Крупным планом: почти на самой верхушке большого дерева сидит ворона. Каркает два раза, улетает. Резкость перемещается вглубь кадра и мы видим, как там, за другими деревьями дымят две не очень высокие и очень похожие трубы. Одна дымит грязно-серым с вкраплениями белого дымом. Вторая дымит жирным и черным.
На фоне этого под тревожную музыку идут неразборчивые, как почерк врача, титры.
Когда титры и музыка заканчиваются, начинает идти мелкий и редкий снег. Вместе со снегом, камера плавно спускается вниз, во двор. Во дворе находится несколько строений. Самое высокое из них – в три этажа. К нему стоит очередь из карет Скорой помощи. На одних мигалка включена, на других – уже нет. Водители кучкуюся в стороне под деревом, и тоже дымят. Сигаретами. Те врачи скорых, которые не дымят с водителями, сидят на своих местах. Многие – спят. Над дверью, возле которых выстроилась вереница машин тускло светится надпись: «П Р И Е М   Ы Й     О К О Й».
- Следующий! – раздается из-под надписи и в дверном проеме смазанно мелькает уже давно не белый халат.
Один из водителей бросает под ноги окурок, затаптывает и бежит к первой машине. Из нее уже вылазит врач и идет к задней двери. Из строения на подмогу им спешат еще двое в халатах.
Камера отворачивается и плавно скользит к соседнему строению.
При приближении камеры к строению, мы слышим нарастающий гул. И только, когда камера, приблизившись вплотную, заглядывает в окно, мы понимаем, что этот гул – песня. Из-за плотных окон слов понять невозможно, но мотив очень знакомый. И грустный. В слабом освещении мы видим, что в большой, но не очень, комнате стоят несколько кроватей, на которых лежат какие-то кули. Знакомый, но так и не угаданный мотив опять переходит в гул. На одной из кроватей зашевелился куль, и тогда мы понимаем, что это – человек. Человек в коконе. Мимо окна проносится тень. Так быстро, что наш глаз не успевает уловить, с какой стороны. Камера поворачивается и двигается к крыльцу. Там тоже над дверью тлеет надпись: "Р АНИМ  ИЯ".
На крыльцо тяжелой поступью выходит человек в скафандре. Начинает его стягивать, и это оказывается совсем не скафандром, а защитным противовирусным костюмом. Штанины не хотят сниматься и человек бормочет что-то. По голосу мы не можем понять мужчина это или женщина, потому что голос человека устало-скрипуч.
Наконец, сняв костюм, человек повысив тон, бросает все еще в открытую дверь:
- Где я на вас всех найду аппараты? Хотите жить – пойте! – И, не оборачиваясь, медленно уходит в сгущающеся сумерки, над которыми дымят две похожие трубы. Одна дымит серым дымом, а другая – черным.