! Все события - плод авторской фантазии, остальное- сильно притянуто за уши.
   Поводом для написания сказки послужило вот это сообщение на цензор.нет
"...Помню, километров за восемьдесят до Николаева у нас закипел радиатор, и весь оставшийся путь нас буксировал приятель на тросике в узлах и всего метра полтора длиной. Доехали до Николаева, и там всю ночь мужчины исправляли поломку, после чего двинулись дальше. Доехали до Ялты.." Людмила Путина Источник: http://censor.net.ua/r243906
Часть 1. Сухарев.
Над Раменским разорвалось небо. И еще. И еще. Генерал прикрыл распахнувшуюся от ударной волны форточку и повернулся к Сухареву:
- Садись Слава, разговор будет серьезный.
Слава - подумалось Сухареву, это когда же он называл меня по имени в последний раз ? Но вслух, чтобы придать непринужденность беседе, спросил:
- Ну как там ? В бункере ?
- Да как..., поморщился генерал, все понимают, сегодня-завтра, раньше или позже, бетонобойные бомбы сделают свое дело. Собственно и вызвал я тебя....генерал замолчал и тяжело посмотрел на Сухарева.
- Значит так, продолжил, сегодня к Самому явилась Тина Канделаки. Принесла весточку - Берлускони готов прислать за Ним свой личный самолет.
- А как же закрытое небо ? - прервал Сухарев.
- Он уверен, что коалиция не посмеет сбить личный самолет Сильвио Берлускони. И, надо сказfть, не без оснований на то. Но, есть одно "но". Как ты, должно быть, знаешь, район за Можайском контролирует партизанский отряд Игоря Гиркина. На вооружении отряда несколько захваченных "буков". Гиркин грозится уничтожать все борты, вылетающие с Москвы в западном и юго-западном направлениях. Вот вам, Сухарев - перешел на приказной тон генерал - и поручается сьездить к Гиркину и "договориться". Вот деньги - генерал положил на стол увесистый кейс. Кроме того, нужно убедить его, что его дни- сочтены, как только падет Москва, коалиция немедленно примется за него. Пусть обеспечит пролет самолета и валит, куда захочет.
Генерал помолчал, испытующе глядя на Сухарева.
- Но это, так сказать, одна из целей. Не менее, а может и более, важно сейчас позаботиться о себе, Вячеслав. И это шанс в первую очередь для нас с тобой. Результат переговоров с Гиркиным ты мне должен непременно сообщить - это условие моего выхода из игры. Если Гиркин согласиться, передашь вот этой фразой, а если нет - вот этой.
  Генерал назвал.
- Теперь слушай сюда. Вот тебе паспорт, чистый российский, вот гражданина ЕС, вот банковские карточки, номера счетов, ячеек. Поселищься в..., на улице..., я доберусь чуть позже с паролями, ключами и кодами доступа. Нам теперь друг без дружки нельзя. С Москвы выедешь в полосе 1-го украинского фронта, они там мало кого знают в лицо и выпускают практически всех..., да, только возьми машину пообшарпаннее, чтобы не привлекать внимание.
- Мне бы надо еще один паспорт - Сухарев.
- Для кого, для этой, как ее ? - генерал запнулся ровно настолько, чтобы Сухарев не обнаружил излишний интерес комитета к его домработнице, но и настолько, чтобы Сухарев не заподозрил начальство в безразличии к личной жизни своих сотрудников.
- ...Насти - подсказал Сухарев.
- Ну да, конечное, - согласился генерал, если она для вас так дорогА, заедьте на Лубянку, подберите что-нибудь.
  Настя оказалась как раз на "рабочем месте", когда вошел Сухарев.
- Собирайтесь Настя - и многозначительно обведя взглядом квартиру, дал ей знать следовать за ним.
И уже на лестничной площадке:
- Слушай сюда моя девочка. Сейчас мы уходим. Я вывезу тебя за кольцо облоги, посажу на поезд Санкт-Петербург-Симферополь и езжай к себе в Украину.
