Часть 2. Завтра была война
 
Еще вечером 25 апреля 1986 года жители Припяти были твердо уверены в своем завтрашнем дне. Но завтра была война – и их жизнь разделилась на две части: до аварии и после…
 

 

Часть 1 Проза довоенных будней...  
 

 

 

 

Припятчанам повезло, что 26 апреля два хвоста радиационных выбросов обошли город. Причем это явление нельзя объяснить банальной случайностью в виде прихоти розы ветров. Как будто какие-то высшие силы «развели руками» шлейф смертоносной угрозы  по разные стороны Припяти. В такие моменты поневоле становишься верующим…
 

 
Кстати, мощность взрыва на 4-м блоке была такова, что по свидетельству знакомых дозиметристов несколько блоков графитовой кладки реактора (а в зависимости от высоты прямоугольного блока -- это чушка весом от 10 до 40 килограмм) долетели до городских окраин (то бишь за два километра от эпицентра взрыва).
 
А уже 27 апреля сорока семи тысячное население города было одновременно эвакуировано автобусами и дизель-поездами. Прикиньте, что одновременно было задействовано порядка тысячи трехсот (!) автобусов. И не типа убогих «Богданов», а вместительных венгерских «Икарусов». Эта колонна растянулась ни много ни мало, а на двадцать километров. С учетом того, что к этому времени для проезда автобусов военными саперами был сооружен понтонный мост через реку Припять – сегодня сроки подготовки данной операции поражают воображение…
 
Тогда все надеялись, что эвакуация --  мера временная. Но это оказалось не так – и городок энергетиков навсегда остался шестнадцатилетним…
 

 

Когда спустя несколько месяцев припятчанам разрешили вывезти из квартир часть вещей и бытовую технику, то помогал знакомым вывезти холодильник. Поскольку электричество отключили, а продукты в холодильнике пропали, то от него пер такой духан, что туши свет и ховайся…
 

Жителей Припяти эвакуировали очень оперативно, а жителей некоторых сел, которые накрыло «радиоактивными хвостами», эвакуировали гораздо позже. И если даже эвакуация горожан сопровождалась тучей разных эмоциональных нюансов (к примеру, одни знакомые вывезли своего кота, а другим -- брать собаку запретили), то что уж говорить о жителях сел, оставляющих не только свои хаты и землю, но и скот, и домашних животных. Хорошо еще, что они не видели, как спустя несколько дней этих домашних животных и скот нарядам милиции пришлось расстреливать и хоронить.
 
В общем, эвакуированные получили такой мощный стресс, который и своим врагам не пожелаешь.
 

26 апреля 1986 года я находился в семи тысячах километрах от Чернобыля -- сидел в кузове ГАЗ-66, покидая ворота воинской части №40888 с легкой душой и документами о демобилизации в кармане.
 
Об аварии, ес-но, ничего еще не знал, а потому строил радужные планы добравшись с Дальнего Востока в Киев, провести первомайские праздники у друзяк в Припяти. Но хотя прямой авиарейс Киев-Хабаровск длился всего восемь часов, домой пришлось добираться гораздо дольше: сначала в кузове «шишиги» до дивизии в Лесозаводске, потом поездом до Хабары, затем одним авиарейсом до Иркутска, другим – до Минеральных Вод, а оттуда уже поездом в Киев.
 

При заходе на посадку в Иркутске у нашего самолета долго не выпускалась правая стойка шасси. И после третьего безуспешного захода на посадку, стюардессы подключились к погружению дембелей в алкогольную нирвану. И ради целования взазос с хорошенькой стюардессой я бы, право, согласился еще раз на подобный экстрим…
 
Вообще-то ради внимания женского пола определенно стоило два года париться в армейке – потому как после демобилизации барышни считали просто своим гражданским долгом соблазнить отличника боевой и политической подготовки.
 
К счастью, с помощью мата пилотов и известной всем матери мы благополучно приземлились, но в итоге воспоминания о самом Иркутске у меня напрочь стерты из памяти. Последняя мысль, которую удалось вспомнить, что лучше уж в реку, чем об землю…
 
На фото: проводы в апреле 1984 года и «дембель» в апреле 1986 года.


