Октябрь восходит на порог,
                                                                                                              Своей шуршащею походкой,
                                                                                                              Дворовый пес совсем продрог,
                                                                                                              А листья в лужах, словно лодки
                                                                                                              Плывут к незримым берегам
                                                                                                              В мечтах о солнце и тепле,
                                                                                                              Деревья клонятся к земле,
                                                                                                              Как  будто молятся богам.
 

 

   Небо втягивало живот из последних сил, наспех застегнутые пуговицы с трудом сдерживали  весь поток воды готовый разлиться на город. Свинцовые чернила  наполняли пространство, вытесняя  прозрачный солнечный свет. Воздух дышал дождем, наполнялся влагой и прилипал к лицам и рукам прохожих.
 
   Ее волосы привычно скручивались в спиральки под воздействием влаги. Она сидела в парке на ковре из опавшей листвы. Деревья иногда похожи на людей, они сбрасывают с себя все ненужное, уходя в будущее. Проржавевший лист еще отражал солнечный свет, еще был красив, но он уже не жил, его  не взяли в следующий сезон, который будет наполнен жизнью. Лист  не знал, что его короткая и яркая жизнь, будет  прервана  естеством  природы, он не знал, что его лёгкое, с виду, умирание не оставит памяти. Да разве можно упомнить все благие намерения, которые потом переросли в несчастье; когда прощение, хуже наказания; когда  молитва, горче проклятия;  когда жалость, хуже удара?  Так естественно  для мира стирать из памяти целые пласты событий, в которых больше нет  необходимости, пласты, несущие в себя  оттенок собственного несовершенства.
 
   Печаль тонкой вуалью прикрывала осенний мир, за  торжественной  красотой увядания  всегда проглядывали морщинки пережитого за год. В небе появилась половинка Луны  с неровным  ободранным краем. Целый мир на двоих, ты и ты, создаете  мир, наполняете  его всеми красками, придумываете свои праздники и  живете  местоимением « МЫ».  Трещина.  Тишина. Ожидание, как  смерть в рассрочку…
 
  Каждому остался неровно оборванный кусочек, он  пересыхает и рубцеватым  шрамом определяет границу твоей половинки. С тобой остается только полмира.
 
   Осень  погружала мир в ночь, во мгле  терялась половинка  ничейного  мира, пуговица на небе  оборвалась, и посыпался холодный дождь. Отполированная виски  улыбка была смыта дождем,  капли, соленные и не очень, неровно стекали к губам, лужицы на губах  морщились, как и лужицы на асфальте, ежась от холода. Ветер выталкивал ее в спину  на  ободранный  краешек.