В 90-х, в  киевском отеле «Днепр», на втором этаже, был зал ресторана, где завтрак и обед  давали в режиме шведского стола. За десять баксов можно было  есть  что хочешь и сколько хочешь.
Роскошные раздаточные линии из нержавеющей стали ломились от горячих блюд и закусок.
Мясо, рыба, колбасы, сыры, десерты рвали шаблоны приезжих провинциалов, еще помнящих голодные восьмидесятые.
Киевляне вели себя по столичному. Лениво тыкали вилкой в ветчину, брезгливо откидывали в сторону вареную колбасу и набирали  себе в тарелку ровно столько, чтобы  не умереть с голоду.
Меня откровенно забавляли эти пижоны, тратящие время на поездку в модное место, чтобы съесть за десять баксов пирожок с кефиром, который стоил десять центов  на Крещатике.
Провинциалы, а таковых в этой дорогой столовке было большинство, так как это все-таки гостиница, радовали своей непосредственностью и набирали себе полные тарелки всего, что было в меню и поедали все это безобразие под классическую гитару. Продвинутые рестораторы улучшали пищеварение командировочных живой музыкой в исполнении приглашенных музыкантов. Именно так они понимали цивилизацию.
Приезжая в Киев по делам, я частенько обедал именно в «Днепре».  Ну да, я провинциал и люблю акустическую гитару.
У меня с этим рестораном связаны забавные воспоминания. Дорога из Кривого Рога в Киев длинная и чтобы не скучать, я иногда брал с собой в дорогу своего соседа Саню. В ту пору он был молодым парнем слегка за двадцать, жизнерадостным блондином с подкупающей улыбкой.  С ним было не скучно и я мог ему жаловаться на свою жену.
Так вот. Когда я первый раз привел Саню  в этот ресторан, я понял, что даже пригласив его в Дрезденскую Галерею, я не сделал бы его счастливее. Это была Земля Обетованная. Глаза Сани сверкали алмазами, выражение лица стало сосредоточенным, взгляд цепким, движения плавными, голос  слегка хрипловатым.  Поднос  быстро наполнялся тарелками, полными деликатесов. Никакого супа или гарнира. Ветчина, буженина, окорока, рыба, бутерброды с икрой, сыром, колбаса, котлеты, отбивные, тефтели, зразы, салаты с майонезом, профитроли, пирожные «наполеон»…  Мальчики на раздаче были невозмутимы.
Я с опаской спросил его, не будет ли ему плохо? Саня широко улыбнулся и сказал, что ему сейчас хорошо.  Понятное дело, что он  этот поднос не съел. Проглотив пару тарелок балыков и колбас, запив это все тремя стаканами сока, Саня побледнел и процедил сквозь стиснутые зубы, что больше не может.  Уже по дороге на встречу, он, сидя рядом со мной в машине спросил:
-А завтра туда пойдем?
Вечером в номере гостиницы, Саня сел напротив меня в кресло и серьезно сказал:
- Ресторан классный, жратва вкусная, но я все сделал неправильно.
-Не понял?-ответил я.
-Здесь нужен подход. Мы  пошли в обед, но по дороге в Киев выпили кофе. Кофе отбивает аппетит. Пили по дороге воду, а вода занимает место в желудке. И курили. Курево тоже отбивает аппетит. Поэтому я не смог съесть весь хавчик.
- Да не парься ты. Какая разница? Шведский стол просчитан и продуман уже давно. Ресторан  в накладе не останется ни при каких обстоятельствах. Человек просто не может съесть больше своих возможностей,-успокаивал я Саню.
Но, на следующий день, не выпив утреннего кофе и ни одного стакана воды, Саня сосредоточено поднялся по лестнице на второй этаж гостиницы. Решительно взяв в руки поднос, он в точности воспроизвел вчерашнее меню . Водрузив полный поднос на стол напротив меня, он самоуверенной улыбкой начал есть свою гору.
Пара гитар играли инструментальную версию битловских «A Hard Day's Night», а Саня закономерно остановился на двух тарелках колбасы и соке.
В машине Саня обиженно молчал и злился, а я откровенно потешался над ним.
Вечером сцена в кресле повторилась.
-Я все понял.
-Фух, ну наконец-то.
-Нужно есть быстрее и никакого сока. Сок это сахар. Сахар вреден.
-Да не бери ты в голову. Ешь сколько хочешь и всё.
-Нет, я их поимею.
Саня в ресторане хитро на меня посмотрел и сказал вполголоса-«И никакого майонеза. Это дешевка».
Нужно сказать, что гитаристы опять исполняли «A Hard Day's Night». Может они уставали на работе?
Две тарелки нарезки и икра с  пяти бутербродов. У Сани в глазах читалось непонимание происходящего.
Вечер. Гостиница. Кресло.
-Я лох.
-Перестань. Со всяким бывает. Главное, что ты уже все понял.
- Я всё понял. Я сру после обеда, а нужно срать перед. В животе освобождается место.
-Желудок не может вместить так много еды,-пытался объяснить я Сане, но всё было напрасно. Саня был  упрям.
На следующий день Саня торжествующе подошел к стойке и избирательно заполнил поднос только семгой, сыровяленой колбасой, окороками и маслинами. На лице его читался вызов. Желудок и кишечник его были похожи на взведенные револьверы. Это была война.
Официанты  смотрели на Саню сочувственно.
Вы не ни за что не угадаете, какую песню исполняли гитаристы во время нашего обеда.
«A Hard Day's Night». Это было уже смешно.
Саня съел три полные тарелки нарезки сыровяленой колбасы и балыка, тарелку слабосоленой сёмги и суповую чашку фаршированных оливок и торжествующе оглядел зал, затем побелел, позеленел и вышел из зала. Официанты откровенно ржали за стойкой. Я допил свой «американа», дал двадцатку музыкантам и вышел к машине. Саня сидел на переднем пассажирском и выглядел плохо.
В этот же день мы возвращались домой, Саня был молчалив и смотрел в окно. Нажав на кнопку магнитолы, я впустил в салон машины рок-станцию и ведущий  бодрым голосом объявил, что по многочисленным просьбам радиослушателей звучит песня легендарных  битлов «A Hard Day's Night».
Саня страдальчески пробормотал, чтобы я срочно остановил машину. Я закурил и включил музыку погромче, чтобы не слышать, как  долго и мучительно Саня блевал в кустах неподалеку Черкасс.
Спустя годы Саня разбогател и стал долларовым миллионером. Смог ли он победить ресторанный заговор?
Не знаю. Но битлов он точно не любит.