 

Если в конце апреля в Приморском крае еще лежал снег, то в Минводах стояла уже практически летняя жара, поэтому мы с сослуживцем только обрадовались предложению местного армейского патруля продать свои дембельские шинели за 25 советских рублей. Вообще-то судя по наличию «пресса» купюр у местных военных, на Кавказских минводах советская власть уже тогда «дала трещину»…
 
Но от такого шикарного предложения было бы просто глупо отказываться. Тем паче, что в противном случае нас определенно бы ждали «доебки» до неуставных вещей (урезанных сапог, вставок в погонах и т.д.) или скажем обыска и изъятия дембельских альбомов. А вырученный полтинник мы тут же и просадили в местном ресторанчике, поскольку разъезжались в разные стороны. Для юного  поколения поясню, что в те времена комплексный обед из трех блюд стоил в ресторане полтора рубля, а бутылка водки – «пятнашку».
 
К моменту загрузки в  поезд мой продовольственный паек давно сказал «ёк», а «финансы пели романсы». Но пассажиры поезда не только не дали помереть солдатику с голода, но и поставили цель -- откормить меня за время пути как бройлерного цыпленка.
 
На киевском жд вокзале  вышел только 30 апреля, а мама еще долго обижалась на меня за то, что домой я попал только сутки спустя. Первым делом я не преминул навестить боевую подругу юности, а затем чухнул в Клавдиево в гости к однокашнику. У которого аккурат в этот день был день рождения.
 
Пока я был в армии, Костик успел жениться и обзавестись наследником, так что поводов выпить было более чем достаточно. Однако другана дома не было, а в самом доме стоял такой кипеж, что туши свет и ховайся – родители, жена с ребенком, семья из какого-то эвакуированного села. А сам именинник, который в то время работал водителем «скорой», был на очередном выезде в Чернобыльскую зону.
 
Наконец под вечер приехал медицинский УАЗ со знакомой рожей. Но «встреча друзяк» прошла по ускоренному сценарию: сквозь открытое стекло я услышал от однокашника фразу: «Привет, Федька!», после чего  открыл дверь, а «в стельку» пьяный друган выпал мертвой тушкой из-за руля прямо мне в руки…
 
Ну а пока друган в позе внутриутробного младенца мирно сопел на сеновале, я слушал рассказ эвакуированных о подробностях аварии на ЧАЭС, о которых в советских СМИ еще не говорили…
 

Кстати, пару слов в адрес коматозных критиков моих материалов, упрекающих автора в том, что он де смешивает в одну кучу святое и грешное. И якобы тупо пиарится на трагедии. Вообще-то мне по фигу критика унылых припиздков, восторгающихся шаблонными материалами о Чернобыле в виде размазывания соплей по бумаге.
 
А на трагедии пиарятся только политики и должностные лица зоны отчуждения, которые с трибуны говорят одно, а реально поступают совершенно иначе…
 


Наиболее емкий термин, характеризующий влияние чернобыльской катастрофы на современников, родился в среде ликвидаторов аварии уже в мае 1986 года. Ликвидацию последствий аварии называли не иначе, как «война».
 
Сей термин был придуман ликвидаторами спонтанно – в силу того, что в первые дни после аварии в Чернобыле появилась масса военных, а для проводившихся работ использовались военные вертолеты и бронетехника. Но это слово попало в самую точку, так как на лицо были все характерные признаки полномасштабных военных действий: ядерный взрыв, человеческие жертвы, эвакуация мирного населения и «сдача своих территорий», мобилизационных призыв «запасников», колоссальные людские и материальные затраты. Де-факто в течение нескольких лет вся промышленность Советского Союза трудилась под лозунгом «Все для фронта – всё для победы!», а многочисленным эшелонам с грузами для Чернобыля железнодорожники обеспечивали «зеленую улицу»…
 




 

Ликвидация последствий аварии на ЧАЭС ассоциируется исключительно со словом «подвиг». Беда лишь в том, что побеждать в войнах отцы-командиры привыкши не умением, а числом -- за счет «возобновляемого ресурса». В первые месяцы после аварии бросили такое количество народа, что иногда в них просто не было потребности. И «отцы командиры» заставляли подчиненных делать совершенно напрасные вещи, тупо «паля» их здоровье.
 
