Материал был впервые опубликован на сайте: Petrimazepa.com
 
Однажды А. Камю сказал: «Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, — значит быть созданным, чтобы жить в мире. Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были».
Война нас всех научила. Война нас всех изменила. Кого-то она затронула лишь кончиком кровожадного клыка, кого-то перетерла в своих жерновах. Поршни жизни двигаются, даже тогда, когда гибнут тысячи людей. Мы страшимся, а после привыкаем к смерти. Кто разочаровывается, а кто вдохновляется на действия. Нельзя отрицать и того, что она нас сблизила. Словно после долгой спячки мы открыли глаза и увидели, что есть люди, которым не все равно. Их немного и они шьют совершенно разные полотна своей жизни, на которых война оставляет свой отпечаток. Я решил разыскать некоторых из них, чтобы поподробнее расспросить их об этом навсегда оставшемся следе.  
Моя одиссея поисков началась с «Главного киевского военного госпиталя».
Внутренний двор госпиталя кишит своей, отдельной жизнью. Где-то на лавочках сидят заплаканные матери вместе со своими сыновьями, кто-то объезжает территорию на инвалидной коляске, многие курят и общаются. Здесь можно встретить бойцов из совершенно разных батальонов.
 

 
Подхожу к молодому человеку, упирающемуся на костыли. Стараюсь деликатно попросить позволить мне взять интервью. Парень резко сжимается и отвечает: «Простите. Не хочу вспоминать все это. Начинаю ночью кричать, не даю другим спать, - смеется и добавляет, - отправляйтесь в травмотделение». Там вы найдете много ребят, которые захотят дать интервью».
Иду к двухэтажному зданию «травматического отделения». В нос бьет резкий запах хлора. В коридорах отделения происходит суета: туда-сюда бегают врачи, кого-то вывозят на процедуры, вдалеке слышны крики.
Прямо у входа на скамье сидит пожилой человек. Замечаю у него грустный, потупленный взгляд. Мужчина постоянно потирает себе колено. Его позывной «Клаус». Он боец 24-ого батальона территориальной обороны «Айдар».

- Клаус, сколько времени вы уже находитесь на войне?
- Де-юре нахожусь с 4.08.2014 года, а де-факто – с июля месяца. Я начальник сторожевой группы. Я в батальоне «Айдар» если не самый старший, то один из них. Мне 64 года.
- Видно, что вы хромаете. Вы были ранены?
- Как такового явного ранения у меня не было. Ни с того ни с сего начал распухать коленный сустав. Стали лечить электрофорезом, парафином. Не помогло, боли усилились. Рентген ничего не показал. Когда сделали МРТ, нашли под коленом кусок металла. Скорее всего, осколок. Жду сейчас специалиста.
- Как вы адаптировались после военных действий? Многие говорят, что уже не могут отказаться от войны. Хочется вернуться обратно?
- Тяжеловато. Когда приезжаешь в Киев, кажется, что люди живут в другом измерении. Они не осознают, что это может коснуться их. Вся эта российская, кадыровская, сербская, сирийская, казачья сволочь может спать на их постели. Они могут изнасиловать их жен и сестер. Все эти холеные хлопцы смотрят на твои шевроны и ухмыляются, мол, ты – дурак, вот и иди, воюй. Почему так, я не знаю. Смотрю, у бульвара Леси Украинки «Лексусы» стоят представительского класса с номерами Луганской области. Им прекрасно здесь живется. А костяк батальона составляют ребята из центральных и западных областей.
- Вернетесь на войну после лечения?
- Хотелось бы, но я не знаю. Сегодня я зачислен как пенсионер на гражданскую должность – начальник сторожевой службы. Это не означает, что я что-то сторожу. Я выполняю задачи более сложные. Я был на передовой, я знаю, что такое «нулевой» пост, я попадал под обстрелы и многое другое. Но почему-то мне никто не заплатил ни копейки.
- Как сложились ваши отношения с другими батальонами?
