Гадя вальяжно развалился на стуле и от скуки плевал в открытое окно. Его парадная форма обергруппенфюрера была беспорядочно увешана медалями как минимум трех разных войн, которые он предусмотрительно купил на барахолке. На столе стояла миска оливье, отвоеванная у незнакомой старухи во время очередной раздачи бесплатной еды. Рядом лежал блокнот, на чистом листе которого красовалась аккуратная надпись ”Моя борьба”. Гадя на минутку задумался и ниже дописал: ”С бендеровскими фашыстами”.
 
Ловко прибив муху, соблазнившуюся подкисшим оливье, Гадя в очередной раз попытался погрузиться в творческие муки, отметив попытку плевком в окно. За окном стояли согнанные на митинг бюджетники с флагами правильной партии и транспарантом “Макаронный цех №5 против фашызма”. Гадя старался попасть кому-то по голове и радовался словно ребенок, когда у него получалось.
 
- Что, герр Гадя, развлекаешься? - раздался чей-то насмешливый голос. Гадя рефлекторно подскочил и поднял руку в приветствии.
 
- Деды воевали! - громко отчеканил он и застыл по стойке смирно.
 
- Ага, не забудем... Вольно, боец.
 
Гадя позволил себе расслабиться и осторожно обернулся.
 
- А что это тебя на народную пищу потянуло? - поинтересовался вошедший, стрельнув свиными глазками на миску оливье. Затем нахально зачерпнул горсть салата и, забросив себе в рот, словно семечки, принялся тщательно пережевывать.
 
- Так ведь фашистам на халяву раздавали, за партийные деньги, между прочим, - обиженно сказал Гадя. - Видел бы ты, герр Кавун, их наглые поросячьи морды. У меня аж сердце кровью облилося. Кстати, не кажется ли тебе, что мы на них слишком много тратим? Почему фюрер до сих пор не ввел обязательную трудовую повинность и не начал строительство лагерей?
 
- Так а как? - спросил Кавун, зачерпнув еще оливье. - Те вон, - кивнул он в сторону окна, - они ж фашисты, они нас на Андреевский крест порвут. Вот победим...
 
- Скорей бы, - замечтался Гадя, предусмотрительно отодвигая миску подальше. - Я лично готов давить этих тварей, особенно эсэсовку из аэропорта и фашистскую мразь с пакетом говна...
 
- Успеешь еще, - перебил Кавун. - Лучше салатик пододвинь, а то дотянуться не могу.
 
Гадик надулся и пододвинул миску.
 
- Вот директивы на ближайшую неделю, - Кавун облизал пальцы и достал из-за пазухи треснувшего по шву пиджака мятый листок, покрытый жирными пятнами. Гадик брезгливо взял листок и пробежался по тексту взглядом.
 
- Партии, не участвующие в антифашистских митингах, запретить, жителей так называемой Галиции за пособничество немецким оккупантам признать расово неполноценными, книги с бендеровской трактовкой истории публично сжечь на площадях... - бормотал он. - А с этими, - кивнул Гадя в сторону окна, - что будем делать?
 
- А эти будут деньги отрабатывать, которые мы за митинги платим, - ответил Кавун и почесал пузо. - Кто в копанки, кто на заводы. Непьющих на органы... Да ты не боись, с дерьмом к тебе точно не прийдут.
 
- Ну а вдруг? - осторожно уточнил Гадя. - Вдруг поймут, что против себя митингуют?
 
Кавун подошел к окну и смачно харкнул на чью-то лысину. Здоровенный мужик возмущенно повернулся, но, завидев Кавуна, расплылся в улыбке и приветливо помахал рукой.
 
- Вопросы есть? - спросил Кавун.
 
- Никак нет, герр Кавун, - ответил Гадя, уважительно и преданно заглядывая Кавуну в глаза.
 
- Ну бывай тогда. Деды воевали! - Кавун выбросил руку вперед в приветствии.
 
- Не забудем, не простим! - произнес Гадя и выбросил руку в ответ.