Молодой, подающий надежды журналист Сева Рамочкин больше всего на свете желал отыскать в бурном и сытном информационном море свою заветную гавань, - с комфортным бунгало на лазурном берегу, с белоснежными яхтами на слепящем глаз горизонте. В его мечтах рядышком непременно сидели загорелые блондинки, искрилось шампанское в ледяных чашах, и гарсоны вежливо то ли по-испански, то ли по-французски интересовались у него, подавать ли очередное экзотическое блюдо типа тунца-бонито с луком и миндалем.
   Понятное дело, что ниоткуда свалиться такая роскошь не могла. Обычно ее либо зарабатывают каким-то огромным, но заслуженным путем, либо получают в наследство от почивших родственников. Либо олигархом нужно быть, акулой бизнеса. Олигархом Сева не был, с богатыми родственниками тоже не сложилось. Оставалось рассчитывать только на собственные силы.
    Силы у него, конечно, были: и физически природа не обидела, и в голове кой-чего роилось. Но информационное море, в котором он искал свою гавань, просто кишело от переизбытка таких же желающих хорошего заработка и комфортного бытия. Свежие новости шли просто нарасхват, не успевали они появиться, как конкуренты уже с пылу с жару тащили недопеченную "уточку" на стол проголодавшегося обывателя. Более опытные мастера подавали эти новости под особым, изысканным соусом.
   Образцом телекулинарии являлся Митя Компотов, который столь искусно работал на своем поприще, что был сразу же замечен властью и щедро ею обласкан. Воскресные передачи Компотова прямо пропорционально обрастали фешенебельными виллами по всей стране, гонорары росли, а на груди английский костюм все чаще дырявился очередной наградой. Говорят, сам правитель прослезился, ставя его в пример журналистской братии. Севе было обидно оттого, что он мог бы не хуже справиться с поставленными задачами и обрисовать картины жизни еще ярче, но... Он пока был никто. Так, мелкий искатель чего-то жареного. Подмастерье с общепитовской кухни.
   И вот Рамочкину удалось убедить редактора одного из периферийных каналов на создание своего цикла небольших сюжетов, он даже название подыскал подходящее, звучное - "Новости в рамочке". Так, чтобы запоминалось рядышком с фамилией. Сюжеты задумывались яркие, хитовые, будоражащие сознание обывателя. Найти такие сюжеты в родной стране не представлялось возможным, их можно было отыскать лишь в ближнем
зарубежье, где благодаря умелой политике их собственного правителя группами лиц создано какое-то типа государственное устройство и теперь вовсю кипели боевые действия. Кто там и за что воевал Сева не до конца разбирался, он знал лишь, что правильными ребятами считались повстанцы, а другие назывались карателями.
   "Странно, - подумал Сева, - в Сирии вроде повстанцы считались плохими..." - но на всякий случай сделал пометку в блокнотике, чтобы случайно чего-то не перепутать, и вместе с оператором Гришей Жабриковым, прикомандированным к его проекту, отправился навстречу славе.
   Дорога выдалась пренеприятнейшей. Машину то и дело бросало из стороны в сторону на всяческих колдобинах и рытвинах, за окном мелькали удручающие пейзажи с развалившимися постройками и выжженной землей. Людей практически не приметили, зато повстречалось много боевой техники, замаскированной под сельскохозяйственную.
   - Комбайны с вертикальным взлетом, - подмигнул сопровождающий товарищ в продымленном камуфляже. В пути также встречались в основном военные машины, которые сновали туда-сюда, как российские самолеты над Балтикой.
   По приезду сопровождающий помог журналистам разгрузить багаж и представил их плотному бородатому мужичку, больше похожему на священника, только вместо рясы тот был наряжен в бушлат, а кадило заменял болтающийся с боку пулемет. Приезду съемочной группы он не очень обрадовался.
   - Много тут вашего брата бывает, много... Вниманием, так сказать, не обделенные.
   - Как? - расстроился Сева. - А мне сказали, что в ваших краях еще не снимали!..
