Который год, с приходом последнего месяца весны, постсоветское интернет пространство начинает походить на проснувшийся от долгой спячки вулкан. В какой уголок его не направься, на какой сайт не попади, отовсюду доносится рокот жарких споров о Второй мировой.
 
Начинаешь смотреть некоторые материалы, и остатки седых волос дыбом встают на голове и просятся на свободу. Каких только предложений не увидишь, каких сослагательно наклоненных версий. Начитавшись сего, поневоле начинаешь нервно смеяться и вспоминать чью-то матушку.
 
Для успокоения нахожу в книжном шкафу старенький потертый фотоальбом.
 
Вот мой отец, двадцатилетний пехотный капитан. Потасканные галифе, выцветшая гимнастерка, лихо заломленная, видавшая виды, фуражка. По обе стороны его две улыбающиеся девицы — то ли венгерки, то ли австрийки.
 
- Па, а почему все твои военные фотографии начинаются с западной Европы? Где Сталинград, Украина? - спросил я его когда-то.
- Ну, фотоаппарат трофейный, мне достался уже там, в Европе. А фотографировать в Сталинграде...хе-хе. А что там было фотографировать, развалины и горы трупов? Да и не было там ни времени для этого, ни настроения.
 
А вот мой дядя по материнской линии, военный фельдшер, в буденовке и гимнастерке без погон. Дяде пришлось начинать воевать еще с Финляндии. Потом он станет неплохим хирургом.
 
9-го мая, не вдаваясь ни в какие политические нюансы, я с утра пройдусь по магазинам, куплю бутылочку хорошего сухенького, шоколадные конфеты и букет красных гвоздик. Ближе к обеду я, моя супруга и мама, не спеша, пойдем на городское кладбище.
 
По дороге туда, я не буду бросаться, как бык на мулету матадора, на красные банты, проходящих мимо стариков-ветеранов. Я родился после войны и не имею права быть им судьей. Я не буду придираться к георгиевским ленточкам. Господь судья всем, надевшим их. Время и история все расставят на свои места.
 
Сначала мы зайдем на могилу моего отца. Его нет с нами уже более тридцати лет. Потом пойдем на могилу моего дяди. Дядя мой, коренной окающий волжанин, родился и почти всю свою жизнь прожил в Нижнем Новгороде (Горьком), а выйдя на пенсию, переехал в Украину и был очень этим переездом доволен.
 
Мы положим на могилы цветы, мои дамы помянут мужиков сухеньким. Потом посидим немного возле них в тишине и пойдем обратно домой.
 
Уходя, я произнесу мысленно
- Папа, дядя, старики. Спасибо вам! Спасибо, что выжили в той кровавой мясорубке. Спасибо, что дали нам жизнь!