В мае 2013 года группа депутатов от ПР (Карташов, Шипко, Самойленко, Поляченко – директор Национального института  хирургии и трансплантологии имени Шалимова) подала в Верховную Раду проект Закона про внесение изменений в Закон Украины "Про трансплантацію органів та інших анатомічних матеріалів людині" (щодо встановлення правовідносин, умов та порядку застосування трансплантації). Основным узким местом авторы законопроекта считают действующую сейчас презумпцию несогласия. Предлагается создать в письменном виде Реестр Несогласных и, если на момент забора информации о пациенте нет, то автоматически подразумевается согласие. Родственники пациента могут заявить, в письменном виде, о несогласии с трупным донорством. В пояснительной записке утверждается об общемедицинском значении диагностики смерти мозга и в проекте Закона убраны положения о диагностике СМ. Предлагается расширить сеть медицинских учреждений, которые занимаются трансплантацией ТКАНЕЙ и КЛЕТОК. Вводится понятие эмоционального живого донора.
Презумпция согласия/несогласия не является узким местом в трупном донорстве. Мировая статистика не находит разницы в количестве заборов в странах с разными презумпциями. В этом году в БСМП Запорожья было 11 диагностик СМ, 10 бесед с родственниками, получено 9 согласий на забор органов, выполнено 5 заборов донорских органов. В том же правовом поле в Киеве не было трупных пересадок уже 6 лет.
Такой же Реестр Несогласных создан в Белоруссии. Там в реестре оказались 26 человек, несогласных с забором органов. Понятно, что профанация. Нечего городить базу данных, можно факсом рассылать листочек А4 с фамилиями несогласных. Предлагаемое изменение презумпции в наших условиях направлено  на безразговорный забор донорских органов – одинокие, неизвестные, неопознанные, асоциальные пациенты.
Диагностика СМ, конечно, общемедицинская проблема. Но, выкинуть из Закона упоминания о СМ, без синхронного обозначения этой проблемы,  неразумно и безответственно. Проблема СМ тогда повиснет в пустоте.
Эмоциональное донорство вводится немного своеобразно :
Взяття гомотрансплантата (за винятком анатомічних матеріалів, здатних до регенерації) у живого донора допускається у випадках, коли реципієнт і донор перебувають у шлюбі або є близькими родичами (батько, мати, син, дочка, дід, баба, онук, онука, брат, сестра, дядько, тітка, племінник, племінниця), а також у випадку емоційного донорства.

Кажется же, что само понятие эмоционального донорства прекращает необходимость перечисления родственных отношений, допускающих живое родственное донорство.
По поводу донорства и трансплантации клеток и тканей – еще и еще раз подчеркиваю – эта трансплантация решительно отличается от забора и пересадки органов. В условиях Украины забор выполняется не в отделениях ИТ, а в моргах. Родственников не надо информировать о смерти мозга, есть финансовые рычаги давления – внеурочное вскрытие стоит 900 гривен. Костные фрагменты, ткани подвергаются переработке, затем продаются. Почти все «черные» трансплантологии в Украине – как раз патанатомы и сотрудники СМЭ. Масса скандалов. Было бы честно объявлять родственникам коммерческую стоимость забранных материалов.
 
В следующем месяце ВОС нанесла ответный удар ПР – депутат ВР Гелевей подал свой проект изменений Закона о трансплантации .
Смысл предложений – 12 и 16 статьи действующего Закона о трансплантации.
Аргументация необходимости перемен морально-этическая:
 
Чинний Закон  повною мірою залишає відповідальність донорства померлого на розсуд його родичів.  При цьому бесіда з родичами померлої людини є нелегкою, часто безнадійною справою через їх психологічний стан, а також у зв’язку з неможливістю об'єктивно оцінити ситуацію (питання про порятунок здоров'я чужої людини, коли помер хтось близький є досить некоректним і грубим з морально-етичного погляду).

