Больше ничего не происходит
 
Вчера был спокойный день: десяток залпов на рассвете да вечером ленивая перестрелка – говорят, разборки между группировками террористов. Вот и все: нам повезло жить в тихом районе, недалеко от нашего дома расквартированы силы ДНР.
 
Это сложно осознать, но война в Украине длится уже больше года. Необъявленная война. Утихли жаркие споры кто прав, а кто виноват. Тише стали бряцать оружием и Россия, и НАТО, и Евросоюз. Утихла полемика в зарубежных медиа, и, кажется, лишь российское телевидение позиционирует события в Донбассе как новость №1, да фанатики из «Новороссии» продолжают играть «в войнушку». В регионе АТО (вот тут уже, пожалуй, впору употребить терминологию российского ТВ: «так называемого АТО») вяло постреливают «наши». Кто они, эти «наши», уже никто толком не знает: вера даже рьяных приверженцев сторон начинает понемногу слабеть.
 
Полномасштабная АТО, на которую многие надеялись, так и не началась. Как и открытое вторжение России. Как и полноценная поддержка Украины Западом. Как и третья мировая война, которую пророчили чуть ли не завтра.
 
Собственно, не началось вообще ничего такого, о чем стоило бы говорить.
 
Донбасс не стал частью Украины, не был присоединен к России, не превратился в полноценную республику. Он не стал даже плацдармом жарких боев, которых все ждали и боялись. Уже не слышны возгласы «Путин, введи войска», отшумели хэштеги #СнялиВНацгвардию и #SaveDonbassPeople, и даже мировой хит «Путин – х#йло» уже приелся болельщикам.
 
Мы стали «серой зоной», никому уже не нужной игрушкой, которую жаль выбросить или отдать другому. Просто одна из стран, где годами текут никому не интересные войны, и которым изредка уделяется минута в вечерних новостях.
 
Дни стали похожи один на другой, а периодически объявляемые «перемирия» мало чем отличаются от обычных дней: стреляют одинаково.
 
А люди – устали.
 

 
Как выжить в безумном мире
 
Когда привычный мир вдруг превращается в сюрреалистичное кино, дурной сон, от которого никак не удается проснуться, не сойти с ума можно только при одном условии: перестав воспринимать происходящее как безумие и мерить внезапно изменившийся мир привычными мерками. Перестать удивляться, как мы не испытываем удивления во сне, сколь бы нелепые вещи там не происходили. Никому не под силу бесконечно испытывать страх и отчаяние. Чтобы выжить, приходится адаптироваться. Учиться пропускать все мимо себя.
 
Когда находишься внутри, трансформация происходит незаметно. Просто однажды, измученный бессонными ночами, впервые засыпаешь, несмотря на канонаду. Перестаешь вздрагивать, сталкиваясь в гастрономе с вооруженными людьми в форме. С неестественным спокойствием обсуждаешь количество и направление выпущенных снарядов.
 
Как бы там ни было, приходится ходить за продуктами, а тем, кому повезло – еще и на работу, выгуливать собаку, отводить детей в пусть ДНР-овскую, но школу. Немыслимое становится обыденным. Именно это случилось с теми, кто, мечтая о единой и счастливой Украине, по тем или иным причинам был вынужден остаться в Донбассе.
 
А таких, поверьте, много. Пенсионеры, физически не способные выдержать переезд и жизнь на чужбине. Больные и те, кто о них заботится. Врачи, учителя, работники детских домов и приютов для животных – хотите верьте, хотите нет, но многим не позволяет покинуть город именно чувство долга. Предприниматели, чьи средства вложены в магазины и производственные мастерские (кстати, вывоз средств производства за пределы «республики» карается по законам военного времени). Те, кто боится оставить квартиру – вы, наверное, слышали: оставленное жилье подлежит «национализации». И многие другие.
 