- Хорошие отношения. Каждый выполняет свои задачи. Да, не все командиры знают свою работу. Есть «паркетные офицеры». Вот как раз они – абсолютный ноль, но каждый хочет управлять, стать Наполеоном Бонапартом. Есть сержанты и старшины, которые грамотнее их в ведении боев.
- Как нынче идет обеспечение добровольческих батальонов?
- Снабжаются нормально. Хватает продуктов и остального материального обеспечения. Есть, что надеть, есть, что есть. Насколько мне известно, еще в августе и сентябре наш батальон подкармливал село.
- Петр Порошенко уволил Гелетея и назначил нового министра обороны. Сможет ли данное решение изменить ситуацию?
- Правильно сделал. Надо того ставить министром, кто до этого звания на пузе прополз. Он должен знать все: что такое не менять берцы и почем фунт соли.
- А вот другая история. Прокурор Киева опасается, что батальон «Айдар» может устроить переворот. Как вы прокомментируете ситуацию?
- Охота на ведьм. Если у прокурора рыло в пуху, то он будет искать виновных, чтобы отслужиться перед начальством. Боится, что когда-то придется за свои поступки отвечать.
- Как вы думаете, чем закончится нынешнее перемирие? Стоит ли нам ожидать полномасштабного вторжения?
- Сегодня из меня плохой прогнозист. До тех пор, пока нас не «сливали» наши военные штабы, я еще мог что-то прогнозировать. Во время боевых действий становилось ясно, что враг знает все наши планы. Как можно бойцов посылать на задание прямиком в «котлы»? Немаловажным является то, где наше правительство будет брать людей, когда закончатся патриоты. Когда такие старики как я воюют? Когда воюет 17-тилетний  паренек? Он даже не был зарегистрирован. Он спал по левую руку от меня. Его нет в списке погибших, ведь это перечит закону. Мы придумали афоризм: «Якщо ти хочеш батьківщину захищати, не зупинить тебе ні мамо, ні тато, ні військкомати». Умер он через 3 дня (на глазах Клауса выступают слезы). Гибнут лучшие люди.  
- Кого бы вы назвали самым страшным врагом?
- Человеческое безразличие. Однажды Луценко сказал: «крайняя хата первой горит». Так и случилось. Те, кто почувствовал российский сапог, уже больше не кричит: «Рассея, Рассея».
После интервью «Клаус» замолкает и погружается в размышления. Через некоторое время подхватывается и показывает мне тетрадку, где Саакашвили оставил ему автограф с пожеланием: «Все будет хорошо». С этой мыслью я выдвигаюсь на встречу с волонтером Надеждой.
Вместе мы направляемся в сторону общежития на улице Красногвардейской, 27-а. В нем проживают в основном беженцы из Донецкой области. Местонахождение общежития открывает мрачные индустриальные пейзажи. Ощущение безопасной жизни теряется среди сломанных заборов, дыма из труб и полинявших плиткой бетонных зданий. Но вот когда попадаешь внутрь… Первое, что приходит в голову – ты находишься в центре домашнего очага: детские голоса, разговоры взрослых на кухне, вкусно пахнущая еда. Не скажешь, что состояние помещения хорошее. Но самое главное: чистота, тепло и уют - дружно поддерживаются жильцами. В чем-то Альбер Камю был не прав – война не заставила этих людей проиграть любовь и человечность.



Надежда знакомит меня с сильно уставшей, бледноватой, но мягко улыбающейся женщиной. Ее зовут Ольга. Она со своим ребенком выбралась из начинавшего полыхать огнем Донецка.
- Каким способом вы с семьей добрались до Киева?
