В синем плаще с  жёлтым  подбоем, ранним утром девятого числа зимнего месяца февраля, на Площадь Независимости вышел  Народ Украины.
«Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при  которой болит полголовы. От  нее нет средств, нет никакого спасения. Попробую не думать головой».
    
Народ, не глядя в сторону Европы, сел в кресло и протянул руку.
Председатель ЦИК почтительно  вложил   в  эту  руку  Протокол.
Не удержавшись  от  болезненной  гримасы,  Народ  искоса, бегло  проглядел написанное, вернул Протокол и с трудом проговорил:
- Избранный из Донбасса? К Ахметову дело посылали?
- Да, Народ, - ответил Председатель.
- Что же он?
-  Он хмыкнул и Протокол направил на ваше утверждение, - объяснил Председатель.
 
Народ дернул щекой и сказал тихо:
- Приведите Избранного.
    
И сейчас же двое депутатов ввели и  поставили  перед Народом человека  лет  шестидесяти.  Этот человек  был одет в новенький костюм от Бриони, на ногах красовались туфли из кожи страуса, а руки были заложены за спину.
Под левым  глазом  у  одной из депутатов был  большой  синяк.
Приведенный  с  высокомерным любопытством глядел на Народ.
 
Тот помолчал, потом тихо спросил по-украински:
- То це ти підбурював скинути помаранчеву владу?
Избранный поднял обе руки вверх и начал говорить:
- Люди! Повірте мені…
Но Народ тут же перебил его:
- Це ти мене звеш «люди»?
 
Депутат с подбитым глазом быстро отвела Избранного в сторону и потянулась к его уху:      
-  Народ України іменувати «громадяни». Інших слів не казати. Стояти не чухаючись. Ви мене зрозуміли, чи написати на папірці?
Избранный ответил хрипло:
- Та усе я пойняв. Пішла ти зі своїми бомажками...
Через минуту он вновь стоял перед Народом.
Прозвучал глас Народа:
- Ім’я?
- Моє? -  отозвался Избранный, всем существом выражая сложный процесс вербализации.
Народ сказал негромко:
- Моє - мені відоме. Не прикидайся більш дурним, ніж ти є. Твоє.
- Вітя, - поспешно ответил Избранный.
- Прізвисько є?
- Хам.
- Звідкіля ти родом?
- З міста Єнакієва,  - ответил  Избранный, головой показывая, что там, где-то далеко, налево от него, на востоке, есть город Енакиево.
- Де ти живеш постійно?
- Взагалі на Оболоні, - ответил Избранный, - але ще й  в цьому… Межигір’ї...
- Чи ти письменний?
- Ну що ви, громадяни, знов за тих письменників! Та вже я всіх їх вивчив! - воскликнул Избранный, зло поглядывая на стоящую рядом депутата с синяком под глазом.
- Чи знаєш якусь іншу мову, окрім української?
- Знаю. Руськую. Англійськую з цим... розмовляльником, де по-руському написано... Громадяни, ну я ж в анкеті все писав!
 
Вспухшее  веко  Народа приподнялось,  подернутый  дымкой страдания глаз уставился на Избранного. Другой глаз остался закрытым.
Народ заговорил по-русски:
- Так ты собирался разрушить власть оранжевых и призывал к этому своих сторонников?
Тут Избранный  оживился, глаза его перестали ничего не выражать, и он заговорил по-русски:
-  Я,  граждане, только сказал, шо услышу кожного!
- Множество разных кандидатов стекается в  этот город к  выборам. Бывают среди них  лгуны, проповедники, плаксы, предатели, придурки, кликуши, провокаторы, -  говорил монотонно Народ, -  попадаются и достойные люди.  А вот ты, например, невежда.  
- Это они все перепутали, шо я говорил, -  стал оправдываться Избранный. – А чего эти… все время неправильно пишут для меня!
    