Частенько администрации ЛПУ, руководствуясь высокими моральными принципами, запрещает сотрудникам ОИТ сообщать родственникам о смерти пациента. Берет эту нелегкую миссию на себя. И родственники потом звонят в ОИТ, спрашивают о смерти. Им уже ритуальная служба сообщила. Цена – 100 долларов.
Не надо недооценивать людей. Беседа с родственниками не безнадежное дело – 90% согласий в этом году. Беседа с родственниками – это еще и психологическая поддержка,  позволяет устранить некоторые разногласия о причинах смерти, о якобы неадекватной терапии.   «Правду говорить легко и приятно» (С)
Обращает на себя внимание, что автор предлагаемых изменений не разделяет органы и другие анатомические материалы. Можно было бы подумать, что для универсальности изложения, но нет. Речь идет не об органной трансплантации:
… здебільшого зустріч з родичами відбувається, коли вони забирають тіло померлого з моргу, і тканини, навіть за наявності дозволу, вже непридатні для пересадки.
 
Понятно, что речь идет о заборе костных фрагментов – высококоррупционной процедуре, источнике постоянных скандалов.
 
Оба законопроекта не приведут к положительным изменениям.
Презумпция согласия не является необходимой для трансплантации органов. Повторюсь, что в одном и том же правовом поле в Запорожье есть трупное донорство, в Киеве, Одессе, Львове – нет. Дело не в презумпции.
Проведем мысленный эксперимент.
Зеленые человечки предоставили нам 50 почек, 50 сердец, 50 печеней, 50 легких. Все органы свободны от трансмиссивных заболеваний, все группы крови, все типированные, все с нулевым сроком хранения. Сколько будет пересажено? Почки – 4-5, сердце – 1, печень –возможно – 1, легкие – 0.  И это еще оптимистический прогноз. Нет пациентов в Листах Ожидания. Некому пересаживать. Потребность – биологическая – есть, Листов Ожидания – нет. Кроме того, высокий монополизм среди хирургов-трансплантологов тоже ограничивает возможности трансплантации органов. Пересадка сердца – Тодоров + Никоненко, пересадка печени – Котенко + Никоненко, пересадка почек – примерно 10 хирургов на страну, пересадка легких – никто. Этот монополизм привел к тому, что после ареста трансплантолога в Киеве полтора года не было пересадок. Нельзя назвать такое состояние здоровым. Монополизм обязательно имеет свои осложнения – коррупцию и непрофессионализм.
 
Оба законопроекта ссылаются на неготовность общества к трансплантации. Иногда говорится о зловредной роли СМИ, в раздувании скандалов. Никакое общество, никакие СМИ не мешают проводить диагностику СМ, никто не мешает направлять кардиологам пациентов на пересадку сердца, гепатологам на пересадку печени, пульмонологам на пересадку легких. Не проводят, не направляют. Причины – коррупция, монополизм, непрофессионализм. Как можно получать согласие, если клизма стоит 20 гривен, транспортировка на каталке в операционную – 50 гривен, ненужные лекарства – 1000 и больше гривен в сутки. В 2010 году одних нейропротекторов, не нужных с современной точки зрения – цераксон, актовегин, пирацетан, церебролизин – понапродавали на 4 миллиарда  гривен.
Часто говорят, что трансплантация органов – локомотив современной медицины. Нет, это зеркало нашей медицины. Пересадка сердца – раз в пять лет, ждут пересадку печени на страну два человека.
Предполагаемые изменения Закона ПР и ВОС не изменят этой ситуации, а скорее законсервируют ее. Требование ненужной презумпции согласия не пройдет в ВР, попиарятся и бросят. Потом можно опять же говорить, что народ не готов, что СМИ мешают, что украинская трансплантация – лучшая в мире, только вот не дают.
 
А что надо делать на самом деле?
 
Общественные Листы Ожидания.
Создание трансплант-координационной  службы.
Распространение Донорских Карт.
Введение протоколов диагностики и лечения хронических заболеваний с выходом на трансплантацию органов.
Пропаганда и распространение донорских карт – можно взять у меня.
Запрет на любые ограничения живого донорства, в том числе и с коммерческой целью.
Надо ли менять Закон? Да, но не так и не там, где предлагают авторы этих законопроектов.
Спросите меня.
 
Dixi
Весь текст