- У меня семья небольшая. На сегодняшний момент 2 человека: я и мой 9-тилетний ребенок. Мы приехали в первых числах июля. Попали на территорию церкви «Эммануила». Выбраться нам помог пастор церкви. Первый обстрел произошел недалеко в районе ж/д вокзала в 12 часов дня. Все это было внезапно. 13 человек в этот день в течение получаса погибли. Чудом поднялся сосед и сумел забрать меня с ребенком. В пределах получаса, непосредственно от этого места уже выставили блокпосты. Приблизительно 3 блокпоста. Была мысль идти пешком до завода «Топаз», а уже потом словить машину по дороге. Сосед сказал, что вместе со своей семьей поможет подвезти нас в том направлении. Мы все ужасно боялись. За время поездки я успела позвонить и забрать еще 2 семьи. В общей сумме мы ехали на двух машинах и еще одном такси, которое мы оплатили за свой счет. Окольными путями мы добрались до украинского блокпоста. Когда мы увидели наших украинцев, радость была несказанная. Мы плакали, хотели открыть дверь машины и обняться с нашими ребятами. Таксист не остановился, поскольку мы были ограничены во времени. Приехали в город Красноармейск, там был организован лагерь для беженцев. Все было сделано очень грамотно. В лагере находились медики, психологи, существовала возможность принять душ, поесть. В тот же день мы сели в поезд. Пастор церкви оплатил билеты на Киев. Попали на территорию церкви «Эммануил» и прожили там 4 месяца. Жили мы в ангаре. Главное, что было место, где спать, где поесть и где помыться. Мы были ошарашены, сколько любви, сколько добра мы почувствовали на себе. Киевляне очень радушные люди. Был постоянный поток машин волонтеров. Оставался главный вопрос – это холода. Куда мы направимся, где мы сможем перезимовать. Надежда мне порекомендовала вот это общежитие, где мы находимся второй месяц.
- Как дети переживают произошедшие события?
-  Сейчас очень спокойно. Ничего не громыхает, а это самое главное.
- Какой сейчас процент населения поддерживает Украину?
- Очень маленький.
- Ваши знакомые, друзья, близкие сумели выбраться из города?
- Не все. Большое количество людей осталось. Им некуда выехать. Кто-то остался из соображений, чтобы сохранить жилье. Его просто отбирают. Мама недавно возвращалась в город с целью забрать некоторые вещи. Когда она вернулась, сказала: «Оля жутко страшно. Город немой и одинокий. Совершенно безликий и обезвоженный. Люди на улицах отсутствуют».
- Правильным ли решением вы считаете отказ правительства от содержания региона?
- Давно надо было принимать такие радикальные решения. Жалко тех, кто остался. Возможность выехать хоть минимальная, но существует. Это намного лучше, чем сидеть в трепете в окружении неадекватных людей. Большинство сепаратистов, взявших в руки оружие, являются наркоманами. Они не скрывают своей зависимости и просто в аптечных очередях требуют наркотические препараты. Они мародерствуют. Подъезжают фурами и выносят из домов телевизоры, бытовую технику и т.д. Везут в Россию уголь с шахт, оборудование с заводов.
- Как вы думаете, сможет ли ситуация развязаться?
- У меня есть опасение, что война пойдет вглубь. Мы понимаем, что здесь не украинец борется с украинцем. Идет полномасштабное вторжение при поддержке местных бандитов и наркоманов. Есть люди, которые сидят в ОГА и всем курируют. Их не показывают по СМИ или их показывают как телохранителей «главарей». Как раз они и являются сотрудниками ФСБ. А вот Губарев, Безлер, Пушилин – это просто марионетки.
- Считаете действия власти соизмеримыми с нынешней ситуацией?
- Мне не хочется комментировать. Я не слежу за последними новостями и плохо разбираюсь в политике. Мне кажется, что все сейчас лежит на плечах обычных людей.
Только одного я не могу понять. Здоровые мужчины выехали со своими семьями, купили домики и неплохо живут по всей Украине. Молодые парни с западной и центральной Украины, еще дети, должны ехать умирать за что? За какую территорию, за какую часть Украины? У них все тихо и спокойно. Почему они должны приезжать домой с оторванными конечностями? У меня большой вопрос к властям: почему? Если просил Донбасс независимости, надо было дать ему возможность. Не просто стрелять и отправлять людей на погибель, а дать им возможность самим решать свою судьбу. Пускай живут с Путиным.
- Будете возвращаться домой?