   - Скроисся тут от вас! - хмыкнул "священник". - Давеча по большой нужде в поле отошел, так через полчаса уже в ютьюбе выставили, собаки! Главное, всем сюжеты подавай, расскажи что да как, а благодарность где? Вам слава и деньги, а нам окромя адреналину - шиш? Так что мы теперь решили по справедливости работать: хошь сюжет, сначала заплати, а мы тебе такой сюжет сорганизуем, что мало не покажется! Так и будем работать.
   Рамочкин печально похлопал по карману, где лежал бумажник, но содержание его абсолютно не предназначалось для оплаты гонораров. Там был только некий прожиточный минимум, расплачиваться планировали славой и патриотизмом.
   - Послушайте, может все-таки дадите хоть интервью? Для новостей?
   - Заплатишь - дам и интревю, и распятых мальчиков покажу, - собеседник был неумолим.
   Правильно было бы плюнуть между глаз этому барыге и уехать дальше, но в ответ тот мог так освятить из своего крупнокалиберного кадила, что мало бы не показалось. Да и где шанс, что после им повстречались бы совершенно бескорыстные люди? А сюжеты ох как нужны... Без них не видать заветной гавани с яхтами...
   - Черт с вами, - вздохнул Сева и полез за бумажником.
   - С нами бог и вся его рать! - подмигнул "священник", засовывая купюры в карман. - Ну, можешь звать меня Михалычем. Говори, чего желаешь услышать?
   Услышать хотелось много чего и побольше. В голове с калейдоскопической скоростью замелькали репортажи коллег, в которых во всей красе отображались реалии местной жизни.
   - Надо что-нибудь поярче... Чтоб ужасы карателей показать, весь произвол хунты, и с населением пообщаться бы...
   - Это можно. Только учти, что каждое интревю денег стоит, - за так никто и рот раскрывать не станет. Дураков нету...
   - Что же вы тут меркантильные такие? - возмутился Рамочкин. - Только о деньгах и думаете?! А где же патриотизм, идейность?
   Михалыч загоготал.
   - Патриотизм - это что? Даже подтереться не получиться! А деньги, они всем нужны. Бизнес такой, понимаешь? Пока другого нету, так все и перебиваются... Приехали снимать, зарабатывать, вот и платите, делитесь с народом... Все, что пожелаете, расскажут... Во всей красе.
   Они шли через двор, где повсюду копошились вооруженные люди, громко переругиваясь. Вокруг лежали горы мешков, из прорех повысыпался картофель и свекольный корень. Несколько молодых бойцов задорно пинали большую свеколину.
   - Что это у вас - запасы на зиму? - поинтересовался Сева.
   - Выборы. Проголосуешь - мешок получай. Два раза проголосуешь - два мешка.
   - А так можно?
   - Можно, - кивнул Михалыч. - Когда ты сам себе хозяин, то все можно...
   - И три раза голосовать можно?
   - А дотащишь столько мешков-то? Поди не Ванька Муромец! - оскалился "священник". Он также пояснил, что одни кандидатуры приравниваются к картошке, другие к свекле, а за третьих только лук дают. И то подгнивший... - Непроходные кандидаты, - уточнил Михалыч.
   Затем познакомил гостей с двумя воинами, что курили на ящиках с заграничной тушенкой. Одна банка была открыта и употреблялась в виде закуски под водку. За знакомство употребили совместно.
   - У нас тут жизнь культурная тоже налаживается, - зажевуя, сказал один из воинов, курчавый брюнет с курчавой коротенькой бороденкой. - Кобзон вот приезжал с песнями, от души попел, всех порадовал... Вы, говорит, молодцы! Дерзайте!
   - Да, потянулись к нам артисты, - кивнул другой, помоложе, - веснушчатый блондин. - И Миша на днях был...этот, как его...
   - Ручейников.
   - Ага, Ручейников...что в "Конфискации" играл... Любимый артист мой!
   - В "Конфисакции" он хорошо сыграл, - согласился Михалыч. - Правдиво...
