Мокрая, пропитанная влагой, никогда не просыхающая, побитая грибком брусчатка скользила под ногами прохожих. Раскорячиваясь, как мушкетеры, проведшие в седле путь от Марселя до Жмеринки, прохожие упирались в черные и осклизлые камни скользкими подошвами своих дешевых пластиковых китайских шлепанцев. Аккуратно держась за полуразрушенные фасады домов, они молча и уныло брели в поисках свободного места в кафешке.
Зомби... Это слово приходило на ум каждый раз, когда я наблюдал за их поведением в кафе. Здесь не встретишь того искрометного веселья, тех смачных шуток и разлюли-веселых песен Шуфутинского, которых есть у вечерней Аркадии. Видно, что люди крайне утомлены, а посему, экономя силы, разговаривают очень тихо. Впрочем, это позволяет не слышать их постоянные бытовые стенания о нехватке хозяйственного мыла и залатанных колготах. Иные же, более духовные темы, не волнуют их грудь. Не вздымают её, как девятый вал на одноименной картине Айвазовского. Не заставляют биться учащенно внутричерепное давление, благотворно прочищая мочегонные протоки головного мозга.
Унылость, серость, пустота в глазах. Безнадега...
Впрочем, один раз я краем уха уловил за соседним столиком пьяное бормотание каких-то двух львовян, которое дало основание для нитевидной надежды на возможное исправление ситуации в целом.
Конечно, это бормотание нельзя назвать полноценным разговором в нашем понимании. Ибо скуден был их словарный запас и убоги были их стилистические конструкции.
Да и их внешний вид не давал оснований подозревать, что эти, одетые в дешевые хебешные майки посетители, хоть раз держали в своих руках чтиво качеством выше, чем пожелтелые до уровня таблоидов Мердока страницы «Бульвара».
Впрочем, о бормотании. Один из них, в свежевыстиранной футболке, с виду достаточно приличный человек, аккуратно разделывал ножом и вилкой свое тирамису. Второй, не моргая,  заворожено смотрел ему в тарелку. И даже в этом сумеречном освещении четко проступали черные круги под его блеклыми глазами. Траурная окантовка подобных безжизненных очей – характерная черта местных жителей.
Первый закончил полосовать тирамису ножом и отложил его в сторону, тщательно облизав перед этим плоское лезвие. Прицелившись, он нарушил правильную линейную геометрию кондитерского изделия вилкой, аккуратно изъяв фрагмент из цельного. Несколько подозрительно рассмотрел его со всех сторон, но на сей раз не обнаружил никаких лишних вкраплений. Тяжело вздохнув, он осторожно отправил в рот обследованный кусочек, после чего задумчиво произнес:
- Да... А Коктусев, таки – голова...
- Да - безжизненным эхом отозвался его визави, - я бы ему палец в рот не положил...
- Да... Вот Черноморск, в отличие от Львова, таки вольный город без этих их патриотических предрассудков. И не возражайте мне тут.
Последняя фраза была явно лишней, ибо второй собеседник и не думал возражать - у него для этого не было ни аргументов, ни сил.
Мне стало невыносимо тяжело в этой обстановке депрессивного бездушия. Я оставил свой наполовину пустой стакан со слегка разогретым вином, которое мне подали, как глинтвейн, и отправился на трамвайную остановку.
Не пройдя и десяти шагов я смог воочию понаблюдать типичную для этих мест картину: какая-то дамочка в дешевых вьетнамских кедах бесцеремонно и, я бы даже сказал – бесстыже, шарила по карманам слегка зазевавшегося джентльмена.  
 

Сначала я подумал было вызвать милицию, но взглянув на часы, и вспомнив, с какой неспешной библейской периодичностью здесь ходит местный транспорт, безучастно продолжил движение к остановке.  
Там уже привычно змеилась безликая очередь. Я давно заметил, что местное население с какой-то рабской покорностью и автоматизмом выстраиваются в очередь при любой возможности. Возможно, это своеобразный рецидив постоянного пребывания в очередях на бирже труда? Бог его знает...
Судя по длине очереди, трамвая не было давно.
Я осторожно спросил, не обращаясь к кому-то конкретно:
- Товарищи, давно ли был последний трамвай в сторону ваших еще более унылых и депрессивных пригородов, с разрушенной инфраструктурой и апатичным населением?
Очередь даже не вздрогнула. Терракотово войско...
Я вежливо и настойчиво продолжил взывать к их лучшим человеческим качествам.
- Друзья! Мне нужно срочно доставить страдающему булимией человеку упаковку беллатиминала. Помогите!
Наконец один похмурый тип в пальто на голое тело нехотя оторвал остекленевший взгляд от брошюры «Суицид для чайников».
- Ще раз назовеш нас «друзями», і тобі – гаплик. Пойняв, москалик? Отут от в асфальт тебе і закопаємо.
Терракотово войско начало оживать, проявив некую заинтересованность к предложению закопать меня тут и сейчас.
Мне стало неуютно.
Я развернулся и молча пошел по шпалам, прочь от этой бездушной застывшей массы.
А за первым же поворотом я увидел причину длительного отсутствия трамвая. Нужно заметить, что причина эта, будучи практично форсмажорной в любом нормальном городе, была, тем не менее, весьма банальна для этих мест.
Все было просто: несколько местных крутых на своих «жигулях» (здесь это считается действительно крутой машиной) поставили свои «лимузины» прямо на трамвайные пути.
Вот и все, приехали...  
 

А тем временем грязновато-черный сумрак воровато подкрался из-за угла и заполнил собой узкие улочки, просачиваясь в души горожан.
Город медленно, как «Титаник», погружался в ночной хаос.
И фальшиво звучащий из какой-то кафешки оркестрик лишь усиливал эту, непроизвольно возникшую, аналогию.  
Звучащий прощально, как с верхней палубы...