Лето 1980-го года.
 
- А хорошо было бы сейчас на олимпиаду попасть,- произнес мой коллега и сделал глубокую затяжку.
- Какую олимпиаду?- не включившись сразу, спросил я.
- Не понял?- удивился коллега,- Московскую. А какую еще?
 
- А-а. Слушай, а это идея.
 
Выбросив недокуренную сигарету, я пошел с цеховой курилки в шеф-монтажный отдел завода.
 
Начальник этого отдела был моим добрым знакомым.
 
- Андреич, уважь, сделай одолжение, век на тебя пахать буду,- начал причитать я, зайдя в кабинет начальника.
- А ты без вступительных молитв можешь?
- Дай командировку в Москву, на любой объект, на самое гиблое дело. Но только чтобы с завтрашнего дня. Хотим с напарником московскую олимпиаду посмотреть, Ну хоть ее концовку.
 
Андреевич громко засмеялся.
 
- С такой просьбой ко мне уже месяц просители ходят. Горы золотые, реки коньячные сулят,- отсмеявшись, сказал он.
- Ну, выпишу я вам командировки, так их генеральный не подпишет.  Да и билеты на поезд вам никто не продаст. Они по личному письменному распоряжению первого секретаря горкома КПСС  продаются. До четвертого августа Москва закрыта.
 
- Слушай, а давай сделаем так, - после короткой паузы предложил Андреевич.
- Олимпиада заканчивается третьего августа, в воскресенье, а я с четвертого выпишу вам командировки. Если третьего вечером выедете, то, как раз четвертого утром будете в Москве. Успеете хоть одной ноздрей нюхнуть международный спортивный дух. Да и командировка неплохая, в НИИ природы, на кольцевой. Жилье там же и кормить вроде обещают. Лады?
- Спасибо Андреич. Век должен буду, - сказал я и пошел оформлять документы.
 
Поезд прибыл в девять утра. В купейном вагоне в Москву приехали только мы с коллегой и проводники.
- Слышь. А народ куда делся? – недоуменно спросил меня напарник, когда мы вышли из вагона на перрон. Перрон был практически пуст, не считая нескольких, необычно приветливых ментов в парадной форме.
 
Пройдя в зал ожидания Киевского вокзала и оглянувшись по сторонам, мы непроизвольно раскрыли от удивления рты. Весь зал сиял подозрительной антисоветской чистотой и непривычной в те времена ненашенской рекламой. Подойдя к стойке кафе, мы увидели на полках какие-то маленькие блестящие баночки. В них оказалось пиво! Недолго думая, выпили по две, с непривычки обливая себе рубашки. Пиво запили незнакомым ярко-оранжевым шипящим напитком «Фанта».
 
До места работы добрались быстро - метро и автобус были полупустые.
 
Институт находился в лесопарке, в бывшем имении каких-то там графьев. Обед за счет заведения. Спирт вполне питейный. Рядом было небольшое чистенькое озерцо. В общем, лафа.
 
Поражали простого советского человека два, рядом находящихся, продуктовых магазина. Не их, стандартный, мрачный, железобетонный экстерьер, а продукты, находившиеся внутри. Яркие пластиковые упаковки, банки, склянки. Жевательная резинка и сигареты, названия которых я знал только по книгам. А питье!
 
Конечно, то было жалкое подобие наших, современных, даже очень скромных «продтоваров». Но в те времена! Если бы не Илья, заведующий отделом института, то все свои деньги мы спустили бы в первые три дня командировки.
 
Старый мудрый еврей Илюша, осадил наш пыл и сказал, что надо же и домой что-нибудь привезти, а то супруги в следующую командировку могут и не пустить. А магазинчики стоят в глуши, так что там все западные  штучки спокойно дождутся нашего отъезда домой.
 
