Несколько слов, предваряющих чтение этого стихотворения.
«Ворону» почти двести лет. На русский язык его начали переводить в 20 веке. Среди переводчиков были такие известные имена, как Мережковский, Бальмонт, Брюсов. Каноническим считается перевод В. Жаботинского. Можно разделить переводчиков на две группы: одни переводили дословно (nevermore – никогда). Другие оставляли это слово непереведенным, предполагая, что читатель либо владеет английским, либо найдет это слово в словаре. Дело в том, что карканье ворона англоговорящий человек может принять за слово  «nevermore», русскоговорящий же никогда не услышит в вороньем карканье слово «никогда». Но весь мистический смысл стихотворения и состоит именно в повторении этого каркающего слова. Я попытался решить эту проблему по-своему.
Ну, а теперь приглашаю к познанию прекрасного
 
ЗЫ: Шарикоподшипниковых прошу дальше на читать. Там стихи   
 
Ворон (Эдгар Аллан Поу)

Полночь уж пришла тосклива. Я устало и лениво
Размышлял над грудой старых фолиантов во полусне.
Вдруг несмелый стук раздался, будто кто войти пытался,
Будто в дверь мою стучался кто-то, кто пришел ко мне.
«Там какой-то посетитель,- буркнул я, - пришел ко мне,
Никого там больше нет».
 
Был декабрь, зима сурова. Тлел огонь в камине снова,
Отблески углей сосновых на полу плели узор.
Утра ожидая страстно, книги я листал напрасно,
Чтоб забыть о той прекрасной и утраченной Ленор,
Той, чье ангельское имя - лучезарная Ленор -
Не помянут с этих пор.
 
Шорох шелковой портьеры страх внушал, лишая веры,
Сердце билось, и казалось, что в глазах померкнет свет.
Чтоб унять свои страданья, я сказал, как заклинанье:
Там какой-то гость случайный в поздний час пришел ко мне,
Просто, это гость случайный в поздний час пришел ко мне, -
Никого там больше нет».
 
И тогда, собравшись с духом, я сказал нежданно глухо:
«Я прошу Вас, извините за столь поздний мой ответ.
Не корите меня строго, я, увы, вздремнул немного,
Вы ж стучали у порога слишком тихо в дверь ко мне.
Тут ракрыл я настежь двери - темнота навстречу мне -
Никого там больше нет.
 
Полный страха и сомнений я смотрел сквозь мрак и темень,
И ничто не прерывало тишь молчанья моего.
Только имя девы милой, что в моем сознаньи всплыло,
Тихо эхо повторило, имя, что важней всего.
Я услышал звук его! Имя, что я вслух промолвил.
Кроме эха, ничего.
 
Я опять листаю книги, на душе тоски вериги,
И опять ко мне стучатся посильней, чем до того.
«Видно, ветер мне в окошко стукнул снежной мерзлой крошкой,
Пусть душа вздохнет немножко, тайну выясню всего,
Разузнаю, в чем причина, тайну выясню всего -
Ветер - больше ничего».
 
Только я коснулся створок, вдруг в окно влетает ворон
И садится над дверями кабинета моего.
Без сомнений и бравады ворон сел на бюст Паллады,
С миной лорда или леди, будто он важней всего,
Будто ждали здесь его, ворон сел на бюст Паллады,
Сел... и больше ничего
 
Сел он важно, величаво.Улыбнулся я печально
И  с иссиня-черной птицей тихо начал разговор:
Ты пришел сюда из ночи, древность видел ты воочью,
Ты поведать мне не хочешь, как зовут тебя с тех пор?
Ты еще Плутона видел. Как зовут тебя с тех пор?
Ворон каркнул: «Просто вздор!»
 
Я сидел в немом молчанье, ведь пернатое созданье
Понимало речь людскую, человечий разговор.
Никогда бы не поверил, чтобы кто-нибудь над дверью
Видел птицу или зверя, что влетела из-за штор.
И что птица, что вступила в человечий раговор,
Носит имя «Просто вздор!»
 
Ворон громко и сурово произнес всего два слова,
Будто он, сорвав покровы, душу вынес на обзор.
Я сказал себе: «Нас — двое, нет моих друзей со мною,
Предрассветною порою ворон вылетит во двор,
Как все прежние надежды, ворон вылетит во двор.
Ворон каркнул: «Просто вздор!»
 
Вздрогнул я при этом звуке, осознав, какие муки
Испытал хозяин птицы, что владел ей до сих пор.
Разуверившись в надеждах на возврат успехов прежних,
Он смирился с неизбежным и воспринял свой позор.
Лишь два слова повторял он, что звучали как укор,
Лищь два слова: «Просто вздор!»
 
Развалившись полулежа в бархатном удобном ложе,
Я понять слова стремился, устремив на птицу взор.
Возбужден я был без меры - этот призрак древней эры,
Эта жуткая химера, этот вещий визитер,
Что сказать она хотела, глядя на меня в упор,
Повторяя: «Просто вздор!»?
 
Сев на статую Паллады, ворон жег мне душу взглядом,
Я ж в молчании пытался свой ответ найти тогда.
Лампы свет ласкал подушку... о, Ленор, моя  подружка,
Ты своим прелестным ушком не коснешься никогда
Этой бархатной подушки, что любила ты всегда,
Не коснешься никогда.
 
Воздух был наполнен дымом - то курили серафимы
Фимиам, легко ступая на расстеленный ковер.
«О, несчастный! Вот спасенье! Шлет Господь тебе забвенье,
Шлет тебе бальзам забвенья, чтоб забыл ты о Ленор!
Пей бальзам во избавленье и забудь свою Ленор!»
Ворон каркнул: «Просто вздор!»
 
«О, пророк! - вскричал тогда я, Бог иль дьявол, я не знаю!
Будь ты послан сатаною, огласи свой приговор!
Как стереть в земле пустынной память о душе невинной,
Может быть, бальзам старинный существует с давних пор?
Я молю тебя, открой мне тот бальзам иль заговор!
Ворон каркнул: «Просто вздор!»
 
«О, пророк! - вскричал тогда я, Бог иль дьявол, я не знаю!
Я прошу, я умоляю, будь со мною с этих пор!
Мне скажи, в садах Эдема, где свой путь закончим все мы,
Я по блеску диадемы отыщу мою Ленор?
Ту, что ангелов достойна, обниму мою Ленор?
Ворон каркнул: «Просто вздор!»
 
И тогда в порыве страсти, я вскричал: «Уйди, несчастье!
Прочь лети, во тьму, в ненастье! Вон! Скорей лети во двор!
Пусть висит тот бюст над дверью. Будь ты птицей или зверем,
Пусть твои исчезнут перья! Все! Закончен разговор!
Вырви  острый клюв из сердца, улетай скорей во двор!»
Ворон каркнул: «Просто вздор!»
  
Недвижимый ворон черный
Восседает непокорный.
Силуэт его тлетворный
Затеняет мой ковер.
И душа моя над тенью,
Что легла на мой ковер,
Не воспрянет — просто вздор!