В этот день я проснулся около 11 часов утра от головной боли, ужасного "сушняка" и с болью во всем теле. Это утро было не самое лучшее в моей жизни. В комнате стоял страшный запах перегара, окна покрылись испариной, а залетная муха пьяно летала, сбивая все на своем пути. Вдобавок ко всему в комнате время от времени раздавались жалостные стоны Свирепого, что придавало и без того мрачной атмосфере ощущение скорби и печали.
 
Наконец мне надоело созерцать сложившуюся ситуацию, тягостные чувства наполнили мою светлую душу до краев. Мои скверные раздумья прервала постоянно растущая жажда, я понял, что если не выпью сейчас же литра два холодной, животворящей воды, то внутренности мои покроются сухой коркой и треснут в трехстах пятидесяти тысячах мест, а язык прилипнет к небу и оторвать его будет довольно сложно. С трудом поднявшись с раскладного кресла, на котором мне довелось проспать всю ночь, свесив голову с одной стороны, а ноги с другой, я побрел в ванную комнату. Увидев умывальник и капающую из него воду, мой организм затрепетался в истоме. Приникнув к этому священному источнику, я простоял минуты две, впитывая в себя всю влагу, заполнив ею все бренное свое тело. Напившись как свинья воды из под крана и испытав чувство глубокого удовлетворения, я посмотрел на себя в зеркало... и вся выпитая мною вода чуть было не вернулась на свою историческую родину. То, что смотрело на меня, трудно описать общепринятыми словами, опухшая до невероятных размеров морда (назвать это лицом у меня не поворачивается язык), трехдневная щетина, взлохмаченные волосы и заплывшие глаза. Унимая дрожь и икоту, я пошел на свое кресло, т.к. продолжать утренний моцион я не мог, мне нужно было собраться с силами.
 
Приняв привычное положение в кресле и немного отойдя от увиденного, мне стала вырисовываться картина вчерашнего дня. Все начиналось как всегда хорошо. Мы собирались попить пива в честь праздника мира, труда и мая, а завтра поехать к Фурову на дачу жарить шашлык. Причем я не могу сказать, что мы в последствии отступили от выбранной стратегии, мы действительно весь день пили только пиво. Сначала мы с Колей (он же Свирепый) пошли за пивом в ближайший ларёк, где выпили по одной бутылке, не могли же мы покупать пиво, не попробуя предлагаемый товар! Убедившись в качестве и свежести пива, мы прикупили 4 бутылки Балтики Портер и 4 темных Ялкопоповских козлов и пошли домой. Не буду утомлять Вас, уважаемый читатель, процедурой распития этих великолепных сортов темного пива, скажу лишь что не успели мы выпить и по две бутылки, как приехал Фуров (Вы наверняка его знаете, так как по поглощению алкоголя на килограмм веса ему нет равных ни в Одессе, ни в области, я даже не побоюсь сказать, что в ближнем и дальнем зарубежье найдется не более десяти человек дотягивающих до его уровня, да и те являются его друзьями). Как известно из истории, там, где появляется Костя Фуров, застолье превращается в пьянку, а гулянка в попойку. Именно так произошло и на этот раз, мы пили дома, на море, в парке и в конце этого длинного дня около дома Свирепого за теннисным столиком. Последний пункт нашего пребывания был наиболее насыщен политическими, экономическими и правовыми разговорами, правда, в самый разгар дискуссий меня пробрала страшная икота, в связи с чем мое участие в переговорах временно прервалось, я сидел в стороне слушал и изредка громко икал.
 
Наше заседание накалилось до предела. Мы все более и более разочаровывались в обществе, в котором живем.
 
-У тебя есть одесская прописка? - спросил Коля свирепо.
 
-У меня николаевская! - ответил Фурсов.
 
-Тебя посадят! - еще более свирепо сказал Свирепый.
 
-А у тебя есть одесская прописка? - на этот раз он обращался ко мне.
 
-Да! - сказал я, точно уверенный, что меня-то уж точно не посадят, гордо икнул и глотнул пива.
 
-И тебя посадят! - разрушил мои надежды Коля. - Всех посадят, потому что у нас в стране произвол, беззаконие и хаос и всем ментам по хрену ваша прописка!!!
 
