После диагностики СМ пациент становится потенциальным донором. И только после этого становятся возможными дальнейшие этапы донорского процесса.  
Надо сообщить трансплантологам о наличии потенциального донора, обследовать донора на наличие трансмиссивных заболеваний, произвести дополнительные обследования донора в интересах возможных реципиентов, получить право на забор донорских органов.
 
Кому принадлежат донорские органы? Самый копьеломательный вопрос. Предлагаю свою точку зрения. При жизни органы принадлежат человеку. Он может с ними делать все, что угодно. Закон Украины ограничивает это право, запрещает донорство при жизни всем,  кроме родственников. Очевидно, что все ограничения на живое донорство следует решительно отменить. После смерти права на органы тоже принадлежат человеку, если он, эти права, каким то образом высказал. В любом виде прижизненные права должны быть абсолютными. Да это да, нет это нет. Но никто из нас не размышляет о своей смерти часто и долго. Все уверены в своем индивидуальном бессмертии. И это правильно. Поэтому после смерти приходится решать за человека. Есть два подхода - презумпция согласия (presumed consent, opting out system) состоит в том, что подразумевается прижизненное согласие доноров на забор органов после смерти, презумпция несогласия (informed consent, opting in system) - наоборот, прижизненное несогласие на забор органов. Эти две презумпции не доказали друг перед другом своего преимущества в количестве заборов трупных органов. Да что говорить, в Испании, лидеру европейской трупной трансплантации, родине Испанской Модели Трупного Донорства, количество заборов в различных регионах меняется от 6 до 42 доноров на 1 млн населения. Зачем же сражаются за презумпцию согласия, подают чуть ли не совместные законопроекты ПР и ВОС? Дело в беседе с родственниками. Беседа с родственниками – неотъемлемая часть донорского процесса. Проблема не только и не столько в получении согласия на забор органов. Дело в обеспечении биологической безопасности. Вирусная опасность существует всегда. Кроме немого диагностического окна для вирусов, которые мы определяем, существует еще масса возможно патогенных вирусов, которые мы вообще не определяем. Когда забирают только почки, сердце, печень это не так важно, но когда забирают для пересадки ткани или костные фрагменты, мы можем инфицировать десятки человек. И нормы биологической безопасности в таких случаях строги – образ жизни, татуировки, походы к стоматологу, промискуитет – все имеет значение. Попытка отменить беседу введением презумпции согласия вредна и бессмысленна. Объясните мне, почему при одном и том же Законе о трансплантации трупное донорство существует в Запорожье и не существует в Киеве, Харькове, Одессе, Львове.
Отказы родственников от забора органов существуют. Существуют везде. Даже в самых благополучных странах, таких как США и Испания согласие на забор дают 50-70% родственников. Кстати, в Испании презумпция согласия и беседа с родственниками строго обязательна. Да везде беседа строго обязательна, несмотря на презумпцию. Ни в какой стране нет 100% отказов и 100% согласий. Значительно лучше иметь 20% согласий на 1000 потенциальных доноров, чем 100% согласий на 10 потенциальных доноров.
После получения согласия можно приступать к забору донорских органов. Заборы бывают моноорганные и мультиорганные, когда забираются несколько органов – почки, печень, сердце, легкие, поджелудочная железа и тд. На Западе норма – мультиорганные заборы, у нас мультиорганные заборы – редкость. Связано это с очень короткими листами ожидания. Речь идет не о расчетных потребностях, а о конкретных пациентах, с фамилиями и адресами, ожидающих печень, сердце, легкие.  
 
Далі буде
Часть 1
Часть 2