Через пекло Чернобыля прошло порядка 650 тысяч человек. А «по уму» можно было бы обойтись как минимум вдвое меньшим количеством граждан, участвующих в ликвидации последствий аварии.
 
В частности, ту же загрузку активной зоны реактора поглощающими материалами с помощью вертолетов, вполне уместно сравнить с бомбометанием. То бишь, далеко не самым рациональным способом доставки песка и свинца. Кстати, крыша машинного зала 4-го блока пострадала не столько из-за взрыва реактора, сколько именно от этих «бомбометаний». А в итоге «спалили» лучших асов Союза.
 
Надеюсь понятно, что не досужий плевок в бок героев-пилотов, а в адрес деятелей Системы, которым на здоровье военных летчиков было как раз наплевать.
 
Или та же дезактивация уже отселенных сел, требовавшая серьезных затрат «человеко-часов», но смысл которой, мягко говоря, не совсем понятен. Между тем, в первые недели после аварии уровень радиации от поверхности грунта был столь высок, что у бойцов, работавших в особо пораженных зонах, на ногах появлялся «радиационный загар»…
 
С другой стороны, именно благодаря военным удалось оперативно развернуть пункты дозиметрического контроля и дезактивации автотранспорта, что позволило локализировать зону поражения и не допустить распространения радиоактивной грязи по всей территории.
 



 

Вообще-то, если говорить об аварии на 4-м блоке ЧАЭС и ликвидации её последствий, то эти процессы являются просто классикой жанра для советской командно-административной системы, не знавшей «золотой середины». Эта уникально-отличительная  манера коммунистического режима сначала создавать трудности, а потом героически их преодолевать.  Непостижимая способность удивлять мир полетом в космические высоты и созданием жоп, глубину которых невозможно измерить…
 
Кстати, нынешние времена ничем не лучше, так как режим плутократии сначала создает проблемы, а затем презентует их обществу как «обстоятельства непреодолимой силы». В итоге страна в мирное время выглядит так, как будто на большинстве территории идет война. Исключением являются лишь места проживания самих «слуг народа» -- в сих «оазисах жлобства и корыстолюбия» властьимущие давно уже построили коммунизм. Лично для себя, конечно.
 
Произойти авария подобного масштаба в настоящее время, то можно даже не сомневаться, что аборигенов, проживающих в зоне поражения, бросили бы «на призволяще». И последствия были бы куда более серьезными…
 


На роль «стрелочников», ответственных за взрыв 4-го реактора, определили персонал, эксплуатировавший ядерного монстра. Который и наказали по всей строгости социалистического закона. На судебном заседании в Чернобыле, состоявшемся в июле 1987 года, государственный обвинитель -- Юрий Шадрин (ст. помощник Генпрокурора СССР) сообщил, что подсудимые обвиняются по статье 220 пункт 2 УК УССР, предусматривающей ответственность за нарушения требований правил техники безопасности на взрывоопасных предприятиях, что повлекло за собой человеческие жертвы и другие тяжелые последствия. Кроме того, были предъявлены обвинения по статьям 165 и 167 УК УССР, за злоупотребление служебным положением и безответственность при исполнении своих служебных обязанностей.
 
В итоге директор ЧАЭС Брюханов В.П. (52 года), главный инженер (ГИС) Фомин В.П. (50 лет) и заместитель главного инженера (ЗГИС) Дятлов А.С. (56 лет)  были осуждены на 10 лет. Начальнику смены станции (НСС) Рогожкину Б.В. (53 года) дали пять лет, начальнику реакторного цеха Коваленко А.П. (45 лет) – три года, а инспектору ГАЭН на ЧАЭС Лаушкину Ю.А. – два года.
 

