Престарелый король совершал привычный утренний обход своих владений. Ничто не радовало его глаз: яркая некогда краска местами выгорела на солнце, на мраморе появились трещины, бассейн дал течь и даже на деревьях появились сухие ветки. Имение старело вместе с ним, и королю было больно это осознавать.
 
Он зажмурился и представил себе огромную счастливую толпу с голубыми флагами, которая громко скандировала его имя. Каким он был тогда молодым, бодрым и сильным. А они – будущие подданные – улыбались, радовались. И можно было их не бояться…
 
Король открыл глаза и снова нахмурился. Сейчас, разве дождешься от них благодарности? Даже в радушном благолепии ближайших подданных он чувствовал холодный ужас, неумело спрятанный за натянутыми улыбками. “Когда же это произошло”, – подумал король, – “Когда меня стали бояться и ненавидеть?”
 
- Ваше величество, – перебил его мысли осторожный голос, – к вам премьер-министр пожаловали. Просили передать, что дело очень важное…
- Иду, – рявкнул король и ухмыльнулся, почувствовав, как обладатель голоса в ужасе поспешил убраться восвояси.
 
В тронном зале уже собралась небольшая делегация. Раскрасневшийся премьер изнывал от жары, обмахиваясь как веером какими-то бумагами. Его свита почтительно держалась поодаль, на всякий случай застыв в изысканных реверансах и не смея пошевелиться. Мальчики-лакеи стояли у входа, вытянувшись по стойке смирно. Внезапно знойную тишину нарушил громкий и отчетливый голос камердинера:
- Его величество, король!
Лакеи широко распахнули резные двери около трона, и в комнату медленно вошел поседевший и осунувшийся старик, с трудом волоча усохшую правую ногу. Усталыми, злыми глазами он обвел окружающих, заставляя их склониться еще ниже. Затем небрежно махнул рукой. Мальчики-лакеи подбежали к нему и, осторожно взяв под руки, помогли сесть на золотой трон, обшитый великолепным красным бархатом.
 
- Чего тебе? – произнес король, опершись на подлокотники.
- Ваше величество, тут бюджет подписать надо бы, – слащаво молвил премьер, расплываясь в улыбке. Королю стало невыносимо противно.
- Неси, – бросил он, подзывая пальцем к себе пажа с набором золотых ручек, – Небось, дармоеды твои себя тоже не обделили?
- Что вы, как можно, – премьер покраснел от волнения, – Исключительно в интересах страны и с заботой о вас и ваших подданных. Нам же остается только смиренно надеяться на вашу благосклонность…
- А если прочту? – в упор спросил король. Министр покраснел еще сильнее.
- Стоит ли? Нужно ли утруждать себя? Мы бы не посмели… – залепетал он, глотая буквы.
- Шлеппера, – громко и отчетливо сказал король. Свита премьера нервно дернулась и непроизвольно подалась назад, – Раньше я бы вас за это лично удавил.
Он взял бумаги из рук дрожащего министра, послюнявил пальцы и принялся их листать.
- Так… Медицина, образование, льготы, пенсии… А, вот – содержание престола… – бормотал король про себя и вдруг взорвался, – Козлы! Да как вы смеете? Это даже меньше, чем в прошлом году!
- Помилуйте, – лепетал министр, – Мы делали все, что могли. Но доходы казны неуклонно падают…
- Подушный налог, который я подписал прошлым летом, уже работает? – спросил король.
- Конечно, ваше величество…
- Дополнительный налог на аренду государственных денежных знаков населением тоже платится успешно?
- Несомненно, мы жестко контролируем…
- Тогда как получилось, что доходы казны уменьшились? – вскричал король. Затем с усилием разорвал бумаги и бросил их премьеру в лицо.
- Это все подданные, – почти шепотом отвечал побледневший премьер, – Они не желают больше работать, закрывают бизнес, уходят в тень, пытаются бежать из страны…
- Бежать? – взревел король, – Неужели в нашей образцовой системе охраны государственной границы появилась брешь?
- Это я к слову, к слову, – поспешил оправдаться премьер, – Но они, подданные, делают все возможное, чтобы платить как можно меньше, ущемляя тем самым ваше содержание. Не говоря уже о нашем скромном жаловании…
- Вы в прошлом году уже применяли децимацию, как я распоряжался?
- Конечно, конечно, но… – запнулся премьер.
- Что – но?
- Видите ли, солдаты… Они не желают стрелять в людей, не повинуются приказу… – пробормотал премьер, – Опасаясь бунта, мы…
- Бунта? – забыв о боли, король с огромным усилием поднялся с трона, – Вы довели страну до такого состояния, когда в ней начинают думать о бунте?
 
Свита премьера мгновенно поспешила юркнуть за дверь. На лбах мальчиков-лакеев выступил холодный пот.
- Но, ваше величество… – попытался возразить премьер.
- Молчать! Все эти годы мои подданные боялись мысленно произнести это слово. А вы их распустили? – король был страшен. Казалось, даже воздух вокруг него потемнел и стал ядовит.
- Немедленно, расстрелять!
У премьера подкосились ноги от страха. Дворцовая стража подхватила его под руки и понесла к выходу.
 
Король сел обратно на трон. Теперь он совершенно походил на уставшего старика, которого мучила боль. Он повернулся к мальчикам-лакеям. Те поспешно опустили глаза, не смея взглянуть ему в лицо.
- Вам страшно? – тихо спросил он дрожащим старческим голосом. Мальчики не смели ответить.
- Мне тоже, – вздохнул король, – Все что я имею, имею потому, что они – боятся, – король грустно склонил свою голову, – Как я устал, видит Бог… И жить невыносимо, и помереть страшно…
Он подал знак мальчикам-лакеям, и те мгновенно бросились к нему, помогая подняться на ноги. Резная дверь позади трона открылась, и больной старик вышел восвояси.
 
Мальчики почувствовали, будто с их плеч свалилась огромная тяжесть.
- Ничего, – тихо произнес один из них, глядя вслед королю, – Когда-то ты за все ответишь, собака.
Он плюнул на пол, растер ногой и вытянулся по стойке смирно, не смея прервать свою почетную службу.