Эта информация взята мною из статьи небезызвестного автора «Мойдодыра» Корнея Чуковского. Чуковский был крупным ученым, литературоведом, изучавшим, в частности, творчество поэта Н.А.Некрасова. О Некрасове и пойдет речь. Вернее, о его стихах в честь Муравьева (прозвища  – Вешатель и Людоед).
Граф Муравьев был назначен полновластным диктатором Польши в 1863 г., после кровавого подавления восстания. Польша упорно боролась за независимость от Российской империи, и ее поддерживала Европа, что, естественно, не могло не вызвать в российском обществе ультрапатриотического подъема с призывами к расправе.
В партию поддержки Муравьева входили, например, такие лица, как митрополит Филарет и поэт Тютчев. Один из патриотов высказался так: «А Муравьев хват! Вешает да расстреливает! Дай бог ему здоровья!» Муравьева приветствовали в застольных речах, ему присылали букеты, флаги, иконы, в его честь служили молебны, пили за его здоровье. «Пьем за здоровье и успехи Вашего Высокопревосходительства! Ура!» - так писали ему из всех уголков России.
   Кумира публики именовали русским витязем,  богатырем, создавшим из Польши оплот русских государственных начал, гениальным ревнителем русской национальной идеи, спасителем державы от козней Европы, мечтавшей унизить русскую землю. Словом, как выразился А.И.Герцен, господствовал «патриотический сифилис».
Некрасов присоединился к этому дружному хору со своей хвалебной одой. Он назвал польское восстание изменой русскому престолу, обвинил Запад в лукавстве и объявил, что над  Муравьевым распростер крыла сам архангел Михаил.
   Либералы сразу же набросились на Некрасова. Его обругали подлецом, иезуитом, продажным рабом. Ему вспомнили все грехи. И недаром. Людоед не заслуживал похвал.
   Вот что пишет Чуковский о Муравьеве: «Подавив мятеж, он принялся за столь же лютое обрусение Польши, демонстрируя перед бессильной Европой презрение самодержавной России к европейскому общественному мнению – причем его законы о мирном обрусении Польши оказались еще ужаснее виселиц». Чувствуете приметы нашего времени?
   Некрасов ответил. Он не отрицал своей вины, сознаваясь в трусости. Но он не принимал общественного суда над собой – «на нем предательства печать и непонятного злорадства». Общественное мнение в России не в силах было влиять на политику государства, направленную на приращение земель, покорение и подавление. Действительно, была довольно сильная партия тех, кто ненавидел Муравьева с центром в Петербурге, и она добилась, чтобы диктатора отправили в отставку, но – через некоторое время его опять вернули… Политика расширения русской земли и покорения иноверцев продолжалась.