Наступило молчание.  
-  Та не, граждане, - весь напрягаясь  в  желании убедить, заговорил Избранный,  -  ходит,  ходит один с  козл…, извиняйте, с бумагами и непрерывно пишет... указы. Но я однажды заглянул в них и… охренел! Ничего, что там написано, я не говорил и вообще не понял!  
- Кто такой? - брезгливо спросил Народ и тронул висок рукой.
- Та Витя Ющенко,  -  охотно объяснил Избранный, -  он  был когда-то сборщиком податей, и  я с ним столкнулся пять лет назад на дороге до Секретариата, там, где выходит Мариинский парк,  и побазарил с ним. Поначалу он даже наезжал на меня, типа, думал, шо оскорбляет,  называя меня бандитом, - тут Избранный усмехнулся, - я лично  не вижу ничего дурного в этой профессии, шобы обижаться...
    
Председатель ЦИК перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на Избранного, а на Народ.
- ... а потом он перестал борзеть, - продолжал Избранный, - наконец  кин… бросил всех своих на хер и сказал, шо пойдет со мной...
Народ усмехнулся одною щекой и промолвил, повернувшись всем туловищем к Председателю:
- О, город Киев! Чего только не услышишь в нем. Этот высокоморальный тип, вы слышите, бросил всех своих!
Не зная, как  ответить на это, Председатель счел  нужным  повторить улыбку Народа.
-  А он бакланил, шо  люби друзи ему теперь западло, - объяснил Избранный странные действия Ющенко и добавил: -  И с тех пор он стал моим корешем.
 
Народ поглядел на Избранного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над  статуей  Независимости,  и вдруг  в какой-то тошной муке  подумал о  том, что проще всего было бы изгнать с площади этого странного мужика, произнеся только два слова: «Пошел вон!». Изгнать и депутатов, уйти на берега Днепра, позвать 95-й квартал, пожаловаться ему на гемикранию...
И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове Народа.
Какой страшный месяц февраль в этом году!
 
Он смотрел мутными  глазами на Избранного и некоторое  время молчал...
- А вот что ты все-таки говорил толпе на митинге?
- Я, граждане, говорил о том, шо свалят старые и наедут новые. Сказал так, шобы было понятнее.
- Зачем же ты на митинге смущал толпу, рассказывая о том, о чем ты не имеешь представления?
- Так мне ж Анька с отделом главного технолога все написала, с нее и спрашивайте.
 
Председатель вытаращил глаза на Избранного.
Тут Народ  поднялся  с кресла, сжал голову руками, и на лице выразился ужас. Однако усилием воли он снова занял свое место.
Избранный же тем временем продолжал свою речь:
- Я советовал бы вам, граждане, не сильно дергаться, а  погулять  со мной пешком в светлое будущее где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы России или, хрен с ней, Европы…  Вопрос в том,  шо вы, граждане, сильно бедные, но я этот вопрос порешаю.
 
- Так, так,  - иронически сказал Народ, - теперь я не сомневаюсь в том, что праздные зеваки в Украине ходили на твои митинги. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Киев на «Мерседесе», сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку?
Избранный обидчиво поглядел на Народ.
- Та у меня ничего такого нет, граждане, - сказал он. - Пришел я в Киев в сопровождении одного Лени Черновецкого и никто мне  ничего не кричал, ну правда, и яйцами не кидались…
-  Не  знаешь  ли  ты  таких, -  продолжал Народ,  не  сводя  глаз  с Избранного, - некоего Ахметова, другого - Фирташа и третьего - Бойко?
- Этих людей я… немного знаю, - ответил Избранный.
- А теперь скажи мне, что это ты  все время употребляешь слово «люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
- Та вы шо, граждане, только людей…
    
Народ снова встал со своего кресла. В его голове, по-прежнему расколотой болью надвое, сложилась формула.
Она  была такова: Народ разобрал дело Избранного по кличке Хам, и, по представлению Генерального прокурора, состава преступления  в  нем  не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между его безукоризненным прошлым и беспорядками, происшедшими в Киеве пять лет назад. Избранный оказался  достойным избирателей.
Вследствие этого выбор граждан и Протокол ЦИК Народ утверждает. Но  ввиду того, что  бессвязные,  утопические  речи Хама могут быть причиною волнений в Украине и смеха за ее пределами, Народ удаляет его из Киева и подвергает почетному заключению в Межигорье на Киевском море, то есть именно там, где Государственная резиденция.
 
Оставалось это продиктовать Председателю ЦИК.