Незатейливая жизнь Вольки – конкретного пацана из промышленного городка на берегу большого водохранилища – волшебным образом изменилась заурядным летним утром. На рассвете он поковылял на берег подсобрать бутылок, чтобы заработать на опохмел. Одна бутылка, вся в ракушках и тине, оказалась закупоренной. В надежде обнаружить там живительную влагу Волька быстренько выковырял пробку, – и тут из бутылки вырвался клуб дыма, а из него возник старикан узбекского вида в чалме. Довольно долго Волька был убежден, что дает себя знать вчерашний кайф. Но когда до него, наконец, дошла реальность происходящего, он быстро смекнул, какие перспективы перед ним открываются.  
 

 
С тех пор Волька жил в столице, во дворцах, которые сотворил для него Хоттабыч (так звали старика из бутылки). Караваны с драгоценностями, невесть откуда пригнанные стариком, были конвертированы в капитал банка «Волька и Ко». Для пополнения этого капитала джинн несколько раз вызывал из воздуха исполинские мешки с американскими денежными бумажками. Потом, правда, Жека (старый дружбан и компаньон Вольки) уговорил больше такого не делать, потому что котировки доллара снизились до неприличия.  
 
Волька даже стал владельцем футбольной команды. На покупку европейских звезд он пожмотился, весь состав вывез из спортшколы своего городка. Но его команда все равно выигрывала любые турниры. Пост главного тренера Волька занял самолично. Тактическими новинками он зрителей не баловал. Обычно перед самым началом матча на всю команду противника, включая запасных игроков, нападал неудержимый понос, и им засчитывали техническое поражение.
 
Хоттабыч беспрекословно выполнял все требования своего спасителя и повелителя. Волька держал его в черном теле, поселил в каморке, обзывал нехорошими словами (из которых самыми мягкими были «чурка гребаная») и нередко поколачивал.
 
Но вот однажды с крепкого бодуна голову Вольки посетила мысль заняться политической деятельностью. Это случилось как раз в год президентских выборов. Волька не замедлил выставить свою кандидатуру. Совершенно уверенный в успехе, он палец о палец не ударил для предвыборной кампании. Хоттабыч, по совету изобретательного Жеки, подстроил только одно: в течение трех месяцев, отведенных для агитации, все избиратели страны каждую ночь видели Вольку во сне.
 
Накануне дня выборов кандидат в президенты вызвал Хоттабыча к себе.
 
– Твоя задача на завтра, дед, – обеспечить мне этот траханный лохторат. («Трах-тибидох-торат» – послушно шевеля губами, повторил про себя джинн). Чтоб все голоса за меня. Если хоть полпроцента против... – Волька помотал головой, – не жить тебе, старый.
 
Хоттабыч, безмолвно поклонившись, попятился к дверям. Но Волька остановил его.
 
– Да, еще надо эту курву с косой уделать, а то мало ли... – Он на секунду задумался, потом лицо его просветлело. – Делаешь так. Пусть эта сука услышит, как меня объявят Президентом. А потом там же в зале, при всех, превратишь ее в жабу, понял? В жжжабу!
 
– Слушаю и повинуюсь, о Волька.
 
– Щас покажу тебе ее. И чтоб запомнил!
 
На мониторе появилась дама на фоне эмблемы с малиновым сердечком. Она говорила о трудностях, о проблемах, о том, что «вихід є» и что «разом ми сильні». Смысл слов не доходил до Хоттабыча, но он не отводил глаз от женщины на экране. Во-первых, живя в своей каморке, он еще ни разу ни от кого не слышал голоса с такой впечатляющей дрожью и такими убедительными придыханиями. А во-вторых... Едва старый джинн увидел колечко поверх прически дамы, он сразу же вспомнил: точно так же много тысяч лет назад выглядел венец на царственной главе его державного повелителя, царя Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими)!
 
Вечером Волька со своими корешами устроил совещание по распределению будущих портфелей, окончившееся грандиозной попойкой. Когда истошные вопли стихли, Хоттабыч незаметно выскользнул из дома. Вскоре он уже стучал в двери избирательного штаба, отмеченные эмблемой с малиновым сердечком...
 
Продрав зенки после вчерашнего, Волька с удовольствием включил телевизор, чтобы насладиться триумфом. Однако действительность повергла его в глубокий шок. Со всех концов страны поступали результаты экзит-пулов, согласно которым практически единодушную поддержку избирателей получила дама с сердечком. Обозреватели дружно утверждали, что второго тура выборов уже не будет. Побагровевший от ярости Волька схватил бейсбольную биту и помчался в подвал, где была каморка Хоттабыча.
 
– Охренел, пидор старый?! – заорал он с порога. – Живо колдуй, чтобы выборы отменили! Урою гада! – И Волька замахнулся битой, чтобы поучить старика уму-разуму, как делал уже не раз, когда Хоттабычу не удавалось понять его желания с первого слова.
 
Но в ту же секунду послышался тихий хрустальный звон разорванного волоска из бороды джинна. А в следующую секунду бита со стуком упала на цементный пол каморки. Рядом с ней таращила глаза здоровенная жаба. Она нерешительно прыгала то в одну, то в другую сторону, и ее занимал только один вопрос: где бы тут найти водоем, подходящий для жизни.  Хоттабыч некоторое время следил, прищурясь, за ее движениями, а потом негромко сказал:
 
– Когда бы слышал ты, о мой бывший повелитель, как радовалась она, как хвалила меня, как рукоплескала, когда я показывал ей самые простые мои чудеса! А вот от тебя, о Волька, я ни разу не слышал не только рукоплесканий, но даже и простого одобрения...
 
Несколько дней спустя член правящего кабинета Гассан Хоттабович Абдуррахманов, в элегантном костюме от Бриони и в восточных шлепанцах на босу ногу, вышел из своего лимузина и проследовал в новую резиденцию. Г-жа Президент поставила перед ним, вице-премьером по вопросам топлива и энергетики, непростое задание. Джинну предстояло устроить перемещение газовых месторождений Сибири в херсонские степи и нефтяного шельфа Персидского залива – к Арабатской косе.