Каждый раз, когда я проходил мимо облгосадминистрации, мне хотелось швырнуть камень в окно. Причем не в какое-нибудь маловажное окно, где сидят тихие клерки, а в какое-нибудь значительное, главное окно. В то, где иногда появляется скучное сановное лицо. Появляется на секунду, на миг, никогда  не на больше.  И с брезгливой гримасой исчезает в прохладной тьме. И всегда хочется спросить вдогонку, что ж так брезгливо, так тошно тебе?
По роду занятий, кстати, отлично знал, где это вожделенное окно. Бывало, что я даже обедал в этом помпезном здании. Есть там такая довольно вонючая столовка  в подвальчике, для простых. Хоть и с неискоренимым (советским еще) общепитовским запахом, но приятно дешевая, и с претензией на домашнесть. Впрочем, через несколько посещений заметил, что пища там так же скучна, как лица клерков, обедавших в ней. Во мне поселились какие-то каннибальские комплексы. Когда я глотал в столовой невеселое пюре с котлеткой, мне казалось, что этот вкус, ну как бы это объяснить, это вкус лица клерка, если б я его с какой-то стати вдруг начал жевать. Конечно, мне пришлось перестать туда ходить. Тут уже не до дешевизны.  
Меня кстати эти лица удивляли, они были -- пыльные. Все время хотелось смахнуть с них  тряпкой невидимую пыль. Сначала я заметил это, а потом пришло в голову, что по-украински слово «пыльни», это бдительные. У людей работающих там  были «пыльни облыччя». Наверное, украинцы правы, когда  говорят, что их язык первороднее.
Но, все таки у меня не было никаких претензий к клеркам. Мне было просто немного жалко, что они так  задурены не очень приятной, и, скорее всего, малонужной работой. Поэтому мне хотелось швырнуть именно в важное, значительное, главное окно. И не один камень, а сделать такой каменный салют. Конечно, ночью, чтоб никто не пострадал, ибо с детства я болезненно гуманен.
Идея эта родилась вследствие моей повышенной осведомленности о работе этой меланхолической организации (администрации). Там из простой бумаги и чернил умели добывать столько золота, что иные копи Аляски казались копеечными…  Я не просто понимал, что «они врут», а знал когда и с какой степенью цинизма. И после какого-то выдающегося очередного вранья и накатило. В течении нескольких дней, желание стало таким невыносимым, что я вдруг решил «а почему бы и нет». И стал продумывать план,   обошел вокруг здания, и понял, что дела не такое простое, как кажется. Кругом были видеокамеры, и если уж метать с недоступной для них точки, то тут самое малое, надо было пускать камень из пращи. Рукой не докинуть. Впрочем, эта техническая сложность скорее заинтриговала, чем остановила. Из пращи казалось куда интереснее. Но неприятное предчувствие, что меня, члена каких-то дурацких советов, довольно известного в городе человека, поймают с камнем и пращей, как-то удручало. Мысли мои досадно разделились. С утра я думал о праще и точке обстрела, а к вечеру приступообразно накатывало чертово благоразумие.
Так в душевных мучениях прошло две недели. Однажды, во время вечерней прогулки я зашел в подъезд как раз напротив того самого вожделенного, главного окна. Для того чтобы не дразнить свое благоразумие, я убедил себя, что мне просто интересна идея каменного салюта -- можно ли в течении пяти-десяти секунд расшибить четыре-пять окон с немалого расстояния? Ну, просто интересно. Не больше. Я стоял и курил в подъезде, прикидывая как и что, и вдруг услышал совершенно ошеломляющий крик. На всю вечернюю улицу взвыло «помогите», потом еще несколько раз. Я немного поколебался, а потом с неохотой и тоской вышел помогать. Картина была странная: здоровенный омоновец держал  хилого, но верткого мужика в майке. По улице были разбросаны авоська, белый батон, разлившийся пакет кефира, клетчатая рубашка и ветхая курточка, очевидно принадлежавшие пойманному. Он  яростно сражался с омоновцем и кричал то самое «помогите», и что-то вроде «сатрап», «иуда» и.т.д. «Что случилось, мужики», -несколько неуверенно спросил я. Ответил омоновец: «не обращайте внимания, он только что разбил окно в госадминистрации». « Да не собирался я разбивать его, урод ты. Пойми, за хлебом шел. А тут мне голос, голос я услышал. Разбей окно, говорит мне голос. Я и разбил», -- закричал мужик и забился в истерике. Собиралась толпа дружно осуждавшая омоновца, тот терпеливо ждал наряда. Задержанному наперебой предлагали мобильный телефон позвонить родственникам, но тот впал в такое истерическое состояние, что уж совсем неясно было что делать. Вскоре пришел наряд и забрал его.
