"
Мне можно порезать горло
Но не заглушить этот зов
Но мимо снуете вы, мимо!
Лишь кинут вопросом про то
«Какой патриот Украины
а что ж ты еще не в АТО?»
Кричу шоколадной пастве
Я истина, азьмь ваша честь
Мой тыл – под Дебальцево, в Счастье
А передовая – здесь!
И вот разошлись зеваки
И вновь я и Бог, потому
С глазами голодной собаки
Я вою на правду-луну.
Услыште, услыште! Заперты…
Все ждете, решит кто-то вам
Все ждете мессию, реформы
Тут каждый день нужен Майдан!
Проснитесь, проснитесь, проснитесь!
Наш фронт так далек от побед:
Враги и в собезе и в жеке,
И в Раде ВАШ пилят бюджет!
Мой голос вопит в пустыне
Кого и зачем я зову?
Да, я провокатор отныне
Ау!
Ау!
Ау!
 

БЖ. ПРОРВАВШЕЕСЯ.
 
Иначе это не назовешь. Ребята, простите, я больше не могу. Я не могу больше бороться с ветряными мельницами. Я знаю, что буду продолжать борьбу, но я сдуваюсь. Мне всё труднее и труднее писать тексты, которые вас поддерживают и ободряют. Мне нечем вас поддержать, потому что я сама на грани. Конечно, я буду продолжать жить и работать, пока физические силы, которые уходят от меня по капельке, не покинули меня окончательно. Состояние уже достигло критической грани. Я не могу этого не сказать.
 
Я не знаю, что делать. Мою страну разрывают на части: с одной стороны, путинские ватники и оккупанты с одураченным ими малороссийским холопским населением, которое жаждет жить в "совке" и верить в царя (лишь бы получить свою гречку и прочие соцпакеты мерзкой мещанской стабильности вкупе с воспоминаниями о прекрасной "ленинской" юности), с другой стороны - предавшие или забывшие Майдан диванные вышиватники, которые в лице моих псевдоединомышленников расхаживают по улицам в камуфляже, в то время, как волонтеры тратят все силы на сбор средств и одежды нашим умирающим воинам. Они, приезжая сюда на побывку и видя эту комнатную армию, бьют её. И правильно делают, потому что, когда я вижу камуфло на мирном человеке, мне легче выдержать какого угодно пацифиста и ватника, чем подобного горе-бойца. Не доиграли мальчишки в войнушки - так это называется. У меня подвергают себя опасности там близкие друзья, ради которых я отдам жизнь. А тут... Тошнит.
 
Я не знаю, что делать с моим отношением к нынешней власти. Оно - резко отрицательное, потому что налицо - нарастание путинизма в сине-желтой оболочке. Никакая правда о войне и отсутствии свободы слова в СМИ не просачивается. Всё, что я знаю, - приходится выражать исключительно с помощью образов. Что делать дальше - не знаю. Пока надеюсь только на Правый Сектор. Другой силы, на которую я могу хотя бы частично опереться - не вижу. Увижу - скажу, если мне рот не закроют.
 
Я не знаю, что делать с моими выступлениями. Сегодня на концерт вместо обещанных 400-х пришло около 50 человек, мы влетели с менеджером в копейку крутому буржуйскому клубу, куда простые бабушки и дедушки вместе с умной интеллигентной патриотической молодежью не могут придти - слишком дорого и гламурно, хозяева требуют денег за спиртное. Соцсети на рекламу у меня не работают - я не умею делать себе промоций. Грандов у меня - нет. Ни одной политической силы или экономического вклада - за мной нет. Переходя в окончательную оппозицию, я рискую потерять всё, даже жизнь и свободу. И пусть. Остается признать, что я - слабый поэт, но я знаю, что это не так. Выступать в столице я больше не могу. Мы разрываемся на части, крича в пустоту. Мы умираем. И прежде всего - я. Последнее следут понимать физически.
 
Я не знаю, что делать с моими близкими. Любимые люди превратились в таблички новостей - проукраинских или пророссийских, но официальных. Родной человек, слушая мои тексты, говорит, что многие из них - не стихи. Тогда что это? Моя любовь к Украине не воспринимается семьей - так, как мне бы этого хотелось. Я не разлюблю Родины. Мне не хватает терпения и любви, чтобы выносить это. Я просто прошу не давить на меня. Но на меня давят. Я болею всеми болезнями сразу. Боюсь ,что перестану скоро двигаться. Это - и есть та правда, которую вы не знаете уже много месяцев.
 
Я хочу уйти на фронт в ином качестве - не волонтера, а бойца. Но мой диагноз этого не позволяет. Пребывая в крысином тылу больше трех недель, я схожу с ума от духовного сиротства. Моя душа - с моим народом. Недавно я выступала в официозном зале на годовщину Майдана. Власть имущие и башляющие спонсорские бабки американцы поставили меня на стульчик (прибили к кресту). В то время, как организаторы Майдана, половина из которых уже перебиты, бухали в подвале под залом. Один из них сказал мне, что любит меня. Старый дедушка. Контуженный. Мне хочется остаться с ними. Мне больше сказать нечего. Я не вижу смысла выходить на сцену, чтобы орать в пустой зал. Пока еще приходят - пока я ору - для тех, кто слышит. Буду ждать, пока у меня никого не останется. Ни семьи, ни детей, ни мыслящих слушателей, ни залов, ни жизни.
 
"Слава Украине". Это - единственное божественное заклинание, которое я могу шептать среди бесовства и бесстыдства. Пацаны-воины, простите. Я и мертвая буду с Вами.
 
PS. Посмотрим, сколько смельчаков этому лайнет.