 
Дискуссии о том, насколько справедливо было сие обвинение -- не утихают до сих. В частности, сами атомщики вполне логично контраргументируют, что согласно всех имевшихся нормативных документов 4-й реактор не являлся взрывоопасной установкой. И указывают на длинный перечень конструктивных недоработок систем управления и защиты реакторов данного типа. А тот факт, что уже после аварии эти недостатки были таки устранены – является доказательством обоснованности этих аргументов.
 
Но на самом деле уместно говорить о солидарной вине конструкторов РБМК, руководства ЧАЭС, оперативного персонала и должностных лиц партийных и контролирующих органов. То есть вести разговор не о том, что «осудили не тех», а о том, что судили не всех, кого следовало…
 

И, кстати, даже спустя 27 лет после Чернобыля многие атомщики не понимают, что зарплату им платят не за красивые глазки, а, в первую очередь, за безопасную эксплуатацию вверенного оборудования. И они ответственны прежде всего не перед руководством, а перед своей совестью, гражданами страны и будущими поколениями.
 
Но до сих пор руководителями в подчиненных ценится готовность исполнить приказ, а не самостоятельность и инициатива. А материально поощряются мастера «прогиба» и «показухи», а не реальные дела и рацпредложения…
 
Различные эксперименты на ядерных установках продолжались и после событий апреля 1986 года. И знаю только одного начальника смены блока, который наотрез отказался выполнять прямой приказ главного инженера, аргументировав свой отказ сомнениями в возможности безопасной эксплуатации блока при предлагаемых условиях эксперимента. Чтобы вы даже не сомневались в том, что этому НСС в дальнейшей работе пришлось несладко. «Особо умных» у нас принято не поощрять, а «ломать через колено»...
 


Коротко рассказать о поставарийной судьбе жителей Припяти, других населенных пунктов, а также ликвидаторов аварии не получится, так как речь идет о сотнях тысяч судеб, а судьба каждого человека, ес-но, уникальна.
 
Меня всегда коробят заявления пафосных папуасов в духе: опасности радиации и количество жертв аварии сильно преувеличены. Равно как и обывательские истерики в духе: на фига нам те реакторы РБМК были надо?
 
Скоро предстоят «гробки» и мне опять доведется смотреть в глаза родителям своей ровесницы, которой давно уже нет в живых. Нет в живых её мужа, стоявшего 26 апреля в милицейском оцеплении у «рыжего леса». Нет в живых дочки, умершей в 18 лет от рака крови. Ну и хотел бы я посмотреть на того долбодятла, который будет доказывать пожилым людям, потерявшим с уходом своих кровинушек смысл всей (!) жизни, что слухи об опасности радиации сильно преувеличены.
 

Что касается вопроса уместности использования ядерной энергии в мирных целях, то тут же возникает встречный вопрос: а что – использовать ядерную энергию в целях военных, гуманно и человечно? Или другой вопрос: а электричество само по себе не является источником повышенной опасности?
 
Вопрос-то лежит отнюдь не в плоскости досужих рассуждений: «нужно или не нужно использовать ядерную энергию для выработки электроэнергии?», а в плоскостях научно-технического прогресса и экономики: «целесообразно ли, выгодно ли?».
Правильной постановкой вопроса является акцент на обеспечении безопасной эксплуатации имеющихся ядерных установок. И ориентация на практическую разработку проектов альтернативных источников получения энергии: более безопасных и экологически чистых.
 

В первые дни после эвакуации персонал станции из числа припятчан, размещенных в пионерлагерях «Сказочный» (поселок Иловица) и  «Лесная поляна» (Тетерев) волновали главным образом следующие вопросы:
-- вернутся ли они в Припять или нет?
-- где они будут жить, если Припять таки «не отмоют»?
-- что будет с ними, когда они выберут дозу в 25 бэр?
 
Психологическая нагрузка была чрезвычайно высока, так как семьи были разбросаны по разным местам; была утеряна уверенность в будущем, а градус недоверия к официальной информации – очень высоким.
 
