Пятнадцать минут до дефолта

Политический детектив.
 
В тот летний день я пил кофе на балконе, просматривая с айпада новости «Украинской правды». Как всегда, ни одна из злободневных сенсаций не была интереснее, чем Днепр на горизонте и блеск лаврских куполов, утопающих в зелени.
 
Вдруг пропал интернет. И чуть ли не сразу в дверь позвонили двое из госохраны. Они дежурят на дворе в джипе после одного серьезного разговора, случившегося, когда мне пожаловались из домоуправления, что всех консьержек хотят заменить «службистами».
 
– Пройдите, пожалуйста, с нами,– сказал старший.
 
В машине мне дали переговорник спецсвязи. Оттуда прошипело:
 
– У нас ЧП.
 
Итак, эта большая шишка в президентской администрации даже не считает нужным здороваться. Видно, припекло.
 
– Рассказывайте.
 
– В ход пущен ваш сценарий восемь.
 
– Помню. Взрыв на стадионе, задеты почетные гости. Связь в городе отключена. Главная задача – минимизировать имиджевые потери.
 
– Да. Все идет по плану. Публика изолирована. С журналистов возьмут подписки о неразглашении тайны следствия, с выжившими знаменитостями выстраиваем удобную версию событий, договариваемся о компенсации и сотрудничестве. Трансляция с футбольного матча идет в записи и будет прервана перед взрывом, чтобы сообщить экстренные новости о преждевременной кончине митрополита. Председатель комиссии по регулированию связи сделает заявление о стихийной акции «день молчания и скорби». С церковью есть договоренность, что они поддержат блеф до завтра.
 
– И когда вы скроете теракт, ничто не помешает в ближайшие часы получить транш от МВФ. А к вечеру, когда деньги придут, после вас хоть потоп. Но есть нюансы, не так ли?
 
– Иначе бы я вам не звонил. Мы перехватили у офиса одной из общественных организаций под крышей МВФ курьера из СБУ, который нес сообщение о теракте.
 
– Курьера?!
 
– Есть негласные договоренности на высоком уровне про обмен информацией. Так вот, по словам курьера, он не один. И раз это даже не скрывают, курьеров должно быть десяток или больше, чтобы информация была доставлена с гарантией. А в службе никто не хочет со мной говорить. Будто бы все заняты расследованием.
 
– Даже если курьеры пройдут, связи-то нет.
 
– Сообщение уйдет за границу дипломатическими каналами. Все посольства рядом, это минутное дело. Курьеров надо остановить, потому что информация о теракте задержит транш. А без кредита мы вынуждены будем объявить дефолт.
 
– Очень мило. «Эй, ты, подскажи способ спасти страну от тех, кто должен обеспечивать ее безопасность».
 
– Соединяю вас с приемной начальника службы.
 
– Нет! Сделаем звонок другу. В Швейцарию.
 
Я продиктовал номер. После двух длинных гудков послышался напряженный голос известного олигарха:
 
– Кто это?
 
– Украинский институт прозрачной демократии вас беспокоит.
 
– А, это ты. Взорвалась твоя демократия, как я слышал. Какой тайм-аут в прямой трансляции футбола?
 
– Двадцать минут.
 
– Пять уже прошло. У вас пятнадцать минут до дефолта.
 
– Я так понимаю, что вы устроили взрыв из-за трубы. Ведь проеденные кредиты придется погашать активами, и самый крупный кредитор сорвет ва-банк. Если МВФ щедро сыплет кредиты на покупку газа, труба в конечном счете достанется МВФ. А вы сами хотите трубу. Поэтому вам выгоден дефолт и революция ближе к осени, которую вы финансируете.
 
– Очень интересная версия. У вас тринадцать минут до дефолта.
 
– Скажите своим людям в СБУ отозвать курьеров.
 
– С чего бы? Я не хочу становиться беженцем, пока страну по-рейдерски захватывает одна семья. В моих планах немного потеснить эту семью.
 
– Как скажете. Но тогда моя версия будет доведена до сведения МВФ. И поверьте, я знаю, как ее доказать.
 
– Это шантаж?! Сколько ты хочешь?
 
Я рассмеялся, и он все понял. Оперативное расследование теракта сохранит кредит. Особенно, если ниточки ведут к давним недоброжелателям МВФ.
 
– Отзывайте курьеров, и мы сделаем вид, что ничего не случилось.
 
Он отключился. Я выслушал благодарности, сбивчивый рассказ о взрыве. Погибло около сотни человек – «мы это замнем, удалось же в России замять гибель польского правительства в авиакатастрофе под Смоленском», уверенно заявил мой собеседник. Попрощались. Он поехал на доклад в Межигорье, я вернулся в квартиру.
 
Интернета по-прежнему не было.
 
Я достал из холодильника бутылку коньяка, наполнил бокал, вышел на балкон.
 
В городе было шумно. По телевизору началась трансляция экстренного сообщения, и люди чувствовали неладное.
 
Я описал бокалом дугу, словно чокаясь с золотыми куполами, и выпил горькое лекарство одним залпом. За здоровье «покойного» митрополита.