Мы согласились с ним, допили пиво и пошлик Коле домой спать.
 

Эти воспоминания о вчерашнем дне подняли мне настроение, я вдруг понял, как хорошо что у меня есть такие друзья, с которыми можно спокойно попить пива, поговорить о наболевшем и на время уйти от суеты повседневной жизни.
 
Из задумчиво-настольгического состояния меня вывела Юлечка (милое дитя), которая выбежала из соседней комнаты и лихо подскочила к моему креслу (в свои 11 месяцев она отлично бегает и меня иногда даже удивляет, как это можно так хорошо бегать в одиннадцать месяцев!). Встала она около меня и самые мои страшные опасения оправдались, глазки ее округлились и стали большими, а пушок на ее детской головке приподнялся и слегка зашевелился! Я испугался за нее, но на мое счастье это продолжалось недолго, волосики легли на свое место, а глазки вошли в свои прежние орбиты (смелая вырастет девчушка!). Теперь взгляд ее стал какой-то лукавый и как бы спрашивал меня: "Ну что, дядя Леша, похмелье замучило?", но сказала она только:
 
-Ай-й-я-я-яй! - и побежала дальше.
 
Не успела еще Юляшка добежать до ближайшего угла, как воздух в комнате наполнился страшным гулом, скрипом и стоном, и с противоположной кровати начала подниматься бесформенная масса. Лишь через несколько минут, когда это "нечто" встало на две ноги и распрямилось, в нем с трудом можно было различить силуэт Фурова. Теперь увиденное мною в умывальнике отражение казалось детской сказкой, которую читают детям на ночь. Костя с хрустом встал и сразу же поволокся на балкон курить, и я решил составить ему компанию. Погода, не в пример вчерашней, стояла пасмурная и хмурая. Фуров затянулся своим "Винстоном", крякнул и промолвил:
 
-Классно мы вчера пиво попили! У тебя что, голова болит?
 
Я посмотрел на его жизнерадостно-опухшее лицо, голова у меня действительно сильно трещала, но признать это значило подписаться в собственной слабости потребления алкоголя. Я собрал всю свою силу в кулак:
 
-У меня голова болит!? Как ты мог такое подумать обо мне! Просто жажда немного замучила.
 
-Да у нас же в холодильнике осталась целая бутылка "Швепса"!- сказал он, захлопал в ладоши и радостно запрыгал.
 
Мы не стали больше томить свой организм и метнулись к холодильнику, где лежала запотевшая бутылка воды. Странная все-таки вещь жидкость, вот она есть и вот ее уже нет, она исчезает во внутренностях измученного похмельем человека быстро и бесследно, не оставляя никакого следа. Через несколько больших и жадных глотков Швепс рассосался и исчез неизвестно куда.
 
Перед нами стояла пустая пластиковая бутылка и мы тупо смотрели на нее. Мимо прошла Иришка, левой рукой отмахиваясь от перегара, а правой крутила указательным пальцем около виска. Она была явно чем то недовольна, но чем мы пока не понимали. Может быть тем, что вчера мы весь день пили и пришли домой в два часа ночи в стельку пьяными. Может быть потому что мы пили Швепс, а ее муж лежал неподвижно на кровати и временами издавал хриплые, но очень жалобные стоны. А может быть, ей просто не понравились наши опухшие морды, в этом случае мы ее понимали, так как наши физиономии могли понравится только лишь сюрреалистам, авангардистам и исследователям аномальных явлений.
 
Коля продолжал лежать и стонать. Стонал он высокохудожественно и красиво. Мы с Костей решили подсчитать его стоны за единицу времени, но где-то на втором десятке это занятие нам наскучило и мы начали выводить его из коматозного состояния.
 
-Коля, на шашлык поедем сегодня? - сказали мы практически хором.
 
-Да пошли Вы...- сказал он - ...за мясом.
 
