Давно хотел написать об этом, но не знал, а может быть, просто сомневался, как и с чего начать. Тема ведь о-о-очень щекотливая! Но прочитав статью Ю.Шеляженко «Юридичний вертеп, або руки геть від Бандер», все- таки решился.
Однокурсник моего отца по Харьковскому юридическому институту, Виктор Иванович, по окончанию ВУЗа, получил распределение на запад тогдашней УССР, где и прослужил в должности районного прокурора с 1950 по 1954.
В дальнейшем судьба распорядилась так, что наша семья и семья Виктора Ивановича оказались в одном городе, на севере Украины. Я с родителями часто ходил в гости к Виктору Ивановичу. После доброго застолья мужики немножко вспоминали войну, оба были фронтовиками, а Виктор Иванович часто говаривал, что для него война имела свое продолжение на западной Украине и в пятидесятые. Тогда я мало что понимал в их разговорах.
Лет через двадцать, отслужив в армии, закончив ВУЗ и женившись, я снова очутился в родительском доме. Отца к тому времени уже год как не было на этом свете. Ушел из жизни он очень рано, сказались два тяжелых фронтовых ранения.
А на работу мне помог устроиться Виктор Иванович, старый батюшкин приятель, к тому времени уже весьма значимая в нашем городе прокурорская фигура.
C тех пор, раза два в году, мы с Виктор Ивановичем обязательно встречались. После нескольких рюмок, за ушедших, за фронтовиков, за нас родимых, Виктор Иванович предавался воспоминаниям. Довольно часто его воспоминания касались и тех, пятидесятых, проведенных им на западной Украине. Он рассказывал, как приходилось спать с взведенным «ТТ» под подушкой, как один раз в окно его хаты бросили гранату, которая к великому счастью не взорвалась, как страшно было осматривать трупы «советских активистов», порезанные «циркуляркой»… Я слушал и молчал.
Не знаю, плохо это или хорошо, но никто из моих родителей, а также бабушек и дедушек, в КПСС не состоял. Так сложилось. Поэтому в нашем доме коммунистическая риторика, а тем более патетика, отсутствовали напрочь. Отец редко рассказывал мне, как было на войне и все его повествования разительно отличались от «официальной» литературы. Свои боевые награды отец называл «побрякушками» и никогда их не надевал.
Уже в горбачевские времена, попав в служебную командировку в Бухарест времен Чаушеску на целых три месяца, я запоем читал «НТС»овскую и «Посев»овскую литературу, которую мне приносила переводчик, уроженка Харькова. Многие события и документы, описанные в этих маленьких, карманных книжонках для меня были настоящими откровениями…
А к чему это все я? Да к тому, что встретившись в очередной раз с Виктором Ивановичем, уже в начале девяностых, после нескольких ритуальных рюмок и воспоминаний, я впервые начал спорить. Услышав, в который уже раз, о зверствах «бандеровцев», я рассказал о «работе» ребяток из МГБ. Виктор Иванович сначала опешил, несколько минут думал, затем буркнул: «Дурак ты» и ушел. На этом наши встречи закончились.
Последний раз я встретил Виктора Ивановича где-то в 2003, незадолго до его смерти. Мы поздоровались и на мой вопрос: «Ну что, по рюмке чая?» он, усмехнувшись, ответил: « Господь с тобой, я этим уже лет пять, как не увлекаюсь и вообще, девятый десяток – это тебе не хрен собачий». Поговорили с полчасика ни о чем и стали прощаться.
Пожав мне руку, Виктор Иванович, как бы выдавливая из себя слова, произнес: «А помнишь наш последний разговор? Ну,…тот…о западной Украине пятидесятых… Я долго потом об этом думал. Наши ведь тоже давали там «прикурить» и жизнь, как на войне, них.ра не стоила. А впрочем, это и была война, настоящая гражданская война».
Каких-то не полных шестьдесят лет прошло после окончания той, нашей, гражданской войны. Живы еще ее участники, живы и ее свидетели.
Может ли простить своих обидчиков, ныне здравствующая девяностолетняя бабуля, вдова тогдашнего председателя западно-украинского колхоза, повешенного в пятидесятых на сосне, с вырезанной звездой на спине? А?!
А такая же бабуля, вдова обыкновенного западно-украинского селянина, живьем сожженного в своей хате со своими малыми детками, за то, что дал шмат сала и кусок хлеба своему родному брату, воину УПА, может ли простить своих обидчиков?
НЕТ! НИКОГДА И НИ ЗА ЧТО! До самой своей смерти!
Так давайте же перестанем терзать еще кровоточащую рану. Долгих лет жизни всем, пережившим эту трагедию и Господь им всем судья. Нам же всем надо ждать, когда рана зарубцуется. А это значит, что должны отойти в мир иной и участники тех событий и, как минимум, их дети. И это еще пятьдесят, а может и более, долгих лет земной жизни. Гражданские войны, к сожалению, несут очень крепкую и долгую память.
А к тому времени и у нас, может быть, появятся профессиональные историки-исследователи, не ангажированные политической конъюктурой, оперирующие только архивными документами. А не появятся - как всегда, нам поможет Запад.
Так что лучше познавать, думать и молчать…молчать…и еще раз молчать…
Я не стал коммунистом, не стану и бандеровцем. Я хотел стать профессиональным рабочим или крестьянином, инженером или служащим, управленцем или, Господи прости, политиком. Получилось или нет, не мне судить.
Я стараюсь быть заботливым сыном, любящим мужем, понимающим отцом, мудрым дедом.
Я стараюсь быть человеком!
Я хочу им быть!
©
Alihan [07.04.2010] |
Просмотров: 5515