В конце концов, Галилей-то у нас тоже отрекался.
Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно…

 
История развивается по спирали и события имеют свойство повторяться. Пусть в другое время, в других условиях и местах они повторяются. Давайте на действие этой аксиомы про спираль истории на примере двух знаковых судебных процессов 30-х годов ХХ века.
 
За окном 1933 год. Город Берлин. В предпоследний день зимы, 27 февраля был подожжён Рейхстаг. В горящем здании был задержан Маринус ван дер Люббе, бывший независимый коммунист. Это происшествие повлекло за собой перевыборы в рейхстаг, гонения против коммунистов в Германии и усиление влияния нацистской партии.
 
Поскольку ванн дер Люббе имел отношение к коммунистам, то по этому делу к суду за компанию были привлечены и другие коммунисты: лидер парламентской фракции компартии Германии Эрнст Торглер и три болгарских коммуниста — Георгий Димитров, Васил Танев и Благой Попов.
 
Суд назначил 25 июля 1933 г. защитником Димитрова и двух других болгарских обвиняемых д-ра Тейхерта, а защитником Ван дер Люббе — д-ра Зейферта. Однако Димитров настаивал на том, чтобы суд разрешил также участвовать в процессе демократически настроенным извест-ным зарубежным адвокатам: Дечеву и Григорову из Болгарии, Галлахеру из Америки, Моро-Джиаффери, Кампинки, Торезу и Виллару из Франции. Но суд отклонил все эти кандидатуры. Как-никак Германия того времени не являлась образцом демократии и адвокатов назначала власть, чтобы решения органов правосудия были более удобными.
 
Процесс длившийся чуть более 3 месяцев начался 21 сентября 1933 г. в присутствии 82 иностранных и 42 немецких журналистов. Но ни коммунистическим, ни социал-демократическим журналистам, ни даже корреспондентам левых буржуазных газет не было разрешено присутствовать на процессе. Германское правительство и особенно имперский министр пропаганды Геббельс надеялись на благоприятный для нацистов пропагандистский исход процесса, поэтому два первых заседания транслировались по радио. Но 23 сентября во время выступления Димитрова трансляция была внезапно прекращена… Министр пропаганды Геббельс и Геринг, бывший уже тогда премьер-министром Пруссии, министром внутренних дел и председателем рейхстага, начинали особенно нервничать тогда, когда Димитров — именно в результате заявлений экспертов — приступал к разоблачению подлинных преступников. Когда целью стояло разоблачение коммунистической идеологии, Димитров открыто заявлял о великой стране СССР. Вот выдержка стенограммы с заседания суда:
 
ДИМИТРОВ: Со своей стороны, я очень доволен ответом г-на премьер-министра.
 
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Мне совершенно безразлично, довольны вы или нет. Я лишаю вас слова.
 
ДИМИТРОВ: У меня есть еще вопрос, относящийся к делу.
 
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (еще более резким тоном): Я лишаю вас слова!
 
ГЕРИНГ (кричит): Вон, подлец!
 
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (к полицейским): Выведите его!
 
ДИМИТРОВ (которого уже схватили полицейские): Вы, очевидно, боитесь моих вопросов, г-н премьер-министр?
 
ГЕРИНГ (кричит вслед Димитрову): Смотрите, берегитесь, я с вами расправлюсь, как только вы выйдете из зала суда! Подлец!
 
Георгия Димитрова 36 раз лишали слова, 5 раз изгоняли из зала суда. Из-за неудачного хода процесса его радиотрансляция была прекращена.
 
Процесс о поджоге рейхстага длится несколько месяцев. Каждый день мировая печать помещала новые и новые факты, но один, самый важный, «факт» обвинению так и не удается доказать: то, что у Димитрова и его товарищей есть общее с поджигателями. Голландского коммуниста Ван дер Люббе, пойманного на месте преступления, приговаривают к смертной казни. Димитрова и других болгарских коммунистов вынуждены были оправдать.
 
Так завершился самый громкий процесс нацистский Германии, который завершился оправдательным приговором. Судный день тогда так и не состоялся, правда, судебные процессы с тех пор особо не проводились и были заменены застенками гестапо, концлагерями и расстрела-ми.
 