За две недели в центральную Москву мы так и не попали. Во-первых, вкалывали от зари до заката, а во-вторых, денег было жалко. Хотелось сэкономить и привезти домой  побольше  «заморских» штучек.
- Да, что вы все «олимпиада, олимпиада»,- успокаивал нас Илья, - Думаете, я ее видел или какой ни будь другой рядовой москвич? Это была олимпиада для иностранцев, а с советской стороны вместо зрителей были в основном переодетые гэбисты и милиция.
 
В день отъезда домой проснулись рано. Наш поезд уходил в шесть вечера – времени хватало на все. Вскоре приехал на своем «Жигуленке» Илюша. В подсобке отдела он нашел нам среднего размера  крепкие картонные коробки, по две: на меня и напарника, веревки, и мы поехали в магазины отовариваться.
 
Цены в то время на продукты были низкими и на сэкономленные командировочные , два шестьдесят в сутки, плюс липовые квитанции на жилье, мы загрузили свои коробки под завязку. Кроме западных «деликатесов», накупили разной крупы, московские длинные макароны и порционное мясо в упаковке.
 
За три часа до отхода поезда Илюша повез нас на вокзал.
 
Москва восстановила свой естественный облик. Толпы народа, стаями ненасытной саранчи, переносящиеся от одного магазина к другому и опустошающие их за мгновение ока. Бесконечные очереди, пиявками присосавшиеся ко всем торговым точкам.
 
Не доезжая полкилометра до Киевского вокзала, возле магазина канцтоваров, я увидел небольшую по советским временам, метров в двести, очередь. Пригляделся. Ура! Дают туалетную бумагу. Я попросил Илью остановиться, вышел из машины и стал в очередь, крикнув Илье ждать меня на вокзале.
 
Интересная страна была СССР. Двести с лишним миллионов взрослых задниц и один, если я не ошибаюсь, московский завод, выпускающий туалетную бумагу. Ну, хорошо я, периодически разъезжающий по командировкам человек, ну пусть еще таких, как я, миллионов десять-двадцать. А остальные, бедные попы, что делали? Повторяли эксперименты  юного великана Пантагрюэля?
 
Очередь продвигалась бойко. Добровольные стражи зорко следили, чтобы к ней никто не пристроился со стороны. Перед самим прилавком висело громадное объявление «Только по десять рулонов в одни руки». Ха, разбежались. Подойдя к продавщице, быстро наплел ей что-то о своих пятерых маленьких детках, каждый из которых, на мою бедную голову, почти как змей Горыныч, родился с тремя задницами. Пока продавщица хихикала,  быстренько нанизал двадцать рулонов на какую-то грязную веревку, расплатился, чмокнул продавщицу в потный лоб и под злобный вой раздраженной очереди понесся на вокзал.
 
Возле машины Ильи, ожерелье из туалетной бумаги надел на шею, взял в обе руки по коробке и морской походкой (коробки весили прилично) поплелся за напарником к нашему вагону.
 
На перроне, по пути нашего следования, какая-то мощного телосложения бабенка, неопределенных средних лет, громко отчитывала пьяного мужичка, которого она посылала всего лишь за минеральной водой, а тот, собака, где-то, а главное очень оперативно, успел нажраться. Мужичку все эти мозговые атаки были совершенно по барабану, так как мысленно он уже начал процесс погружения в нирвану.
 
И вдруг эта, без остановки рявкающая бабенка, заметила меня с напарником.
- Вот, смотри,- она резко дернула мужичка за плечо, развернув его в нашу сторону, - смотри алкаш несчастный. Вот идут настоящие мужики!
 
Мужичек очень долго включал зрение и наводил резкость. Заметив наконец-таки нас, он подленько захихикал и покрутил указательным пальцем у виска.
 
Пройдя молча, не останавливаясь, мимо пьяного мужичка, я мысленно с ним согласился.
 
Добравшись до своего вагона, с облегчением поставил коробки у ног. Поздоровался со знакомым, с пониманием  улыбающимся нам проводником.  Закурили на дорожку.
 
Слава Богу, завтра утром будем дома. Прощай олимпиада.