Будни Донбасса
 
А жизнь продолжается. Мальчишки бегают по двору в камуфляжных одежках и с игрушечным оружием. Мамы, похоже, не против, а иногда даже разрешают детишкам сфотографироваться с дядями в форме. Кстати, выбор ее очень широк: вещевые рынки завалены не только куртками и берцами, но и всевозможными модными излишествами, в том числе более изящными одеждами для женщин и девушек, которых в ополчении не так уж мало. Камуфляж этой осенью оказался в тренде.
 
Машины без номеров и глушителей носятся по пустым улицам, с визгом тормозов останавливаясь возле гастрономов. На крышах и лобовых стеклах – флажки России и Новороссии, из окон наяривают новые хиты: «Давай, вставай, брат. Отец, бей в набат…», «За убийства вручают награды нацистам…», «Гррр – клацает затвор, Идет Бабай, защитник братьев и сестер…», «От Луганска до Львова щас творится жуть сплошная…». Совсем молодые парни и девчата в стилизованной под военную форму одежде радостно подпевают, потягивая пиво.
 
Молодые девушки уже кокетничают с «ополченцами» – такими мужественными в военной форме и с автоматами наперевес. Нет, они не против Украины, просто живут в совсем ином мире, который сложно понять извне, а образ мужчины-воина, что ни говори, во все времена был привлекательным для женщины.
 
Дома наготове стоят «тревожные сумки» – минимальный набор вещей, денег и документов на случай экстренной эвакуации. Окна домов заклеены крест-накрест – чтобы не вылетели от взрывов. Причем даже дети знают: скотч работает лучше, чем малярная лента, а сами окна во время обстрелов желательно приоткрыть. Пол и стены дрожат от залпов, а мой кот научился спрыгивать на пол с насиженного места на подоконнике, как только начинаются артобстрелы.
 
Занятия в университетах, оказывается, вполне можно проводить под грохот выстрелов. Студенты ни в какую не желают переводиться в университеты на свободных территориях.
 
Обжитые блокпосты стоят на въезде в город: между покореженными столбами электропередач натянуты веревки, на которых сушится одежда, у костра, где в котелке закипает чай, мирно сидят люди в форме. Обязательные звонки семье из междугороднего автобуса с одной фразой: «Все, не волнуйтесь, я уже в Украине».
 
Брошенные животные, десятками бродящие по улицам. Очереди в ветеринарной лечебнице и приютах для животных: «Доктор, это Марсик – так мы его назвали. Он совсем не ест. Его кто-то бросил, и мы взяли его себе». Умирающие животные – они чувствуют страх, висящий над городом, но, в отличие от людей, не могут привыкнуть к нему.
 
Почти каждому пришлось за эти месяцы увидеть смерть – близко, рядом с собой. Мешки с трупами в больницах, куда, издерганные войной, люди попадают чаще, чем в мирное время. Разорванная снарядом девочка в нескольких шагах от моей подруги. Женщина, бегущая с чьей-то оторванной ногой после очередного обстрела.
 
Эти картинки уже не встают перед глазами, стоит только закрыть их. Но даже в относительной тишине квартир, из которых редко кто выйдет после наступления темноты, убежать от этой реальности некуда: она снова и снова транслируется во всех красках и подробностях на «республиканских» и российских телеканалах – ведь других в Донбассе больше нет.
 

 
С войной в сердце
 
Когда, выезжая за пределы Донбасса, пытаешься осмысливать это, понимаешь: вот оно, самое страшное. Военная повседневность, в которой неразрывно сплетены гул снарядов и свист чайника, смерть и школьные уроки, оружие и любовь, становится почти привычной. Особенно для детей, которые еще немного – и не вспомнят о том, что была какая-то другая жизнь.
 
Война закончится – все войны рано или поздно заканчиваются. Но в душах тех, кто пережил ее воочию, она останется навсегда, а Донбасс, который и раньше-то был не совсем «своим» в Украине, выйдет из нее еще более чуждым ей.
 
Нужно бы завершить рассказ на позитивной ноте, но я не знаю, что со всем этим делать. Правда, не знаю.
 
Фото: Обозреватель, социальные сети, ria56.ru
Для Studway.