Несколько другим выдался другой громкий процесс, который происходил в СССР. Аналогии напрашиваются сами собой – эти процессы можно связать по типологии государств. Оба государства являлись тоталитарными, из чего напрашиваются выводы про честность и демократичность процессов. Дело в отношении Николая Бухарина началось 1 сентября 1936 году, когда был начат Первый московский процесс, который проходил по персонам Каменева, Зиновьева и др. Подсудимые дали показания (тотчас же опубликованные) на Бухарина, Рыкова и Томского, создававших якобы «правый блок». Но десять дней спустя «Правда» сообщила, что Прокуратура СССР прекратила расследование в отношении Бухарина.
 
Четырьмя месяцами позднее, в январе 1937, во время Второго московского процесса, против Бухарина вновь были выдвинуты обвинения в заговорщической деятельности, и ему была устроена очная ставка с арестованным Радеком. На Пленуме ЦК в феврале 1937 был исключён из партии и 27 февраля арестован.
 
Однако всё решалось на грандиозном судилище. Сталин очень беспокоился, что никто не поверит, когда Бухарина назовут врагом. И вот Сталин решил сделать открытый процесс - он продолжался в Колонном зале Дома союзов со 2 по 13 марта 1938 года. Отчеты печатались во всех газетах, транслировались по радио. Казалось, было соблюдено все, чего требует Закон: были прокурор Вышинский, адвокаты, иностранные и советские корреспонденты. И был тот, кто руководил и направлял тайно, из-за кулис, весь ход этого процесса. Это был сам Сталин. Накануне суда, он несколько раз встречался с Вышинским и, очевидно, давал инструкции по желаемым результатам суда.
 
Для того чтобы политический спектакль удался, его долго «репетировали». Процесс Бухарина, готовился более года. Несколько месяцев ушло на то, чтобы сломить волю обвиняемых. Следователи располагали широким набором средств насилия, чтобы вырвать нужные показания. А это, вопреки элементарным нормам, считалось главным доказательством вины. Некоторые держались месяц, два, три. Иные ломались быстро. А затем шли унизительные репетиции. Именно репетиции! Сломленных людей заставляли заучивать нужные версии, делать подсказанные заявления, «обличать» указанных людей. После многократных повторений этих постыдных инсценировок «режиссерам» давали знать о готовности тех или иных «актеров» к «премьере». Бухарин, понимая, что он обречен, пытался иногда поставить под сомнение достоверность обвинения. Возможно, прощаясь с жизнью, Бухарин обращался к грядущему, думал о будущем, нашем времени. Вот лишь некоторые фразы Бухарина, свидетельствующие о том, что и в самую трагическую минуту ему удавалось сохранить присутствие духа и высоту интеллекта.
 
В своем последнем слове Бухарин, в частности, сказал:
 
- Я считаю себя… и политически, и юридически ответственным за вредительство, хотя я лично не помню, чтобы я давал директивы о вредительстве…
 
- Гражданин прокурор утверждает, что я наравне с Рыковым был одним из крупнейших организаторов шпионажа. Какие доказательства? Показания Шаранговича, о существовании которого я не слыхал до обвинительного заключения…
 
- Я категорически отрицаю свою причастность к убийству Кирова, Менжинского, Куйбышева, Максима Пешкова. Киров, по показанию Ягоды, был убит по решению «правотроцкистского блока». Я об этом не знал…
 
- Голая логика борьбы сопровождалась перерождением идей, перерождением психологии, перерождением нас самих, перерождением людей…
 
Николай Бухарин был расстрелян через 2 дня после окончания процесса, 15 марта встретив свой судный день.
 

И вот на дворе 2011 год. Украина. Тоже политический процесс с участием знаковых фигур своих государств, телерепортажи, журналисты, подсудимая, которую выгоняют из зала заседаний. Дежавю, которое только несколько портит судья, имеющий всего 2 года опыта работы. Как заметил Гегель: «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса».
 
Спираль снова на своём витке и лишь по поводу прогноза решения суда история бессильна.
 

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.
Евангелие от Матфея (гл. 7, ст. 1-2)