Толпа потихоньку расходилась, но слова о голосе запали мне в душу. Что он имел ввиду? Может и я тоже слышал голос, но не понял этого? Люди с больной психикой, известно, слышат голоса. И мне так же хотелось метнуть камень, повинуясь тому же голосу?
Надо сказать, что после этого вечера мне расхотелось швырять камни, и я мирно отдался каким-то другим размышлениям, забыв о пращах, подъездах и видеокамерах. Осталась только досада, что может быть, я мог помочь тому человеку, но не догадался как. Спустя полгода, мне вдруг вспомнился этот странный случай, когда совсем уж случайно проходил мимо и вновь взглянул на те самые окна. « А все-таки неплохо бы зафигачить туда булыжником. Жаль, что я никогда не брал в руки пращи»,- подумалось мне и я даже минут пять постоял и помечтал.
На следующий день я увидел, что на инфосайтах появилась интересная новость.  Кто-то разбил окно обладминистрации, недалеко от заветного, железной здоровенной гайкой, пущенной из неизвестного приспособления. Гайка влетела сильно и весело, серьезно повредив даже стену. Это заставило задуматься. Но сколько я не сопоставлял факты, никакого вывода не получалось. Слишком много предположений и мало доказательств.   Хоть я и журналист (забыл предупредить), но не люблю домыслов, даже ненавижу, может быть именно потому, что журналист. И, естественно, никому про это я не рассказывал. У меня и так дурная репутация.
Прошло какое-то время. Совпадения эти меня нисколько уже не интересовали, но произошло еще одно событие. Казалось бы далекое. Моего, даже не скажу приятеля, а так, интересного знакомого по случаю мегазапоя засадили  в сумасшедший дом. Надо сказать, он не только выдающийся алкоголик, но и слегка шизофреник ( не все мои приятели такие). Запой его был так грандиозен, что он вышел из больницы лишь месяца через полтора. Прийдя ко мне на работу, он таинственно отозвал меня в сторону и сказал: «Выйдем, нужно поговорить». Легкомысленно считая, что речь идет о двух гривнах на стакан самогонки, я вышел говорить. Он подошел совсем близко, взял меня за пуговицу, хитро и как-то замысловато  взглянул в глаза, так что почудилось, что его поторопились отпустить. А потом он сделал необычное и чрезвычайно малопонятное предложение: « Слушай, давай я отойду за угол, а ты сделаешь это снова». Тут я понял, что врачи решили избавиться от него постыдно рано, бросив болящую душу на произвол судьбы.
- И что же я должен сделать снова? - скучно спросил его.
- Как?! Стать голосом,-- как само собою разумеющееся ответил знакомец.
- Каким голосом?,-- еще скучнее спросил я.
- Ну ты же приходишь к людям голосом, ты что не знаешь? -- удивленно заметил он, -- как же это может быть? Я пришел к тебе, потому что мне интересно, как ты это делаешь. Я отойду за угол, туда подальше, чтоб я не мог тебя видеть и слышать, а ты снова мне что-нибудь  скажешь. В больнице тебя многие слушают, но не знают, что это ты. А я тебя узнал, твой голос, мы же знакомы! И объясняю им всем, что это ты говоришь! Ты мне каждый вечер что-нибудь наговаривал, между прочим убеждал, что пить больше не стоит, -- с благодарностью добавил он.
В памяти моей начали всплывать приключения с окном в администрации. Господи, так этим голосом мог быть я?
-Ты, вообще понимаешь, о чем ты? Человек не может разговаривать, не зная об этом», -- заметил я.
- Но ты видно такой вот редкий случай.
Дальше приятель мой ушел в бездны метафизики. «Но, главное, -- радовался он, -- никто не знает лично своих голосов, и только мне так повезло. Прошу тебя, скажи мне что-нибудь». « Не буду», -- упрямился я. « Понимаю, понимаю», -- кивал он в ответ.
Каждый раз,   когда я устало набираю в полночь номер типографии, и говорю: « Привет ребята. Это беспокоит «Голос к’Раю» (таково метафизическое название издания, где работаю), ну что у вас там с нашей газетой, никаких проблем?», -- вспоминаю своего приятеля, который по-настоящему только один и знает, что это за голос. И еще мне кажется, что очень грустно слышать какие-то голоса, действовать по их указке, считаться сумасшедшим. Но оказаться самим голосом, это конечно выше всяких ожиданий…
Сергей ВОРОНЦОВ undefined
 
Пост-скриптум для "пыльных". Шутка.
 

Портрет "террориста" с www.xa-xa.org