   - А мне больше понравился его фильм "Час "Ё", там он такого крутого парня играет, всех мочит без разбору...но по справедливости... Всех гадов в конце перемочил! - сказал, разливая, курчавый.
   - Ага. Он и в жизни простой оказался. Угостили мы его славно. А он потом на передовую напросился, пострелять, мол, гадов хочу! Мы, конечно, близко его не подпустили, но из пулемета пострелять позволили...
   - А он что? - поинтересовался Сева.
   - Пострелял. Крепко за пулемет держался, а то бы его наше угощение в канаву снесло! - улыбнулись бойцы.
   - Вот из ентового самого и стрелял, - подтвердил Михалыч, показывая на свое вооружение. - Теперь хоть в музей отдавай! Ценность большая. А вы тоже хороши - бросили где попало такую вещь!
   Бойцы непонимающе переглянулись.
   - Он с ним постоянно ходил...никто не бросал... А ты где его нашел, Михалыч?
   - Да вон, возле мешков валялся в пылюке. Вот, думаю, черти, уже пулеметами разбрасываются!
   Бойцы снова переглянулись.
   - Погоди... А когда Миша уехал?
   - Третьего дня, кажись...
   - Кто его провожал?
   - Никто. Сам вроде... Мы все здорово надрались, ехать никто не мог точно...
   В голове бойцов явно бурно пытались пробудиться воспоминания. Они судорожно копошились в мозгу, вычерчивая размытые картинки.
   - Ты когда его в последний раз видел? - спросил курчавый.
   - Когда он до ветру пошел, за сарай...
   - Потом не видел?
   - Потом - нет, - растерялся блондин.
   Михалыч никак не мог уловить суть разговора, но все же что-то заподозрил.
   - А когда грузовики пришли? - хряпнув полстаканчика, напрягся он.
   - Тогда же вечером и пришли... Еще водила один ругался, что места мало оставили...и они тогда под сарай разгрузились...
   - Ах, вы ж! Вашу растудыть в дивизию! - выругался Михалыч и помчался к мешкам с избирательным провиантом. Остальные не менее резво рванули следом. - А ну, живо давайте разгребать это дерьмо!
   Подскочили помощники, закипела работа, и мешки, предназначенные для добросовестных избирателей, лихо разлетались по сторонам. Вскоре один из бойцов радостно вскрикнул, указывая на торчащий из завала сапог.
   - Это его, точно его! - закивал блондин. - Еще каблук стертый был!
   Через пяток минут надежные руки воинства выволокли на свет бесчувственную звезду кинематографа, - сильно помятого, окровавленного, совершенно не схожего со своими бравыми киногероями. Кто-то тут же прильнул к груди, вслушиваясь.
   - Кажись, дышит... Живой...
   - Живой! Живой! - загудели воины обрадованно.
   - Быстро доктора сюда!
   Пока посыльный помчался за доктором, в голове у Севы вспыхнула гениальная идея.
   - Камеру! Работаем!
   Оператор живо расчехлил камеру.
   - Поехали.
   - Мы ведем свой репортаж с места событий. Буквально только что, на наших глазах, была проведена карательная операция властей с применением коврового бомбометания! В результате атаки пострадал известный актер Михаил Ручейников, приехавший поддержать отряды ополчения с культурной миссией. К счастью, Михаил остался жив, но пока не известно, какие могут быть последствия...
   Рамочкин старался как можно красочнее живописать весь ужас, что довелось перенести звезде киноэкрана, и посетовал, что виновные непременно должны понести наказание. Первый репортаж из горячей зоны явно получился. "Новости в рамочке" дебютировали.
   Тем временем на носилках к лазарету уносили пострадавшего актера, и краем уха удалось услышать диагноз доктора:
   - Полное раздробление личности!
   - Ну, как? - довольно спросил Сева, и оператор Гриша, взяв камеру под мышку, молча выбросил вперед большой палец.
   На горизонте замаячила тихая гавань с белыми парусами.
   - Rôti soumettre?* - улыбнулся официант.
 
*Жаркое подавать? (фр.)
 

© Гай Ворон