И мы пошли, нет, не за мясом конечно же, так как идти за ним не было никакого смысла (Свирепый все равно не поехал бы никуда, а если и поехал бы, то умер по дороге), а пошли мы опять курить и обдумывать сложившуюся ситуацию. Курили мы молча, каждый думая о своем. У меня происходило коренное улучшение самочувствия и я занимался внутренним изучением своего организма пытаясь найти какие-нибудь сбои и неполадки, но так их и не находя. Короче говоря, мой внутренний мир полностью нормализировался и я подумал, что могло послужить поводом столь чудесного исцеления: бутылка "Швепса" или молодой и не до конца спившийся организм сам поборол эту страшную болезнь "Бодун"? Костик же наверняка впал в настольгию по былым годам, когда Свирепый мог выпить литр водки в одну харю и после этого поехать куда-нибудь в центр дебоширить. И совсем не важно, что с таких гулянок он попадал прямиком в милицию, вытрезвитель или приезжал весь разбитый, но зато как он пил!.. "А сейчас?" - спросите Вы, а сейчас он лежит на кровати "весь покрытый зеленью, абсолютно весь" и стонет, жалобно-жалобно так стонет. Нет, это уже не тот Свирепый, семейная жизнь сгубила еще одного славного представителя рода человеческого. Мы бросили окурки, которые приземлились около ног какой-то бабушки, и вошли в дом.
 
В квартире произошли некоторые изменения, в воздухе витал запах еды, слух резала непривычная тишина - Коля перестал стонать и лежал тихо и молча под одеялом. Пришло время приводить себя в порядок и завтракать. В ванную комнату я шагнул уже уверенно и смело, моя физиономия уже не пугала меня, хорошая вещь привычка! Соскоблив слой щетины и как следует умывшись, я стал совсем похож на человека и более того, даже очень симпатичным (по моему мнению), не считая порезов и шрамов, оставшихся после бритья. После умывания я помолодел лет на десять и был более уверен в себе. Пришло время завтрака, если его можно так назвать, ведь на дворе стоял уже второй час дня. Еще не дойдя до кухни, я уже знал, что на завтрак будут макароны с сосисками. Семья Аверкиных отличается завидным постоянством, Вы можете приехать к ним в любое время дня и ночи и получить, в качестве угощения макароны. Я не знаю, едят ли они что-нибудь еще кроме них, но за мое с ними знакомство, а это уже более нескольких лет, на завтрак, на обед и на ужин они едят именно макароны. Единственные различия их кулинарных талантов заключаются в том, что сосиски могут быть порезаны на бешенное количество маленьких кусочков, а могут лежать целым куском посреди всей тарелки. Макароны также могут быть нескольких видов: с подливкой, с приправой и абсолютно без всего, так сказать, в натуральном виде. Готовят они их тоже весьма оригинально. Представьте себе Тибет, огромные вершины скрывающиеся за облаками, заснеженные склоны и одинокий вулкан, выбрасывающий время от времени клубы дыма в атмосферу. Так вот макароны на сковородке у них напоминают тот самый вулкан, лежа огромной кучей, издавая жуткое урчание и выбрасывая пары из-под крышки где-то в районе потолка.
 
Наевшись макаронами и, в особенности, сосисками, мы пошли в зал и водрузили свои грузные и не очень тела на кресла. Желудок жадно клокотал, получив порцию еды. И, о счастье!, как бы отозвавшись на звуки наших желудков, в комнату вошла Ирка неся в руках пластиковую двухлитровку "Оболони".
- Жрите, алкоголики!, - нежно сказала Иришка.
Пиво оказалось на удивление холодным.
Ещё, казалось, совсем недавно мы были несчастливы. Несчастливы классически - каждый по своему. Теперь же, в полном соответствии с императивом Льва Николаича мы были одинаково счастливы. Но это однообразие отнюдь нас не угнетало, о чём ясно свидетельствовала сыто-довольная отрыжка Фурсова. Его желудок бодро сообщал ему о возвращении к жизни.
.......
Делать опять было нечего и я осмотрелся в поисках чего-нибудь интересного и вот оно, счастье, на письменном столе возвышался неприступной скалой компьютер! Конечно компьютером его можно назвать с очень большой натяжкой, так как счетами его назвать уже нельзя, но и до настоящего компьютера он еще не дорос. Мы метнулись к этому чуду двадцатого века и врубили его. Он запищал и заскрежетал всеми своими микросхемками, но все-таки загрузился...
Резульнат манипуляций с этим чудом зари компьютеризации вы сейчас и прочитали.
Vale.