«1917 год. Внучка декабриста слышит шум на улице
и посылает прислугу узнать, в чем дело.
Вскоре прислуга возвращается.

- Там революция, барыня!

- О, революция! Это великолепно! Мой дед тоже был
революционером! И чего же они хотят?
- Они хотят, чтобы не было богатых.

- Странно. А мой дедушка хотел, чтобы  бедных не было.»
Старый анекдот.
 
Не то что бы до этого в Российской империи было много богатых, но бедность в ранг культа возвели именно большевики.
Бедность стала «бонусом».
Кто был ничем, став «всем» решил и жить соответственно статусу. Идеология требовала «показательной бедности», желудок же — как всегда нормальной еды и ненапряжения мышц.
Все не могут стать элитой, все не могут управлять страной и уж тем паче пользоваться привелегиями. Культ бедности, именно как идеологическая составляющая стали насаждать пропагандой.
Результат мы наблюдаем и сейчас.
 
Бедность это не  функция, это вообще не математика.
Фактически бедность, как состояние психики, это разница между потребностями и возможностями. Никогда это не равно 0, но довольно часто стремиться к бесконечности. В этом состоянии «на жадину не нужен нож, ему пкажешь медный грош — и делай с ним что хош»
Бедность как политэкономический термин, это разница между кем-то придуманными потребностями, и средним показателем возможностей.
Бедность стала  состоянием души. Побочным продуктом идеологии бедности стала «уравниловка». Это богатым можно быть в каком-то смысле поразному, тратить на то или на другое, а бедным можно быть только одним способом, это если относительно материальной составляющей бедности. В силу природой заложенного соперничества, нужно было искать «разнообразия» в однообразии.
Материальная бедность начала порождать духовную.
Представьте себе яйцо Фаберже в ДСП-ном серванте 80-х. Правда будет выглядеть дико ? Или янтарную комнату в панельной хрущевке.
В обыденность стали вносить символизм. Тотальный дефицит, вызванный «ростом благосостояния советского народа» при том же уровне планового производства той же мебели, превратил обыденные вещи в «культовые».
Конечно же расслоение было, и далеко не все получали одинаково свои 120, но проблемы были и у тех кто получал 120 и 1200 примерно одинаковые, если они не посещали спец. распределители.
И были «гонки» за индивидуальность, плавно перерастающие в стремление «не отставать» от соседа в добывании ГДРовской стенки, венгерских сапог или еще чего, на что денег хватало у многих, но вот само приобретение чего-то такого, показывало что «есть связи». Цветочные клумбы на подоконниках, слоники на полках, ковры по стенам и прочая «привычная» атрибутика советского жилья.
И вот грянула «перестройка».
Первыми «выкидышами» кооперативного движения в массы, стало изобилие всяческих поделок — кричащий кич из фиксируемой в кипятке пластмассы, разукрашенный в идиотские цвета и обязательно с позолотой. Столь же яркий как и бесполезный.
Остаток этого кича до сих пор «украшает» своей убогостью майдан.
Партноменклатура, в общем-то не отставала. Кабинет Кучмы — то ли ампир, то ли барокко, позолота поверх весьма не дешевого дерева....  Так сказать «выплеснулось» после относительно аскетичных деревяных панелей и плотных тяжелых штор, и превратилось в роскошную убогость.
 
«хватай что дают»
В советские времена было мало проблем с деньгами, но много проблем с тем, что можно было купить на эти деньги.  Любая очередь у магазина, вызывала интерес у окружающих, оформленный вопросом «что дают?». Целью жизни стало «урвать дефицит».
После перестройки — все стало с точностью до наоборот.
Теперь много чего есть, купить можно, а вот с деньгами — туго. «Урвать» осталось — только деньги.
И с тем же советским упорством, достойным лучшего применения, все кто мог и не мог начали «урывать» деньги, тут же тратя их на совершенно никчемную ерунду.
Заметьте, кого ни возьми из нашей «элиты», выросшей в СССР — сплошь трата ворованных денег на кич. Большие, но при этом убогие архитектурно домики. Их отделка — наляпанные совершенно безвкусно но зато очень дорогие материалы.
Архитектура — застывшая музыка. Наши «богатые» судя по их архитектуре, слушают даже не шансон, а блатняк на 4 аккорда, при чем до сих пор. И дорожайший карский мрамор укладывают максимально дешевые плиточники.
«Понты шагают сверху вниз»
Ворованные деньги легко тратить, а поскольку воровать пристрастились сперва многие, все равно генетика брала свое и надо выделяться.
Ну не модным было выделяться умом, или правильным вложением в какое-нибудь производство. Модно было — понтоваться. «Мерины» один другого дороже, опять же бассейны, тогда еще в панельных домах.
Из этого советского «хватай что дают» - выросло независимое государство, которое то же «урвали» из СССР, примерно по тому же принципу. Вот была независимость в дифиците — урвали дифицит.
В итоге, элиту нашего государства составили — бывшие партноменклатурщики, мелкие торгаши, и бандиты оббиравшие и тех и других, с их вкусами и представлениями о «прекрасном», на уровне ковров на стенах и позолоты где ни попадя.
По мере накопления капитала, появилась необходимость как-то себя «удерживать» в том же статусе, но прошлое не отпускало, и началось впихивание невпихуемого.
Чтоб прошлое не мешало будущему, нужно было превратить законы и органы, следящие за их соблюдением в минимально эффективные. Мало купить следователя, нужно чтоб над этим следователем сидел «сговорчивый» номенклатурщик.
Не «повязанные» - вытеснялись из системы. Из всех систем.
В итоге мы имеем государство бедных. Эта бедность поддерживается всеми силами, налогами, игрой на старой «классовой ненависти», привычке бедных к патернализму, видимостью политической жизни, построенной по ветхозаветному принципу «плохой следователь — хороший следователь». Политтехнологи эту тему развили и укрепили.  Бедным некогда учиться, а «на дурака не нужен нож,
Ему с три короба наврёшь — и  делай с ним, что хошь».
Когда решили в 2004-м сменить декорации, и стало мало мальски что-то шевелиться в экономике, номенклатурщики и торгаши увидели в этом страшную угрозу.
Поскольку если граждане, в массе своей, перестанут бедствовать, обзаведутся защищенной собственностью, то начнут на сытый желудок задумываться уже не над хлебом насущным, а над тем как бы еще и масла на хлеб. Опять же захотят управлять страной, и не захотят быть обворованными.
Всеми силами началось сдерживание роста. В основном рост сдержали бесконтрольностью взяток. Маховик раскручивался, под жернова попали торгаши, и логичным продолжением стал приход к власти Януковича. Гибрид номенклатурщика и уголовника - высшее проявление системы, построенной совместно теми и другими.
Подозреваю, что расправившись с торгашами окончательно, уголовники возьмутся за номеклатурщиков.