- Пока нет. Существует огромное желание, но пока нет. Меньше всего я хочу столкнуться с теми людьми, которые взяли оружие в руки. Начиная с Майдана, я тяжело переживала события. Я украиноязычный человек. У меня мама из Винницы. Перевезла она меня в Донецк в юношеском возрасте. Она понимала, что регион сложный, но не самый депрессивный. Самым депрессивным является Луганск. Ментальность, культура, национальная особенность у жителей данных регионов полностью отсутствуют. У людей ни флага, ни родины. На этом и построили все будущие события.
После интервью Ольга отправляется к себе в комнату. Видно, что общение на подобную тематику сложно отзывается в ее душе. Она измотана и хочет, чтобы поскорее закончилась бессмысленная, жестокая война.
Со мной остается волонтер Надежда. Ее история не менее удивительна. Кроме волонтерской помощи, Надежда предоставляет помощь психологическую.
 

 
- Как вы нашли себя в волонтерской деятельности?
- Моя подруга предложила мне ехать к деткам-переселенцам в село Чайки. И там была группа детей, которая сейчас живет в данном общежитии. Было решено проводить арт-терапию. Мы выходили в лес к соснам, где на столе раскладывали бумагу, карандаши, краски. Дети сидели и просто рисовали то, что первое приходило в голову.  Параллельно мы привозили необходимые вещи, книги, продукты. Потом группа распалась. Но я поняла, что детей бросить не могу. Протекание посттравматического стрессового расстройство (ПТСР) надо прихватывать в начальной форме. Если в первые месяцы ничего не сделать, оно может уйти в хронику. С детьми становится работать сложнее. Сами последствия могут иметь отдаленный характер. Бывали случаи, что ПТСР срабатывал на пенсии.
- Почему арт-терапия?
- Когда ребенок начинает делать руками, он вносит внимание в этот процесс. Идет определенный контакт, ребенок понимает, что ты ему не враг. Зачастую мы рисуем мандалы (индийские фрактальные изображения). Они позволяют сконцентрироваться вокруг полного понимания своего «Я». Создать некое подобие ритуального рисунка, оберега. Пускай ребенок выражает свои эмоции. Если хочется рисовать смерть, пускай рисует смерть. Он должен отыграть свой страх, вылить его на рисунок.
- Часто попадались дети со сложным характером?
- Дети были разные. Некоторые из них выехали до основных событий, некоторые выезжали позже. Был сложный агрессивный мальчик. Таким он стал после бомбежки.
– Занимаетесь ли с детьми групповой работой?
- Конечно. Очень хороший вид деятельности. В восточном регионе живут люди со спецификой. Такое ощущение, что для них жизнь зациклена на себе. Общая работа помогает избавиться от вышеуказанной проблемы. Когда делается групповая работа, этот процесс созидательный. Мы раскладываем большой лист бумаги, и дети садятся вокруг. Самое главное – это сделать так, чтобы для каждого нашлось место. Тогда ребенок понимает, что для него есть место в мире вообще. Появляется внутренний ресурс, к которому он получает доступ и из которого черпает силу. Чувствуя свою важность, он начинает уважительно воспринимать других членов коллектива.
- Ваш самый сложный случай психологической проблемы?
- У меня была девочка Рита. После ряда психологических травм (начиная с войны и заканчивая смертью бабушки) девочка впала в состояние ступора. Смотрит часами в одну точку и вяло реагирует на события вокруг. Ни рисование, ни лепка, ничего не помогало. Девочка постоянно возвращалась в прежнее состояние. Помогла моя дочка, занимающаяся оригами. После нескольких процедур, ребенок уже бегал, радовался, общался. Главное найти индивидуальный, точечный подход к каждому.
- Кроме детей вы предоставляете психологическую помощь бойцам АТО?
- Да. Большинство тех, кто помогает адаптироваться бойцам АТО, являются психологами Майдана. Они продолжают свою деятельность. Многие молодые ребята вернулись с войны, и они требует «возвращения» в жизнь. Например, во времена Афганской войны никто с людьми не работал. Как результат, многие спились, впали в депрессию, покончили жизнь самоубийством или стали бандитами. У военных проявляются «флэшбеки», они будто снова погружаются в войну. Таким включателем «флэшбеков» может являться интонация в голосе или цвет. А если у него в руках оружие или предмет, которым он может нанести увечье? Он его использует. К сожалению, кризисной психологии приходилось учиться по ходу пьесы. Спасибо психологам из Грузии, из Америки, которые подсказывают, что делать.