- А как же ...? -начала было Настя.
- Я подумал обо всем. Вот тебе паспорт российский, чтобы пройти блокпост, а дальше воспользуешься своим украинским.
Настя хотела еще что-то сказать, но Сухарев уже подруливал к подьезду. Покатили в сторону Внуково. Улицами шли и ехали москвичи. Ветер таскал ошметки давно не вывозившегося мусора. Кое-где попадались импровизированные баррикады, какие-то типы размахивали калашами и призывали "стоять насмерть", но ввиду многочисленности исходящих особого успеха эти призывы не имели. Перед самым КПП напросились попутчики, два молодых парня. Пожалуй нужно взять - решил Сухарев. И чутье не подвело. На контроле к ним с Настей не было предъявлено никаких претензий, а вот по по поводу парней, кто-то из украинских военных окликнул в глубину блиндажа:
- Эй, псковские ! А ну пробейте на компе, не "ваши" ли ?
Попутчиков потащили в блиндаж. Вскоре оттуда послышалось:
- Ольгинские ?! Сюда, суки ! К стенке !
Послышалась короткая очередь.
Сухарев с Настей под шумок спокойно покинули КПП.
  За МКАДом Настя загрустила.
- А ты знаешь, Слава, я ведь знаю, кто ты.
- Представляешь Настя и я знаю, кто ты. Знаю, что тебя, подобранную лично мной приходящую домработницу, вскорости завербовали следить за мной, знаю что не отказалась, а как ты тут откажешься, понимаю.
- Странно, кто же сказал тебе об этом ?
- Сказали твои руки, твои губы и глаза. Помнишь нашу первую ночь ? Любимых не предают, ведь так ?
    Настя помолчала. И вдруг:
- Мне страшно Слава. Во-первых неизвестно как ко мне отнесутся дома сразу по приезду..., москалька, заробитчанка.
А во-вторых, а что со мной будет когда вскроются картотеки ?
- Тогда едем со мной Настя - предложил Сухарев, только пока не спрашивай куда.
   За Можайском Сухарев свернул на проселочную. Машины стаои встречаться реже. Сухарев остановился:
- Пойдем прогуляемся, совсем затекли ноги.
Настя открыла дверцу, выходя из машины неловко зацепилась пояском от сумочки за дверную ручку и оборотясь увидела, как Сухарев торопливо перекладывает что-то из-под сиденья в брючной карман. Что-то тяжелое, выпирающее. И Настя все поняла. Настя закричала. Настя села на место. Настя заплакала. Сухарев молчал. Молчал когда дергала его за плечо, молчал когда о чем-то умоляла, молчал даже когда из прокушеного кулака появилась капелька крови и причудливо потекла, огибая бугры и впадины его крепкой мужской руки.
Часть 2. Вокзал.
Не знаю, есть ли что-либо еще, которое я мог бы одновременно так любить и ненавидеть, как вокзал. Вокзал - пристанище заблудших и потерянных. Вокзал - свет в чужой ночи. Вокзал, где ты равен всем обитателям. А еще и ночлежка подорожника. Пожалуй не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить все вокзалы, на которых приходилось коротать ночь. Но самый популярный в моем личном рейтинге николаевский. Автовокзал. Во времена, когда еще не было маршруток, а приехать в село с города на такси - это событие, за которое родителям всю оставшуюся жизнь оправдываться, случалось приедешь откуда-нибудь, а дальше автобусы только завтра. В гостиницах мест нет. А тут, перебейся до 5 утра, до первого автобуса да и езжай. Однажды у меня была целая серия вокзальных ночевок в течении месяца. Сдавал вступительные экзамены в ОПИ. Все четыре во второй половине дня. Ну вот пока сдашь, да пока доедешь Одесса-Николаев ( что по тем временам тоже было не гарантированно), аккурат к 9 вечера и доберешься. А позднее автобусов в мою сторону нет. Выручай вокзал. Вот в один из таких дней и получил телеграмму. От друга. От Льончика. Встречай, мол, лечу на перекомандировку в Николаев. Ну что. Бросаю в портфель пару "пшеничных", подумав, добавляю еще одну, батон и в аэропорт. Прилетает Льончик. Рейсом из Москвы. 21.00. Конечное, наша фирма иногородним на время перекомандировки предоставляла бронь в гостиннице. Но это будет только завтра, если он захочет воспользоваться. А сегодня все закрыто. Поехали, говорю Льончику. Он мне не просто друг, а еще брат по крови, вокзал и его спасительная обитель. Развернули на опустевшей лавке газетку, он икру достал , в банке литровой, как раз с берегов Амура прилетел, я водку, стаканчик "попросили" у автомата соки-воды и понеслась. Ну, шоб наши диты за трамвай не чиплялысь! Сидим. Хорошо, душевно. Но лето на дворе. Выйдем покурим ?. Выходим.
