Бедный большой брат.

Если бы Россия была страной с уровнем жизни, системой и возможностями США, Германии или хотя бы Австралии, то бывшие братские республики, возможно, иначе относились бы к ее имперским амбициям.
Филиппика президента Медведева в адрес Виктора Ющенко снова подлила масло в огонь и так чрезвычайно «горючих» отношений между Россией и Украиной. Политологи и политики всевозможных направлений наперебой представляют свои версии и комментарии кремлевского демарша, примеряя ярлык «пятой колонны» к тому или иному президентскому кандидату.
Озабоченность вызывают «имперские и неоколониальные» аппетиты Москвы, которые угрожают суверенитету украинского государства.
Однако если смотреть в корень, то по большому счету проблема заключается не столько в «имперских» и «неоколониальных» замашках России, сколько в том (и об этом мало кто открыто говорит!), что эти стремления исходят от страны, экономическая ситуация и благосостояние которой мало чем отличаются от украинских!
Иными словами: после развала совхоза один бедный родственник пытается присоединить или «осоюзить» со своей делянкой другого только на том основании, что они соседи, вместе тянули лямку на совхозном поле и без больших проблем могут общаться. То, что у обоих соседей поле заросло бурьяном, техника проржавела и единственная разница между ними заключается в том, что надел первого в 28 раз превышает по площади владения второго да то там, то здесь сквозь репей проглядывают ядерные боеголовки, в расчет большим соседом как-то не принимается.
Представим себе другую ситуацию: хутор родственника не только обширен, но богат и процветает. Трактора выезжают работать на поля по двухполосным без выбоин трассам, коровы обитают в стойлах с кондиционерами, пастухи летают отдыхать на Майорку или Карибское море, а то, что их жены в день тратят на заколочки, соседнему хуторянину не заработать даже за квартал. Тут ситуация может поменяться коренным образом, ибо выгода становится более очевидной...
Трудно представить, что Мозамбик и Ангола отказались бы сейчас снова войти в состав Португалии, а Гвинея или Сенегал – Франции. Пусть как ассоциированные или автономные территории или департаменты, с правом голоса и возможностью жить по стандартам ЕС. Как Гваделупа или Аруба. Или что большинство населения Гондураса, Сальвадора и Гватемалы имели бы что-нибудь против получения статуса «неинкорпорированной организованной территории», как Пуэрто-Рико (находящийся под управлением США), как бы они ни поносили «империализм» и «неоколониализм» янки!
Патрик Росас, писатель и журналист, полуфранцуз–полуперуанец говорил мне пару лет назад в Париже (речь шла об освобождении Перу войсками Симона Боливара от испанского владычества): «И кто его просил об этом – нас освобождать? Мы были вице-королевством, вторым по значимости для Мадрида после самой Испании! Сейчас мы бы были заморской территорией или автономным департаментом Испании, имели бы свое представительство в Брюсселе, как Страна басков, или Каталония, или любая из 16 земель ФРГ, и принимали бы участие при распределении средств Евросоюза! Что нам дала наша независимость? Что все, кто могут, всеми правдами и неправдами стремятся или в Европу, или в США? Коронная фраза «лучше быть голодным, но независимым» теряет привлекательность, когда элита, приведшая страну к независимости, наливается соком на независимых хлебах, оставляя народу первую часть лозунга».
Разговоры о том, «осознали и впитали» ли украинцы смысл слова «независимость» после 18 лет или просто к нему «привыкли», теряют смысл, когда речь заходит о благосостоянии и открывающихся возможностях в итоге такого «аншлюса».
О конкретных плюсах и минусах. «Колонии не перестают быть колониями из-за того, что они обрели независимость», – изрек в конце XIX века премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли. Бывшая колония имеет свое правительство, гимн, конституцию, ее президента принимают с подобающими протокольными почестями везде, но... Глобализация есть ничто иное как продолжение колониализма до тех пор, пока будут существовать страны «глобализирующие» и «глобализуемые». Сферы деления и влияния существовали, существуют и будут существовать. Но для того, чтобы все произвести в рамках надлежащей политической корректности, «глобализирующий» должен быть привлекательным, в первую очередь – в экономическом плане.
Эпоха привлекательности идеологий отошла в прошлое, и никто уже не согласится быть «меньшим братом» только из-за сладких лозунгов типа «неразделимые братские народы» или «совместное историческое прошлое».
Да и обещание «прекрасного будущего» будет восприниматься как анекдот, пока у обещающего не появятся и не будут положены на стол веские аргументы, лучше всего – в твердой валюте. Даже в Евросоюзе обозначился четкий примат экономического над политико-иделогическим: после вхождения стран Восточной Европы и Прибалтики в элитный клуб извечные стремления Лондона превратить ЕС лишь в свободный торговый рынок, отодвинув на третий план идею единой политической наднациональной Европы, обретают все более и более отчетливые контуры. Первичным пунктом уже не является «я вхожу, чтобы строить единый европейский дом с единым правлением», но «я вхожу, чтобы лучше жить и пользоваться благами»!
У России сегодня нет той изюминки, которая может подсластить ржаной сухарь неоколониализма.
То есть дать исчерпывающий ответ на вопрос «что Вы имеете предложить?», чтобы организовать брак если не по любви, то хотя бы по расчету. Дешевый газ – существенная, но отнюдь не жизненно важная приманка. Если бы РФ была страной с уровнем жизни, системой и возможностями США, Германии или хотя бы Австралии, то к фразе «имперские и неоколониальные стремления» можно было бы присовокупить: «Но хоть жить станет лучше!». Пока такого продолжения представить нельзя. А посему телодвижения Москвы будут и дальше восприниматься как медвежьи потуги бедного большого родственника.
— 19.08.09 10:46 —
ТЕКСТ: Карл Куяс-Скрижинский
ФОТО: kremlin.ru
http://gazeta.ru/comments/2009/08/19_a_3237939.shtml