- Манька, пусти на митинг. Ну Ма-а-а-ань, - жалобно ныл Василий, пресмыкаясь.
- О-о-ох, - простонала Манька. - Как же тебя пушшу? Загребут - кто кормильцем будет?
- Отчего меня загребут, я ведь за Путина, - горячо убеждал Василий. - Мне ж только посмотреть, как либерастам морды начищать будут. Да кое-где поучаствовать.
- Чует душа неладное, - робко перечила Манька. - Ты хоть инструмент рабочий возьми, мятлу. Чтобы если чё верещать, тут, мол, убраться велено.
- Я телефон возьму, - сообщил Василий. Ежели чё - я типа журналист, для «Вестей» сымаю.
И, поцеловав наскоро Маньку в розову щеку, Василий схватил со стола общий мобильник и выскочил из дому.
 
- По-зор! По-зор! - верещала толпа зевак, дружно снимая на телефоны, как пять увесистых мужиков тянут ребёнка в автобус, выламывая конечности.
- Фу! Позор! Как не стыдно? - подпевал Василий, выбирая удачный кадр. - Против Владимира Владимировича идти... Майданутые, зомби госдепа!
- Это кто зомби? - остановился вдруг пробегавший мимо ОМОНовец.
- Они, они! - испуганно пропищал Василий, кивая на автобус. - А я журналист, журналист!
- Ага, - разобрался ОМОНовец и долбанул Василия дубинкою по башке...
 
- Бля-а-а...
Василий медленно просыпался, ухватившись за голову.
- Сколько же выпил я? - попытался воззвать к остаткам памяти.
- Оклемался, кажись...
Кто-то ткнул Василия острой палкой.
- Али не оклемался?
- Ай! - прокричал Василий, почувствовав палку снова.
- За что, я ведь за Путина? - мгновенно вспомнил ОМОН.
- Тихо, брат! - морщинистая ладонь уткнулась в возмущённо дутые губы. - Не стоит кричать за Путина. Услышат батюшки - будет несдобровать.
- Какие батюшки? - не понял Василий, с трудом пытаясь открыть глаза.
- Известно какие, Милоновские дружинники православные, - полушепотом молвил голос. - Узнают, что ты за врага народа - скрутят в момент, и у-у-ух...
Василий услышал многозначительный треск ломающейся палки.
- То есть как? - удивленно воскликнул он, недоуменно усевшись посреди тротуара. - Разве Путин может быть враг народа?
- А кому это окаянная пиндосская гнида наш? - нараспев произнесли за спиной и увесистое кадило оглушило звенящим хохотом, уткнувшись в Васину башку...
 
- Я умер? Или ещё живой? - не понял Василий, почувствовав шевеление мыслей.
- Живой, - разочарованно вздохнули рядом. - Баб, может все равно сожрем? Глянь-ка, какой упитанный.
- Э-э-э, - опешил Василий, попытавшись вскочить на ноги. Но тут же упал в испачканную траву.
- Что э-э-э? Нахрена ты живой, козлина? - злобно сплюнуло на землю лохматое существо. - Чтоб я импортозамещенку жрал, в которой после того, как сволочь Милонов отдал Китаю земли востока, осталась лишь одна черноморская нефть вперемешку с крымской землей? Ба-а-а, неси молоток!
- Не надо, - рявкнули где-то рядом. - Я его голыми руками щас удушу.
Чья-то рука подняла Василия над землёй и поднесла к стене, крепко вцепившись в горло.
- Узнал? - огромная грузная баба прижалась к нему вплотную, дыша паленым перегаром в лицо.
- Вот так, значит, ты у нас выскочил посмотреть? Ну привет, муженёк!
- Манька? - удивленно вскинул брови Василий, отчаянно цепляясь за воздух.
- Марфа Васильевна, - грозно напомнила баба.
- Манька, и сам не знаю, что как случилось! - запричитал Василий. - Я им кричу за Путина...
- Слышишь, ба? Так может, это жертва милоновщины? - прогнусавило лохматое нечто. - Давай оставим его себе, на учет оформим. И в день рождения Путина будем просроченные консервы лопать, а не бурду.
- А что, идея, - задумчиво молвила баба. - Только нахрен его кормить, лучше быстренько оприходуем...
Мозг Василия задрожал в очередной раз от удара об стенку и отключился.
 
- Кукарекууу!
- Че за?.. - схватился за голову Василий, ощущая похмельный синдром.
- Кукареку, говорю, - грустно ответил ему лысый мужик, сидящий не заборе на корточках.
- Не понял... Дмитрий Киселев, ты? - охренел Василий.
- Петух я, разве не видно? - грустно сказал мужик. - И до конца своих дней буду петухом. Так Рамзан Ахмадович приказал.
- Кадыров? - с уважением уточнил Вася.
- Со мной решил кукарекать, что ли? Великого, справедливого лидера и монарха Рамзана Ахмадовича Сталина Кадыровым обозвал. Оскорбил величайшего человека!..
Где-то рядом щелкнул динамик:
- Слышь, Кисель? Не старайся, обратно уже не пустим. Хозяин по тебе привык просыпаться.
- Кукареку! - тоскливо провыл лысый в ответ и грустно вздохнул.
- За что тебя? - участливо поинтересовался Василий. - Ты ж свой, ты всегда за Путина.
- Совет тебе, дурачку. Хотя, наверно, вряд ли уже поможет... - задумался лысый. - Никогда не прислуживай бывшей антинародной и вражеской власти - а она, кстати, всегда вражеская и антинародная, если бывшая. Иначе станешь предателем и врагом, как вот я счас...
Динамик снова щелкнул.
- Разговорчики! Хозяин птичку желает.
- Кукареку-у-у! - послушно протянул лысый.
- На твоем месте я бы присоединился, - тихонько подсказал он Василию. - На срок  приличный ты уже наболтал. В отрубе ведь не знаешь, когда очнешься. Прощелкаешь смену власти - и вмиг за предательство или пособничество возьмут. Хорошо, если расстреляют. А если батюшки...
- Кукареку-у! - с энтузиазмом перебил Василий, садясь на корточки.
«Все же лучше, чем Марфа. Ну и кака-никака стабильность... Может, даже будут кормить?..»
 
А над Москвой проползало мутное солнце, цепляясь за покосившиеся башни, под которыми находился священный трон. И в троне этом каждый сидящий цеплялся за место кровью, выстраивая любовь народную на костях.
- Бьет - значит любит! - безропотно постанывал удовлетворенный народ. - Ну а если не любит - если сволочь укропская иль предатель госдеповчкий - то, соответственно, и не бьет...