- Москали ! - недобро пошатнулся Льончик.
  Смотрю и правда, в углу у ямы какие-то люди, какие-то женщины копошатся, "москвич" с ленинградскими номерами. Глаза Льончика, обычно серые, вспыхнули яростным синим огнем - идем ! О я знал Льончика в эти минуты. Синий огонь в его глазах означал высшую степень готовности ринуться в драку. И не сказать, что Льончик не был советским человеком, или не был комсомольцем. Все так, но пока трезв. А после поллитры то ли сказывалась какая-то давняя обида, то ли из-за фамилии ( а фамилия у него была такая, что складывать штабелями москалей- это как бы отдавать дань традиции). Я иногда шутил - Льончик, если ты когда-нибудь все-таки укокошишь зазевавшегося москаля и тебя привлекут, то судьи, прочитав твою фамилию, вряд ли даже  будут интересоваться мотивами, а просто спросят много ли уже уложил и каковы планы на будущее. Вот такая у моего друга фамилия. И вот Льончик делает решительный шаг в сторону будущего президента России ( почти не сомневаюсь, что это был он). И тут перед нами встает старшина.
- Ваши документы молодые люди.
- Чего он от нас хочет ? - поворачивается ко мне Льончик
- Наверняка отобрать нашу водку и нашу икру- отвечаю ( что я не знаю этих вокзальных ментов !)
- Не бывать этому ! - упирается в старшину Льончик.
- Документы? Идем, покажу тебе документы, и мне - береги водку, рыбу и икру, я сейчас.
Долго ли пребывал Льончик в участке - определить невозможно. К тому времени, когда он, улыбающийся вышел ( а что ему сделается, у него командировочные с собой, а в числе прочих бумаг скромная справка с блеклым штампиком "посторонним В", а милиция тогда с понятием была, вот это непонятное "постороннним в" могло  означать, что вскрывшему без спроса лучше сразу повеситься, а могло и не означать, но кому охота подергать карьеру за хвост) я уже дремал между своим портфелем и его рюкзаком. Те, чинившие радиатор, уже уехали, да и не до них нам стало. Впереди нас ожидал трудный, а Льончика (прости друг) так и драматический день. Но пока мы этого не знаем, на двоих нам 45 и мы бодро зашагали по привокзальной площади под желтый проблесковый аккомпанемент светофоров.
  И вот когда я уже собирался представить версию как сложились бы судьбы полковника ФСБ Вячеслава Сухарева, гастарбайтерки-украинки Насти, старлея КГБ Путина, наши с Льончиком, не попадись нам тогда на выходе старшина, послушал я Виктора Ерофеева на Эхе Москвы ( если кто не слышал, послушайте http://echo.msk.ru/programs/personalno/1685440-echo/) и про то, как Немцов ходил к Путину насчет возврата к михалковскому гимну, а Путин сказал "что люди хотят - пусть то слушают" и про другое и понял я - ничего бы не изменилось, не был бы этот Путин, был бы другой, отвечающий глубинным чаяниям рассеян и осознал я, что не вышло бы у нас с Льончиком изменить будущее. Ну разве что только свое.