- Посоветуйте нашим читателям, как стать волонтером?
- В первую очередь давайте не брать во внимание тех, кто не хочет или не может. Переубеждать их – это пустая трата сил. Есть прослойка людей, которая не может игнорировать, хочет помочь, но не знает как. Хотя выглядит парадоксально. Каждый может пополнить счет, перевести деньги на банковский счет или передать старые вещи. Конечно, у нас страна такая, где люди любят обмануть друг друга. Но существуют проверенные временем группы, такие как: «Крылья феникса», «Волонтерская сотня» или «Вернись живым». Все им можно доверять. Волонтерство – это несложно. Самое главное – внутренний посыл. Организуйтесь с друзьями, соберите ненужные вещи. Отправлять можно самим или через волонтерские центры. В гаражах у людей лежит много старого барахла. Ковры, старую мебель, сантехнику можно использовать для создания комфортных условий в центрах для беженцев.
- Люди охотно откликнулись на ваши просьбы предоставить волонтерскую помощь?
- Конечно. Родные, друзья, просто люди из Facebook. Все помогали как едой, так и вещами.
- Как война отобразилась на вашей жизни?
- Перевернула.
Если вы хотите быть не таким как все и помочь Надежде в ее непростом деле, позвоните ей на номер 066 470 26 54. Вы сможете легко попросить ее съездить вместе с ней и увидеть все своими глазами.  Надежда с радостью примет старую и новую одежду, продукты, канцелярию и книги.
После разговора с Надеждой отправляюсь на встречу к старому знакомому Максиму. Он также является бойцом «Айдара». По дороге в центр города встречаю в метро «Клауса». Мужчина улыбается и отмечает, что наш мир тесен, и каждый когда-то обязательно встретится. Он только вернулся после концерта в Доме офицеров. Говорит, что декламировал свои стихи. Понимаешь, что на войну идут весьма образованные интеллигентные люди. Война превращается не только в противостояние территориальным замашкам России, но и в противостояние абсолютному обескультуриванию и отупению.
С Максимом можно говорить свободнее. Встретились в кафе, в дружеской обстановке.  Перед собой я вижу молодого, здорового парня, ясно видящего цели в жизни.
Кажется, что его тело и дух крепчают с каждым днем.
 


 
- Почему решил Родину защищать?
- Дело в том, что я до Майдана участвовал в политическом, патриотическом движении, а во время Майдана успел побывать во всех знаковых событиях. После началась аннексия Крыма. Я записался в военкомат из патриотических побуждений, мне обещали перезвонить и сказать, когда пойти в армию. Никто не перезвонил. Я понял, что мне нужна партизанская подготовка. Было решено организовать со знакомыми тренировки. Спустя некоторое время объявили о создании добровольческих батальонов. Долго думали, куда пойти. Хотелось пойти в батальон при Министерстве обороны. Под милицию я не хотел становиться. Узнал о батальоне «Айдар» и решился. Кроме того, мой старый знакомый стал там ротным.
- Когда ты приехал в батальон?
- Я приехал 9 июня и еще раз приехал в августе.
- Сколько ты провел в общем в зоне АТО?
- Приблизительно 1 месяц.
- Расскажи свое ощущение мирной жизни после войны?
- Люди делятся на две категории: те, у кого возникает истерика, и люди, которым в принципе нравится война. Мне хочется вернуться, и я в скором времени вернусь. Один мой старый друг сказал: «на войне жизнь, все остальное – хуйня». На войне все просто: у тебя есть ты, твое оружие и желание выживать с близкими тебе людьми.
- Перестал бояться смерти?
- Смерти боятся все. Во время боевых действий ты не думаешь, у тебя рефлекс. Страшно бывает после битвы, особенно во время затишья.
- Какое боевое задание было самое страшное для тебя?
