Срок давности

«Та банда, это же было несчастье — часы с рук снимали, серьги с ушами вырывали, шапки. Вы меня покажете, а они приедут через два-три дня и голову отчехвостят. Куда-нибудь завезут в лес подальше… Это могут люди только больные на голову выбрать такого Президента», — это из воспоминаний Варвары Овдий — она была народным заседателем на первом процессе над 17 – летним Витей Януковичем. По мотивам ее воспоминаний и был написан предлагаемый вниманию рассказ «Срок давности», который включил в свой роман «Когда Фемида безмолвствует».
 
Для меня по сей день остается загадкой, как мог убеленный сединами писатель Валентин Чемерис в своем «дослідженні-есе» «Загадка  Віктора Януковича», изданном в 2004-ом тиражом  1 200 000 экземпляров, восторженно написать, что он «відчув навіть споріднену душу, і в ньому побачив нового героя нової України».  И в той же заказной брошюрке В.Чемерис воспел рьяную набожность ранее дважды судимого «героя»: «Щоранку, починаючи свій робочий день, український Прем’єр-міністр Віктор Янукович читає рядки молитви: «Господі, дай мені з душевним спокоєм зустріти все, що принесе мені день, який настає…»
С такой канонической биографией, какую в писатель В.Чемерис сочинил Януковичу в своем «дослідженні-есе», последнего впору канонизировать…
 
  
Срок давности
  
 
Последний экзамен Мария сдала на «отлично» и летела домой как на крыльях. Выйдя из метро, она не стала штурмовать переполненный троллейбус. Чем висеть на ступеньках, куда полезней пройтись пару остановок пешком, подумала она, вдыхая морозный воздух. Приятно было осознавать, что все экзаменационные волнения остались в прошлом и впереди ее ждут две чудесные недели зимних каникул.
 
Свернув с утопающей в новогоднем убранстве улицы в неосвещенный переулок, она не заметила, как следом за ней устремились две темные фигуры. Воровато оглядываясь, они быстро настигли ничего не подозревающую одинокую девушку и, сбив с нее новенькую ондатровую шапку, повалили на снег. Маша, увидев тускло поблескивающее перед ее лицом лезвие ножа, лишилась дара речи. Она была абсолютно беспомощна перед напавшими на нее бандитами и даже не пыталась сопротивляться, когда они потащили ее в ближайший подъезд. Один из грабителей, дохнув на нее застоявшимся перегаром, предупредил, что отрежет ей ухо, если она посмеет пискнуть.
 
Дальше все происходило как в ужасном сне. Угрожавший ножом двухметровый громила выдернул у нее из ушей золотые сережки с аметистами; второй, ростом пониже, сорвал с ее шеи вязаный шарфик. Отобрав у перепуганной насмерть девушки сумочку, он вывалил ее содержимое на пол. Звякнули ключи, посыпалась мелочь. Бандит сноровисто рассовал по карманам все, что на его взгляд представляло какую-то ценность, и сгреб в кулак мелочь. Недовольные «уловом», грабители вытряхнули Машу из кроличьей шубки и тщательно обыскали. Не найдя припрятанных денег и драгоценностей, они сдернули с нее новенькие сапожки и под угрозой ножа заставили ее снять с себя и юбку. Похотливо разглядывая оставшуюся в одних колготках и нарядной кофточке красивую девушку, налетчики явно не собирались ее отпускать просто так, но тут с лестничной площадки верхнего этажа раздался грозный собачий лай.
 
— Рвем когти, Витек! — крикнул коренастый бандит двухметровому верзиле, и, схватив в охапку награбленное, они выскочили из подъезда.
 
Оправившись от пережитого шока, Маша подобрала растерзанную сумочку и вложила в нее нетронутый грабителями конспект по истории КПСС. Все ее остальное имущество, включая и ключи от квартиры, бандиты прихватили с собой. Моля Бога о том, чтобы родители не ушли куда-нибудь в гости, Маша сомнамбулой побрела по заснеженным улицам. Вскоре ее босые ноги занемели от холода, мороз настойчиво пробирался под кофточку, а колючий снег укрыл ее растрепавшиеся волосы белоснежной шапкой. Издали она была похожа на заблудившуюся снегурочку. Встречные прохожие недоуменно оглядывались на нее и крутили у виска, а дворник, сгребавший с тротуара снег, зачем-то обругал ее.
 
Домой Маша добралась, замерзнув до состояния ледышки. Наскоро объяснив маме, что произошло, она набрала полную ванну горячей воды и только после этого дала волю слезам. В милицию, как ни настаивали родители, Маша заявлять не стала. Пусть, решила она, никто никогда не узнает о том унижении, через которое ей пришлось пройти, попав в лапы к бандитам.
 
Всю ночь она провела в липком кошмарном бреду. Какой-то монстр в человечьем обличье, глумливо скалясь, душил ее и вырывал из ушей подаренные ей бабушкой сережки. Маша пыталась кричать во сне, но из ее простуженного горла вырывалось лишь жалкое сипение. Утром она проснулась с температурой 39,5. Пришедший по вызову участковый врач поставил диагноз: ангина и двустороннее воспаление легких. Ни о какой поездке в Карпаты, разумеется, не могло быть и речи. Сергею Сокольскому пришлось сдать билеты на поезд, и вместо катания на горных лыжах она все каникулы провела на больничной койке. Сергей каждый день приносил в палату фрукты и цветы, и ей было безумно приятно его внимание. Было лишь до слез обидно и досадно за то, что их романтическое путешествие в зимние горы не состоялось из-за каких-то двуногих существ, назвать людьми которых у нее не поворачивался язык.
Вскоре она пошла на поправку. По мере выздоровления ее перестали тревожить и ночные кошмары, вот только хищные оскалы напавших на нее громил она никак забыть не могла.
 
Но шли годы, и Мария все реже и реже вспоминала раздевших ее в лютый мороз нелюдей. Время услужливо вычеркнуло их из памяти, словно никогда и не было их в ее жизни, но по прошествии трех с половиной десятилетий призрак прошлого вдруг неожиданно напомнил о себе с экрана телевизора, газетных страниц и рекламных плакатов. Мария не взялась бы стопроцентно утверждать, что изображенный на плакатах дородный мужчина, приторная улыбка которого показалась ей столь знакомой, именно тот самый Витек. Совпало имя и рост — ну и что с того? Столько уже времени прошло, да и видела она его всего лишь раз, да и то, можно сказать, мельком! Мало ли на свете людей с таким именем и ростом? Говорят, что у него две судимости за хулиганство и грабеж? — да мало ли кого, когда-то там он избил и ограбил! Сама же виновата в том, что не обратилась тогда за помощью в милицию. Кто знает, может быть и нашли бы скрывшихся с ее вещами грабителей. Теперь же ворошить прошлое было бессмысленно. Кому и что она собирается доказать, если за человека, грабившего, как и «ее Витек», прохожих, сознательно проголосовало чуть ли не полстраны?
 

© Александр Ковалевский