Советская власть тогда смогла справиться с проблемами эвакуированных припятчан – уже в середине лета они стали получать ордера на квартиры в новых местах проживания. Но решение этой проблемы породило другую проблему – выделяя жилье эвакуированными, власти «прокинули» тысячи граждан, годами ожидавших в квартирных очередях получения собственного жилья.
 
И в том же Киеве мне известны случаи, когда киевляне, в 1986 году имевшие уже на руках ордера на квартиры, в впоследствии отданные припятчанам, так до сих пор новые квартиры и не получили. И разве для них это не является личной трагедией? Да конечно является!
 
Короче говоря, чернобыльская катастрофа родила такую тучу проблем и ниточки этих проблем свернулись в такой клубок, что «размотать» его к удовольствию всех, увы, уже не получится…
 


Не могу ни сказать хотя бы пары слов о так называемом «чернобыльском законе», то бишь законе Украины № 796-XII от 28 февраля 1991 года «Про статус і соціальний захист громадян, які постраждали внаслідок Чорнобильської катастрофи».
 
Не пора бы уже сказать вслух правду, что забивая в данный закон льготы для чернобыльцев, украинская сторона рассчитывала на мощь союзного бюджета. А когда Союз «накрылся медным тазом», выполнение требований данного закона в полном объеме – стало неподъемной задачей для госбюджета Украины. Причем ряд положений, типа бесплатного проезда в междугородних автобусах изначально являлись алогичными. Если не сказать идиотскими.
 
В итоге закон стал не законом, а популистским дышлом. Причем произошла самая социально несправедливая вещь, которая только возможна: часть ликвидаторов, имеющих заслуженные льоты, реально им воспользоваться не имеет возможности, а часть так называемых «ликвидаторов» (видевших разрушенный 4-й реактор исключительно на фотографиях) пользуется льготами в полном объеме.
 
Давным-давно пора разрубить сей гордиев узел, монетизировав льготы. То есть перевести декларации в реальные цифры, понятные гражданам и посильные для бюджета.
 


26 апреля традиционно проходят мероприятия, приуроченные очередной годовщине катастрофы на Чернобыльской АЭС, к которым  лично у меня далеко неоднозначное отношение. Во-первых, в силу того, что от официальных мероприятий веет пустотой словоблудов от власти. Во-вторых, мне не нравится позиционирование данных мероприятий как Дня Памяти о жертвах аварии. Что как бы подразумевает тот факт, что эти  жертвы были напрасными.
 
Эти нюансы акцентов очень важны, ибо любая самая критическая и трагическая ситуация – не более чем вызов для современников. И когда наступает очередная жопа – то ныть и надеяться на то, что проблема сама собой рассосется – наиболее иррациональная реакция из всех возможных. Нужно действовать. Действовать быстро, но обдуманно. Побеждать умением и подготовкой профессионалов, на не числом и дилетантским «энтузазизмом».
 
Ликвидаторы аварии, преждевременно умершие от полученных доз радиации не являются напрасными жертвами. Это однозначно герои, отдавшие свои жизни во имя жизней своих родителей, жен, детей и будущих поколений. И вопрос только в том, чтобы семьям погибших героев выражали заботу не раз в год исключительно на словах, а реально на деле.
 
Не нужно заниматься имитацией Памяти, проливая «крокодильи слезы» на камеры. Правильно окружать пострадавших от аварии реальной материальной поддержкой. Как, к примеру, в Японии, где средняя продолжительность жизни жертв ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки – не уменьшилась в сравнении с остальными японцами, а наоборот – увеличилась. Потому как власти обеспечили качественно иной уровень диагностики состояния здоровья пострадавших и лечения…
 

На фото автора и страницы группы Славутич : 26 апреля 2013 года в Славутиче
 








 
P.S. Кстати, завтра в 20:30 на телеканале «Интер» состоится премьера сериала «Мотыльки» (4 серии по 52 минуты). Снятого в Славутиче и рассказывающего о любви двух молодых людей, 17-летней девушки и солдата, на фоне Чернобыльской атомной катастрофы…