- Самый страшный момент был, когда мы заняли блокпост сепаратистов. Враги находились где-то в километре от нас. Ночь. Абсолютная тишина. Моросит дождь. Страшно было именно то, что мы привыкли к обстрелам, а вот тишина казалась странной. Нам говорят: «Ребята, сейчас подойдет помощь. Продержитесь». Везде были неубранные трупы, за которыми мы прятались. Перед этим блокпост дважды штурмовали. Ты сидишь, вслушиваешься в тишину, а потом какой-то долбоеб пускает сигнальную ракету. Нас видно, как на ладони. Я слышу шум моторов и понимаю, что едут машины со стороны сепаратистов. Конечно, закончилось все хорошо. Они подумали, что блокпост до тех пор принадлежал им. Спасло нас то, что мы получали приказ открывать огонь по любой технике. Также был случай, когда нас «накрывали» свои же вертолеты.
- Война отличается в разных промежутках времени?
- Война в мае – августе отличается от той, что идет с сентября по сегодняшний час. Местных сепаратистов в июне мы гнали очень хорошо. Они были не обучены. Когда вторглась Россия, стали появляться русские солдаты. Кадровых военных мы не замечали, но замечали военных, уволенных «задним» числом. Поймали однажды одного ГРУшника.
- Как идут дела с вооружением у батальона?
- Ситуация улучшилась по сравнению с началом войны. Когда я приехал в июне, мой ротный сказал мне: «Добро пожаловать в гребаный стройбат». Мы даже хотели сделать эмблему батальона в виде саперной лопатки с подствольной саперной лопаткой. Оружия не было, ничего не завозили. Когда мы попали в бойню под Металлистом, к нам приехал Луценко и Парубий с обещаниями поставлять оружие. Дальше оружие начали поставлять. С техникой обеспечение плохое. Большинство нашей техники или трофейная, или подаренная. Вот один гражданин с западной Украины нам БТР подарил.
- Что чаще всего в качестве трофейного оружия попадалось от сепаратистов?
- У сепаратистов богатые склады оружия. Находили у них «Мухи», «ПКМ», «РПК», «Шмелей». Много российских пайков, которые намного лучше наших.
- Часто слышал истории о продаже оружия батальонами. Существуют ли подобные ситуации?
- Такие истории имеют место быть. Кто занимается продажей оружия, я не знаю. С передовой вряд ли кто-нибудь будет продавать – оно крайне необходимо.
- Как будет война развиваться дальше?
- Сейчас два варианта развития ситуации. Первое развитие – это затишье до весны. Второе – это атака зимой. Они хотят пробить «коридор» в Крым. Их задача в том, чтобы пробить его к холодам. Если данный вариант не сработает, Крыму не поздоровится зимой. Но я склонен считать, что потерпят до весны. Зимой воевать почти нереально.
- Что ты думаешь насчет обвинений «Айдара» в попытках государственного переворота?
- Бред. Каждый адекватный человек понимает, что государственный переворот сейчас означает накрыть страну медным тазом. Радикальные высказывания пары-тройки бойцов батальона не значат ничего.
- Решил, как устроишь свою жизнь после войны?
- Работа, встречи с друзьями, отношения с девушкой. Не забуду и про свой гражданский долг. Самая обычная жизнь.
Герои моего путешествия – люди, которые смогли убить самого главного врага: безразличие. Именно он скребется в душе и шепчет на ухо с просьбой закрыть глаза на все проблемы, поставить себя в центр мира, отделиться от всех и дать возможность другим решать твои проблемы.
Как оказывается, героем стать легко. Попробуй и ты. Не поленись. Просто реализуй свое желание закончить дорогу войны и открыть линию мирной жизни. У тебя нет возможности платить огромные денежные средства, собери с друзьями необходимые вещи. У тебя нет необходимых вещей, организуй волонтерский центр для их сбора. Не знаешь как? Тогда напиши открытку с самими наилучшими пожеланиями – это тоже немаловажно. Каждый боец, зная, что за спиной у него находится крепкий тыл, благодарит и получает силы уничтожать врага.